Эхо минувшего

– У вас есть семья? Дети?

– Нет… У меня никого нет, – отозвался Раухель.

– Стоило догадаться, – не оборачиваясь произнёс Вайс. – Иначе вы бы меня поняли. Я чужд всяческим идеалам, но те, кто причиняет зло детям… Такие люди просто отвратительны. Морнераль пыталась заставить меня вновь выследить Рию Эльдштерн, угрожая навредить моей дочери, что сейчас в Ригене. Не то, чтобы я всерьёз волновался за безопасность малышки – её в обиду не дадут… Но раз Морнераль посмела такое сказать, посмела даже допустить подобное – за одно это я готов свернуть дряни шею.

Раухель промолчал. Вайс сел у двери, опёршись на стену, и в следующие несколько часов они оба не проронили, ни слова. Это время показалось наёмнику вечностью. Теперь он понимал Раухеля: в темноте и тишине время будто и в самом деле замедляло свой ход, и каждое мгновение тянулось мучительно долго. С каждым ударом сердца внутри Вайса копилось раздражение и, наконец, он вскочил на ноги и, взревев, с силой ударил по двери кулаком. Осознав, что произошло, он обернулся. Лицо Раухеля, вопреки ожидаемому выражало не удивление или испуг, а сострадание, и от этого Вайсу стало жутко.

Неужто и он сам близок к сумасшествию? Разве что в его случае оно примет форму не истерики или самобичевания, а безудержного буйства, и в результате наёмник в порыве ярости разобьёт себе голову об стену. Вайс сел и постарался успокоиться. Быть может, если он вздремнёт, часы не будут тянуться столь мучительно? Некоторое время он пытался устроиться поудобнее, насколько это вообще было возможно в его положении. Ложиться на вонючую солому возле Раухеля он откровенно брезговал, а потому просто опёрся спиной на дверь. Вскоре он уже провалился в тревожный сон.

***

Стены камеры задрожали. Камни, из которых они были сложены, заходили ходуном и разошлись, словно их ничего не скрепляло. Вайс проваливался куда-то в темноту, не в силах издать ни звука, а вокруг слышался лишь утробный, нарастающий гул. Рихард падал всё быстрее и вдруг до него донёсся еле слышный голос дочери. Он почему-то понимал, что стремительно приближается ко дну. Голос становился всё сильнее и, наконец, Вайс ударился о что-то твёрдое, проснулся и обнаружил себя лежащим на холодном полу и, почему-то, с мокрым лицом. Ухмыляющийся стражник глядел на него сверху, держа кувшин.

– Нечего на дверь облокачиваться, не для того её здесь ставили. Вон, бери пример с него – дрыхнет на соломе и не жалуется, – сказав это, стражник поставил кувшин рядом с Вайсом. – В следующий раз вылью всё до капли.

– И снова потопаешь за водой, – огрызнулся наёмник. – Госпожа Морнераль вряд ли обрадуется, если Раухель сдохнет от жажды.

– За пару дней без воды ничего с ним не случится.

– Он и так одному ногой в могиле. Жажда его добьёт, и тогда твоя задница окажется в лапах Морнераль, и, уж поверь, церемониться с тобой она не станет. Не веришь? Посмотри на меня. А ведь мы с ней давние знакомые.

– Ладно, ладно… – нахмурился стражник. – Убедил.

– К слову, скажи-ка мне, она ещё в замке?

– А куда ж ей деться?

– Ну, мало ли… – лукаво проговорил Вайс. – Может, собралась куда. Например, сделать ноги, потому что в долине дракон объявился?

– Скажешь тоже, дракон! Видать правы были парни, когда говорили, что в камере теперь на одного безумца больше. Только Раухель сошел с ума в темнице, а вот тебя уже таким сюда бросили. Если госпожа куда и поедет, то уж точно не сегодня: с самого утра льёт, как из ведра.

В этот момент откуда-то сверху донёсся приглушённый грохот. Вайс ощутил его даже через камни, на которых сидел. Наёмник поднялся на ноги и прислушался.

– Знатно гром грохочет сегодня, – проговорил стражник. – До дрожи пробирает. Нечасто такое летом, ну, зато урожай хороший будет. Старики мои порадуются…

– Это не гром, – вдруг донёсся дрожащий голос из темноты камеры. – Это хозяин Пламенного замка.

– Что он там бормочет? – стражник глянул Вайсу через плечо. – Какой ещё хозяин?

– Дериан Рейнар, – всё тем же полным отчаянья голосом проговорил Раухель. – Дракон вернулся домой.

Грохот раздался вновь, а гул теперь можно было почувствовать, даже просто стоя на полу. С потолка осыпались тонкие струйки каменной пыли.

– Да ну вас! – нервно сказал стражник, отступая на шаг.

В воздухе разносился едкий запах гари. Острый нюх Вайса учуял его ещё когда стражник вошёл в темницу, но тогда он решил, что это чадит догорающая свеча в лампе напротив двери в камеру. Теперь же это можно было не только почуять, но и увидеть: сизая дымка постепенно наполняла воздух, делая его густым и едким.

– Чёрт! Неужто пожар! – испуганно взвизгнул стражник.

– Тебе уже сказали, что это, тупица! – прорычал Вайс. – Уносим отсюда ноги!

– Вы… Вы никуда не уйдёте.

– Сдурел? Дым всегда опускается вниз, мы оба здесь задохнёмся!

– Но госпожа Морнераль велела…

Стражник не успел договорить. В его лицо влетел увесистый кулак наёмника, и он сполз по стене без сознания.

– Некогда мне тут разговаривать… Раухель! – Вайс бросился к сокамернику, помогая ему встать. – Как бы мне ни хотелось оставить вас здесь, лишить человека последнего шанса я не могу… Поднимайтесь, чёрт вас дери!

– Зачем? – апатично сказал тот. – Вы хотите бежать? Бегите. Кому нужен такой негодяй, как я? В мире и без того хватает интриганов…

Вайс буквально дотащил бывшего главу тайной службы до выхода из камеры.

– Да и чёрт с вами! Решили сгнить здесь? Пожалуйста! На своём горбу нести вас не буду! Скоро темница заполнится дымом, уж лучше рискнуть сдохнуть где-то там, чем наверняка задохнуться здесь.

– Я не задохнусь, Вайс, – взгляд Раухеля упал на лежащего без сознания беднягу. – О нет… Не задохнусь…

Он нагнулся и дрожащими руками снял с пояса стражника короткий клинок. В его глазах появилась искра безумия.

– Помните, я спросил вас о кинжале? Прежде мне бы не хватило духу, но теперь…

– Раухель, что это вы задумали?

– Вы уйдёте, – взгляд бывшего главы тайной службы остекленел. – А для меня уже всё кончено. Безумие – это пропасть, и я уже давно сделал шаг.

С этими словами Йоахим Раухель зажмурился и прислонил широкое лезвие к горлу.

– Стойте, – Вайс отодвинул его руку и нащупал сбоку шеи под ухом место, где особенно отчётливо пульсировала кровь. – Сонная артерия. Так будет быстрее.

– С-спасибо.

– За такое не благодарят, – бросил через плечо наёмник и быстро зашагал по коридору к выходу из темницы.

Несколько мгновений спустя он услышал глухой звук падающего тела позади. В глубине души Вайс понимал, что так всё и закончится и от осознания этого ему сделалось гадко.

За дверью темницы воздух уже продирал горло, словно анмодские трубки, и заставил бы закашляться самого прожжённого курильщика. Приходилось дышать через рукав и жмурить глаза, которые немилосердно разъедало дымом. Вайс перешёл на бег в надежде добраться до окна или хотя бы той части замка, что была бы наполнена чуть более чистым воздухом.

Вокруг царила суматоха. Мимо проносились слуги и стражники, но на беглого заключённого они не обращали никакого внимания. Вдруг вновь раздался грохот, на этот раз куда более отчётливый. Вайс добрался до окна и с жадностью вдохнул свежего ночного воздуха. Откуда-то сверху раздался оглушительный рёв и отрывистые звуки арбалетных выстрелов, а мгновение спустя наёмник увидел, как мимо окна пронеслось нечто громадное. Раухель оказался прав. Дракон вернулся домой и, похоже, вознамерился выкурить отсюда людей. Чудовище вдруг пролетело совсем рядом с окном и взмыло вверх, обдав Вайса мощным порывом ветра. Должно быть, он решил спалить верхние этажи. Дьявол! Покои Делвина как раз там! Нужно вытащить мальчугана из этого ада.

Набрав напоследок побольше воздуха, Вайс помчался к лестнице. При каждом вдохе лёгкие жгло словно огнём, но наёмник упорно преодолевал ступень за ступенью. Становилось жарче: пожар явно бушевал где-то неподалёку. Повернув за угол и едва не врезавшись в служанку, Рихард ворвался в коридор и увидел страшное. Из-за двери, наполовину сорванной с петель, валил густой дым и вырывались языки пламени. Душу наёмника захлестнула горечь: в таком пламени не выжить, мальчуган сгорел заживо.