Страница 45 из 117
– Тело Христово, да я куда больше веселилась в прошлом месяце, когда мы переодетыми побывали на Рэм-элли, что в Уайтфрайез. Там боролись голые женщины, – шепнула Барбара Бакингему.
Леди Лодердейл наклонилась к мужу и прохрипела на всю галерею:
– Им следовало бы отправиться со своим представлением на Варфоломеевскую ярмарку,[28] правда, боюсь, зрители забросали бы этих клуш апельсинами.
Когда последняя дама, выступив вперед, присела перед королем, тот, благосклонно оглядев ее, пробормотал:
– Очень мило.
Веер Барбары снова взлетел вверх.
– Его величество, кажется, изволил сказать «уныло»? – громко справилась она у Бакингема.
Тот подтолкнул ее локтем и, несколько раз хлопнув в ладоши, прошипел:
– Говорите потише, кузина!
Король снова крикнул что-то одобрительное, и придворные последовали его примеру.
– Что там утверждает его величество? Тоска и скука? – не унималась Барбара.
Саммер, не выдержав, обернулась и, глядя фаворитке в глаза, преспокойно парировала:
– Возможно, вы слышали, как кто-то крикнул «потаскуха»?
Барбара захлопала глазами, но не нашлась что ответить, и Рурк едва удержался от смеха. Закусив губы, он предостерегающе сжал руку жены. Саммер охнула от боли и неожиданности и хищно сощурилась. Ей совсем не понравился преподанный таким способом урок. Сердито отвернувшись от мужа, она принялась обмахиваться веером и поклялась жестоко отомстить невеже.
Большой банкетный зал сегодня преобразился. От одной стены до другой тянулись столы, ломившиеся под тяжестью разнообразных блюд. Повсюду были расставлены маленькие столики со стульями, где гости могли бы спокойно посидеть и поболтать, прежде чем вновь наполнить тарелки. Дамы не упускали случая показать свои наряды и драгоценности, а заодно и почесать языки.
А в это время Карл, пользуясь перерывом в развлечениях, вместе со своими советниками обсуждал, как положить конец проискам голландцев и преступлениям корнуолльских мародеров и контрабандистов.
Саммер потрясенно оглядывала столы. Копченые устрицы, лососина и форель, заливные миноги и угри, горячие креветки и моллюски. Телячьи, бараньи и говяжьи ножки с гарниром из овощей, приготовленных с восточными, очень дорогими специями. Пироги с дичью и кроликом, разрезанные на огромные куски, сладкие пирожки, а для тех, кто предпочитал более изысканный десерт, – заварной крем с мускатным орехом или традиционные английские бисквиты, пропитанные вином и залитые густыми девонскими сливками.
Поскольку королева Екатерина была португалкой, портвейн быстро вытеснял бывший до этого в моде кларет, а эль и сидр лились рекой.
Король не отходил от гостеприимной хозяйки дома, новоявленной графини Бат, и леди Каслмейн сходила с ума от ревности. Сегодня на Барбаре были роскошное пурпурное платье и великолепные аметисты, и она считала, что леди Гренвил выглядит унылой и бесцветной в простом белом наряде и жемчужном ожерелье. Однако ей было хорошо известно, что бесценные перлы переходили в роду Гренвилов из поколения в поколение.
Заметив, что к графине Бат подошел лорд Бакингем, Барбара подобралась ближе и толкнула его под руку так, что тот пошатнулся и залил портвейном белый шелк.
– Господи, Джордж, недаром говорят, что ты недостоин есть из одного корыта со свиньями! – воскликнула Барбара. – Подумать только, а я еще тебя защищала и уверяла, что, конечно, достоин!
Стоявшие вокруг навострили уши, наслаждаясь перепалкой родственников. Вильерсы обожали подкалывать друг друга, но Бакингем обычно выходил победителем из словесных баталий, потому что, не задумываясь, говорил любую гадость. Но прежде всего он учтиво извинился перед леди Гренвил:
– Прошу простить неуклюжего увальня, дорогая леди, но на вашем прелестном туалете кровавое пятно выглядит совсем как герб Гренвилов – алое знамя с тремя золотыми грифонами.
Он любил подчеркивать свое знание геральдики и сейчас старался не ударить в грязь лицом.
– Вы само воплощение благородного девиза вашего славного семейства.
Барбара была уничтожена, поскольку не имела ни фамильного девиза, ни древнего герба. Однако она тут же взяла себя в руки и спесиво фыркнула:
– Подумаешь! Мы с его величеством уже говорили о том, какой герб лучше всего подойдет для меня. Я почти остановилась на лебеде, держащем в клюве золотую подкову.
Бакингем мгновенно воспользовался возможностью поставить кузину на место и, надо отдать ему должное, с честью вышел из положения:
– Кстати, Барбара, я приготовил идеальный девиз специально для вас: «Седлай, как только встанет!»
Хриплый гогот Бесс Мейтленд прозвучал в наступившей тишине карканьем вороны. Вне себя от восторга, она отвесила Барбаре увесистый шлепок по спине:
– Кровь Христова, вот это язычок! Сознайся, Бэбс, он тебя обставил!
Бедняжка подавилась рыбьей костью и, поперхнувшись, закашлялась. Минут пятнадцать она не могла прийти в себя и не произнесла ни слова, что, как потом заметил один из зевак, было бесценным и крайне редким сюрпризом как для друзей, так и для врагов.
Король попытался было поболтать с леди Хелфорд, но придворные то и дело осаждали его просьбами. Когда они на секунду остались одни, Саммер, сочувственно оглядев короля, заметила:
– Всем от вас что-то нужно. Я начинаю понимать, что участь короля не так уж завидна.
– Совершенно верно, мадам, вспомните хотя бы моего отца, – усмехнулся король.[29]
Саммер взглянула в его глаза, и, несмотря на цинизм, который увидела в них, ей все же показалось, что в самой глубине таится нечто, похожее на нежность.
– Мне жаль, что вы столь многим поступились для этих людей, а им все мало, – тихо призналась она.
– Сердце мое, вы ошибаетесь, – печально вздохнул Карл. – Здесь нет ни одного мужчины, чей отец не погиб бы за дело Стюартов. Большинство из тех, кого вы видите, пожертвовали землями и богатством, чтобы вернуть меня на трон. Когда же враг восторжествовал, мои дворяне последовали за мной в ссылку. – И, сокрушенно покачав головой, добавил: – Так мужественны… так преданны… все они мои дети, и я ни в чем не могу им отказать.
Саммер невольно взглянула на мужа. Он один из тех храбрецов, о которых говорил король.
Их взгляды встретились, и она поняла, что Рурк все это время ни на минуту не выпускал ее из виду. И неожиданно ей расхотелось мстить мужу за преподанный урок. К тому же не стоит, чтобы он ревновал к королю.
Рурк с жадной тоской глядел на Саммер, и она послала ему воздушный поцелуй.
В бальном зале уже собрались музыканты с лютнями и цитрами. Послышались аккорды клавесина. Гости, привлеченные магией музыки, стали стекаться в зал.
Бал открыл король в паре с хозяйкой, графиней Бат. Ее муж Джек пригласил графиню Каслмейн. За ними выстроились остальные. Корнуолльцы предпочли танцевать с мужьями и женами, а столичные жители почти с ужасом наблюдали этот варварский, с их точки зрения, обычай.
Музыканты заиграли медленный, величавый менуэт, и после первых па дамы сменили кавалеров. Рурк неохотно расстался с Саммер, которую повел в танце сам король, и взял за руку жену Гренвила. Король одобрительно кивнул Саммер:
– Непременно сосчитайте, сколько неприличных предложений получите сегодня вечером, и все мне расскажете. Я сгораю от любопытства.
Саммер кокетливо погрозила Карлу пальчиком, и тот весело рассмеялся.
После менуэта заиграли павану, самый подходящий танец для беседы с партнером в отличие от куранты с ее быстрыми прыжками и поворотами. Перед Саммер склонился Банни Гренвил. Улыбнувшись приятелю мужа, она спросила:
– Скажите, милорд, всех ли Гренвилов природа наделила такими красивыми волосами?
– Да, дорогая, – прошептал он, – и не только на головах, но и в других занимательных местах. Если согласитесь немного погулять со мной, обещаю все вам показать.
Саммер от неожиданности охнула, и Карл, услышав ее, вопросительно поднял брови. Саммер кивнула, и король дерзко ухмыльнулся.
28
Самая известная лондонская ярмарка по продаже тканей; проходила в день Св. Варфоломея, 24 октября.
29
Карл I был казнен по решению парламента.