Рождественский поцелуй

— Знаю, что ты не отличишь меня от Адама (прим. I don’t know him from Adam (не отличишь кого-то от Адама) — идиома, означающая не иметь ни малейшего представления о ком-либо, никогда не встречаться и не знать кого-либо в лицо), — говорю я и мысленно хихикаю над остроумием собственной шутки. — Но могу я поцеловать тебя?

— Пожалуйста, скажи мне, что ты хочешь поцеловать меня и что мы не тренируемся.

— Я хочу поцеловать тебя. Если хочешь, можешь притвориться, что над нами висит омела.

— Рождественский поцелуй, — вздыхает она.

— Рождественский поцелуй?

— Ага. Так я называю омелу, когда вешаю украшения в своей квартире. — Слышу, как она ухмыляется, вспоминая подробности. — Обычно я устраиваю вечеринку с кучей друзей. Как бы переусердствую, когда дело доходит до праздников, а Рождество — мое любимое. Так что я люблю праздновать.

— Это… довольно мило.

Затем я придвигаюсь ближе, пока наши бедра не прижимаются друг к другу. Поворачиваю свой торс, пока не оказываюсь лицом к ней в темноте. Провожу рукой по ее руке, скользя по мягкому хлопку ее платья. Ее кожа теплая, ткань гладкая, как шелк. Когда обе мои руки обхватывают ее шею, я наклоняюсь, прижимаясь губами к ее губам.

Мне не нужно искать, как будто наши губы просто притянуло друг к другу.

Глава 5

«Ты можешь забрать мое сердце. Только не бери мой степлер»

Наши губы соприкасаются.

Один раз. Второй.

Сначала неуверенно, пока мои губы не приоткрываются. Затем его рот накрывает мой, и мы целуемся — целуемся как сумасшедшие в темноте, только звуки нашего тяжелого дыхания заполняют тишину.

Это невероятно.

Мое сердце бешено колотится, и все клише, которые я когда-либо читала, проносятся у меня в голове: девушка, которая любит Рождество, но ей не везет в любви? Есть. Девушка, которая мечтает об офисном красавчике, но, в конце концов, ей не везет? Есть. Сюжет «застряла в лифте»? Есть.

— Когда мы выберемся отсюда, я собираюсь пригласить тебя на свидание, — говорит Наставник259 между поцелуями.

— Что, если я слишком стара для тебя? Ты же не знаешь, может я шестидесятилетняя секретарша Кеннета Хоббса.

— Тогда, Глория, я надеюсь, тебе понравится стейк, потому что именно его мы закажем, когда я приглашу тебя на свидание.

Он со стоном обрывает мой смех поцелуем, его пальцы скользят в мои длинные волосы.

— Пожалуйста, скажи мне, что тебя зовут не Глория.

— Меня зовут не Глория, — бормочу я. Стону.

— Слава богу. — Он погружается в еще один глубокий поцелуй.

Затем.

Внезапно, как в кино, вспыхивает свет.

Лампы мерцают, тускнеют, а затем загораются ослепительно ярко.

Я моргаю от слепящего света, пытаясь сосредоточиться на лице передо мной. Большие руки ласкают мою кожу.

Я знаю это лицо.

«Я наполовину влюблена в это лицо».

— Адам? — Его имя — едва слышный вздох.

Глаза мужчины расширены от шока, руки все еще в моих волосах.

— Меган?

Все это время я сидела на полу, в абсолютно темной кабине лифта, разговаривала, флиртовала, смеялась и целовалась с Адамом Робертсом. Адам. Робертс. Парень, на которого я с тоской смотрю половину своей профессиональной карьеры здесь, но с которым на самом деле ни разу не разговаривала.

Его ухмылка менее чем застенчива.

— Не думал, что ты знаешь мое имя.

Как это возможно?

— Как я могла не знать? Твой кабинет прямо через холл от меня. — Мое сердце учащенно бьется. — Не думала, что ты знаешь мое имя.

— Как я мог не знать? Ты носишь самые праздничные наряды из всех, кого я когда-либо встречал.

Я чувствую, как мое собственное лицо вытягивается. Конечно, именно так он меня и знает — именно так меня ассоциируют все в этом офисе. Он, наверное, сделал свои собственные ставки на то, что я надену завтра. На мгновение задумываюсь, выиграл ли он какие-нибудь деньги, но когда чувствую, как меня пронзает укол разочарования, то отгоняю эти мысли.

— Ты сегодня действительно прекрасно выглядишь.

Поднимаю на него взгляд.

Я этого не ожидала.

— Спасибо. Как и ты.

Он хихикает, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в кончик носа.

— Спасибо.

Адам быстро оглядывает лифт.

— Интересно, означает ли возвращение света, что мы скоро начнем двигаться.

Я отчасти надеюсь, что нет. Теперь, когда знаю, что это Адам, то надеюсь, что мы останемся висеть в воздухе, бросая вызов смерти от падения, если гидравлика работает так же, как и электричество. К черту.

Ладно, я передумала. Не хочу, что мы оставались в этой смертельной ловушке.

Но я очень надеюсь, что Адам захочет потусоваться еще немного. Поцелует меня еще раз.

В более безопасном месте.

— Как думаешь, долго мы здесь сидим? — спрашиваю я, когда мы встаем, так как у меня нет под рукой ни часов, ни телефона.

Адам смотрит на свое запястье, чтобы проверить время.

— Около часа. Еще не поздно отправиться на вечеринку. Теперь я могу угостить тебя выпивкой.

Мужчина, наконец, опускает руки, мой взгляд останавливается на них в поисках обручального кольца. Я не нахожу ни одного, но мой желудок все равно падает.

— Подожди. Нет. Мы не можем. Ты… женат, верно?

О боже, я разлучница!

Мужчина бросает на меня вопросительный взгляд.

— Женат? С чего ты взяла?

Захлопываю рот. Дерьмо. Зачем я вообще что-то сказала? Теперь он подумает, что я жуткий сталкер.

«Думай, Мэг, думай».

— Эм, я видела тебя вчера вечером в торговом центре, ты покупал игрушки для детей. Я просто предположила…

«Пожалуйста, скажи мне, что я не права, пожалуйста, скажи, что я не права…»

Он улыбается.

— Я покупал подарки для детей Джейсона Харта. У меня самого нет детей. Во всяком случае, пока.

Мои яичники трепещут.

— Или другого значимого человека. Я бы никогда не обманул того, с кем у меня отношения. Никогда.

Я знаю, о чем он думает. Мы видим так много этого на своей работе. Спортсмены и таланты изменяют своим супругам и нуждаются в том, чтобы мы это скрывали. Устранение последствий — это только часть игры, когда имеешь дело с известными личностями. Поверьте мне, наш отдел по связям с общественностью работает круглосуточно, чтобы некоторые из тех парней, которые регулярно изменяют своим супругам, выглядели святыми.

Мое сердце воспаряет.

Его руки опускаются по бокам, и он засовывает их в карман брюк. Адам в той же одежде, в которой был на работе — черт возьми, Шейла!

— В любом случае, — говорит он. — Я мог бы сказать тоже самое о тебе.

— Что ты имеешь в виду? — хмурясь, спрашиваю я.

— Ты с кем-то встречаешься? — Он чешет подбородок. — Я тоже видел тебя вчера вечером в торговом центре. Фотографировалась с Сантой. Кто твой парень?

Я приподнимаю бровь, глядя на него.

— Ты спрашиваешь, мой ли парень Санта? Потому что, будь уверен, я бы получила того пони, о котором просила, если бы это было так. А так как у меня нет пони… Что ж, ты можешь прийти к своим собственным выводам.

Я хихикаю.

— Я спрашивал не об этом извращенце. — Хмуро смотрю на него, не совсем понимая, почему мужчина испытывает такое отвращение к человеку в красном. — Я говорил о высоком парне, с которым ты ушла из лавки Санты. Тот парень.

О ком, черт возьми, он говорит? Какой высокий парень? Нет никого, кого бы я…

Ах, теперь я знаю, о ком он говорит.

— Коди? Мой сосед?

— О. — Адам выглядит немного удрученным. — Ну, думаю, это действительно удобно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, для свиданий и всяких прочих вещей.

Прочих вещей? Говоря так, парни подразумевают секс? Он это имеет в виду?

— Ты говоришь о сексе? Поверь мне, я не занимаюсь сексом — или всякими прочими вещами — со своим соседом. — Я смотрю на него с минуту, а затем разражаюсь смехом. — Коди — мой сосед-гей. Я люблю его, но мы проводим наши вечера, смотря комедии и крася друг другу ногти на ногах.