Пират и язычница

Лил остановилась, чтобы перевести дыхание, но, заметив гору сундуков, удивленно подняла брови.

– Я оставила его, – без обиняков пояснила Саммер.

– Да ты тронулась! Беременные женщины способны на любые сумасбродства! Объясни, из-за чего случилась вся эта дурацкая ссора, и мы все уладим, обещаю.

Саммер тяжело вздохнула.

– Ошибаетесь, тетушка. Дело совсем не в этом. Начать с того, что я без труда заставила его поверить всем своим измышлениям. Уверяла его, что росла в уединении и воспитывалась в богатстве и строгости. Он не делал секрета из своих чувств, и я ожидала, что мне будет предложено стать его любовницей, но, как ни странно, Рурк попросил моей руки. В это время Спайдера арестовали за контрабанду, и я смертельно боялась за него, поэтому увидела в замужестве лекарство от всех бед. Но ужас заключался в том, что я влюбилась в Рурка, влюбилась еще до свадьбы. Он мог делать со мной все что угодно. Я была безнадежно увлечена им и ничего не скрывала. Отдала ему сердце и душу. Он казался достойным этого дара. Проклятие на головы всех мужчин! Мне следовало быть похитрее! Сразу после возвращения из Стоува я рассказала ему об аресте Спайдера и закладной. Рурк словно спятил! Взбесился, обозвал меня всеми гадкими словами, которые пришли ему в голову, и заявил, что если я настолько умна, значит, смогу добыть деньги сама и не получу ни единого пенни из денег Хелфордов.

Саммер не знала, стоит ли признаваться тетке во всем, но, поколебавшись, все-таки добавила:

– Он сказал, что станет добиваться расторжения брака.

– О, дорогая, во всем виновата его вспыльчивость! Когда он узнает о младенце, тотчас забудет обиды и простит тебя!

– Нет! Лил, пожалуйста, не говори ему ничего! Я не беременна, – умоляюще прошептала Саммер.

– Конечно, милая, конечно, ты имеешь право сама принести мужу радостную весть, – утешила Лил.

– Именно Рурк и выкупил закладную у Сторма, – с горечью выпалила Саммер.

– Возможно, он хотел подарить Роузленд тебе. Лорд Хелфорд наверняка восхищен тем, как чудесно ты приняла короля и двор! Всю последнюю неделю я только и слышу восторженные рассказы о том, какие необыкновенные развлечения умеет придумать леди Хелфорд. Все стараются подражать тебе! Даже леди Каслмейн обставляет гостиную в персидском стиле. Крошка моя, когда свет узнает, что ты в Лондоне, тебя будут на руках носить! А ты лежишь и плачешь так горько, словно несешь груз всех несчастий мира на своих прелестных плечиках. Не нужно, дорогая, слезы портят лицо. Ты, конечно, будешь иметь доступ ко двору, и я не могу дождаться, когда увижу знаменитую Франсис Стюарт, которую привезла с собой сестра короля из Франции.

– Лил, мой брат снова в тюрьме. На этот раз в Ньюгейте.

– Как! Ведь всего несколько дней назад он был здесь! Что же натворил молодой повеса? Судя по его виду, я так и знала, что он непременно попадет в беду!

– Ничего он не натворил! Сержант местной милиции, прихвостень Рурка, воспылал к нам ненавистью и всеми силами старается навредить. Он обыскал Спайдера, нашел десять тысяч, что я дала ему на выкуп Роузленда, и арестовал за грабеж, которого брат не совершал. Мне придется просить помощи у короля. Как добиться аудиенции?

– Что же, это нетрудно! Эдвард Проджерс постоянно бывает у меня и, конечно, сможет все уладить.

– Эдвард Проджерс?

– Личный секретарь короля по интимным делам. Занимается секретной перепиской, тайными денежными операциями и тому подобными вещами.

Лил небрежно взмахнула рукой, предпочитая не упоминать о том факте, что Проджерс также поставлял королю женщин.

– Нужно одеваться. Я должна ехать в Ньюгейт и попытаться увидеть брата. Попробую передать ему немного денег.

– Кстати, насчет денег, дорогая! Я продала твое кружево за огромную сумму. Целое состояние! Не знаешь, где можно достать еще?

– Жизнь так несправедлива, Лил! В прошлый раз я умирала с голоду и считала каждый грош, теперь же купаюсь в деньгах, но по-прежнему несчастна!

– Но это не совсем так, родная. Теперь ты сможешь облегчить жизнь брату. Да, в Ньюгейте надо быть поосторожнее. Это место кишит ворами и разбойниками.

– Неужели ты пойдешь со мной? – удивилась Саммер.

– Разумеется, дорогая. Последнее время такие визиты вошли в моду. Тюрьму называют гордостью и радостью лорда Шафтсбери. Настоящая клоака, хотя за деньги там можно купить все. Аристократы и там купаются в роскоши, получают богатые обеды, женщин и вино. Те же из разбойников, кто имел несчастье попасться, принимают посетителей с утра до вечера. Взять хотя бы Джентльмена Джексона! Ходят слухи, что благородные дамы считают за честь провести с ним ночь. Говорят, даже одна из любовниц короля не побрезговала Джексоном. Представляешь, какой стоял смрад, когда казнили тринадцать судей, приговоривших к смерти отца его величества. Их головы насадили на пики и воткнули вдоль всего Лондонского моста, но сначала отвезли в Ньюгейт, чтобы выдержать в рассоле и высушить, а тела бросили в колодец… о, прости, дорогая, я совершенно забыла, что тебя тошнит. Кстати, Ньюгейт находится за собором Святого Павла, так что мы можем поехать в карете и оставить ее на Патерностер-роу. Драгоценности лучше не надевать, но выбери богатый наряд, чтобы тюремщики сразу увидели, кто перед ними. Плохо, если Спенсера содержат в общей камере: там тяжелее всего. Людям надевают кандалы на руки и на ноги и приковывают к стене цепями. Но женщинам приходится еще хуже. Знаешь, как варварски поступают с несчастными, которые рожают ребенка вне брака? Обнажают до пояса, привязывают к телеге и провозят через весь город, охаживая кнутом. Иногда придворные специально собираются поглазеть на бедняжек. О дорогая, мне следует заткнуть рот! Ты беременна, а я тут разболталась.

Саммер пожала плечами. Вряд ли имеет смысл уверять тетку, что она вовсе не в положении. Лил верит исключительно собственным словам.

– Пожалуй, стоит надеть маски, чтобы нас не узнали, а волосы забрать под сетку, иначе наберемся вшей. Да, и не забыть ароматические шарики, чтобы заглушить вонь, и, конечно, я отыщу для тебя пару патенов. Это последняя мода – башмаки на толстой деревянной подошве, которые надеваются поверх туфель и предохраняют юбки от грязи.

Саммер изумленно оглядела Лил Ричвуд, садившуюся в карету. Тетка была в светло-голубом парчовом модесте с фрипоном, вышитом золотой нитью. Волосы стягивала золотая сетка в тон маске.

На Саммер были серое повседневное платье, черная сетка и бархатная маска. Лил дала ей патены и вручила утыканный корицей апельсин на черной атласной ленте. В руках Саммер сжимала маленький кошелек с золотом, поскольку ридикюль на длинной ручке наверняка соблазнил бы карманника.

Шагая к воротам Ньюгейта, Саммер с ужасом заметила, что открытые сточные канавы, которые тянулись из тюрьмы, черны от грязи и кишат мухами. Дамы постучали, и тюремщик провел их в общую комнату, похожую скорее на большой двор, где было разрешено собираться преступникам, не считавшимся опасными. Вдоль стен шел специальный помост, откуда стражники могли наблюдать за арестованными. Саммер пристально вглядывалась в грязные лица, надеясь найти брата. Но пока ей не везло.

– Эй вы там, внизу! – окликнули ее. Саммер подняла глаза и увидела разодетого по последней моде человека. В его поднятой руке поблескивали две золотые монеты. Саммер потрясенно обернулась к тетушке Лил, но та равнодушно пожала плечами.

– Как вы смеете, сэр! Проваливайте! – возмутилась Саммер.

Незнакомец молча вынул из кармана еще две кроны, и тюремщик, стоявший рядом, счел своим долгом пояснить:

– Это лорд Перегрин Ховард.

– Велите ему убираться! – вскипела Саммер.

– Успокойся, дорогая, Ньюгейт кишит проститутками, которые рады заработать фунт-другой, – пояснила Лил.

– Он говорит, что вам даже не придется раздеваться, – крикнул тюремщик.

– Нет! – завопила Саммер.

– С него хватит и французской любви, – не унимался стражник.