Страница 5 из 16
Я за свою карьеру немало мест работы сменила, и везде замечала одно и то же: директор на предприятии – это директор в жизни, у такого человека всегда крыша, которая его сюда и поставила, деньги, влияние, и ему всегда по барабану как там живут эти нищие простые работники. Они для него – рабочий скот, не сумевший добиться чего-то большего.
Постепенно Инесса Ивановна ввела дистанционный формат педсовета, вопросы стало задавать неудобно, и преподаватели от нее отстали. Некоторые пытались писать на нее жалобы во все инстанции, но никакого ответа на эти жалобы не последовало. А почему? Потому что я повторюсь – директор на предприятии сто процентов директор в жизни. Мажор, олигарх, знакомый олигарха, неважно, – простого человека хоть с улицы, хоть с этого же предприятия, на такую серьезную должность никто не поставит.
Если говорить начистоту, от этой новой метлы был все же результат – в корпусах стали делать ремонт, чистота и порядок в колледже повысились, а в общаге даже началась борьба с дедовщиной.
Все работает как часы – ровно в девять мне позвонила секретарша:
– Инесса Ивановна вас ждет.
Я прижала к сердцу бумагу, которую мне рано утром принесла Ксюша, старшина четвертого курса. В этом рапорте говорилось о том, какой я замечательный преподаватель, как студенты хотят и дальше продолжать со мной работать. Никаких взяток и подарков сроду не было, все сдавали лишь благодаря моим лекциям и учебной литературе, все до единого получали необходимые знания, все понимают, как это необходимо знать и уметь для дальнейшей профессиональной деятельности.
И около ста подписей.
Да, ради таких моментов стоит работать и бороться за свое рабочее место. Если и есть какие-то недовольные, то их единицы. Также как в повседневной жизни – всегда найдется капля дегтя на каждую бочку меда, ну не бывает по-другому! Были и есть комары, клопы, прочая нечисть. Даже один-единственный залетевший комар не даст уснуть, в этом и заключается их гнусность. Однако никому из живущих на свете не придет в голову уйти из жизни из-за одного паршивого комара! Ведь весь окружающий мир со своей красотой и величием стоит того, чтобы жить в нем и каждый день видеть и узнавать что-то новое.
Вхожу в кабинет директрисы, сажусь напротив нее на стул.
Холеная обеспеченная женщина смотрит на меня свысока и с легким высокомерием:
– Вероника Антоновна, надеюсь, вы помните, что произошло между нами год назад? Так вот, теперь вам это вернулось.
Что? У меня брови сами собой поползли вверх. Она что, хочет сказать, что отомстила мне? И вся эта история со взяточничеством разыграна как по нотам?
Конечно, я помню ту мерзкую позорную историю, которая произошла год назад. Я выгнала с пары двух детишек, обнимавшихся за партой. Такое часто случается, многие преподаватели, видя такое, бурно реагируют, ругаются, выгоняют. Но до того момента, как на подобное развязное поведение отреагировала я, у нас были заведующими отделением люди, ранее работавшие капитанами на судах в море, и они всегда вставали на сторону старшего по должности, в данном случае, преподавателя.
А мне не повезло – к тому времени нормальные начальники уже уволились, назначить на должность заведующего судоводительским отделением было некого, и назначили кого попало – Говенко, который до этого никогда руководителем не был. Он был простым преподавателем, и то хреновым, – методичек не составлял, на парах раздавал учебники и уходил курить, за дипломные работы не брался.
И он проникся страданиями «обиженных» детишек. Встал на их сторону, говорил им про меня гадости, устраивал совещания с разбором полетов. В итоге донес это все дерьмо до директрисы, при этом выставив меня как неадекватную умалишенную тетку.
Тогда Инесса Ивановна тоже вызвала меня к себе и предложила уволиться. Подвинула ко мне лист бумаги и сказала:
– Пишите-пишите.
– Я не буду ничего писать, – ответила я ей тогда.
– В таком случае я уволю вас по статье, ибо вы нарушили закон об образовании, выгнав студентов с пары.
– Увольняйте, только прошу вас, укажите номер статьи обязательно, и в приказе, и в трудовой книжке.
– Вы что же, в суд пойдете?
– Конечно, я пойду в суд, и любой суд меня восстановит на рабочем месте. А вас обяжет заплатить за все дни вынужденного простоя.
– Вы уверены?
– Уверена. Хотя бы потому что любой судья человек образованный и тоже когда-то учился, поэтому уважает преподавателей.
Я говорила так уверенно не просто так, меня этому научил один студент-заочник с юридическим образованием. Не будь я основательно подкована по этой части, не знаю, что бы я тогда говорила.
Исчерпав свой запас красноречия, Инесса Ивановна не нашла ничего лучшего, чем отчаянно выкрикнуть:
– Уйдите красиво!
Я аж расхохоталась:
– А разве это красиво – уйти со скандалом? И когда тебя попросили?
– Куда вы пошли, я вас не отпускала!
Секретарша Лидочка тогда звонила мне каждый день – «Зайдите к Инессе Ивановне», но я не шла или просто не брала трубку.
В конце концов, директриса отправила ко мне тяжелую артиллерию – своего зама по воспитательной работе, Евгения Владимировича, строго-настрого наказав ему уговорить меня уволиться.
Мы с Евгением Владимировичем проговорили весь день после пар у меня в кабинете, а вечером он мне позвонил и сказал:
– Вероника Антоновна, мне удалось убедить директрису вас не трогать. Мне это было очень тяжело. Поэтому я вас прошу – не косячить больше!
И вот теперь она мне говорит – вам вернулось за события прошлого года.
В ответ на мои приподнятые брови Инесса Ивановна поясняет:
– Вы понимаете, что ваши материалы пойдут в первый отдел? И ваша вина будет доказана?
– Знаете, – спокойно говорю я, – я уже готова уволиться, вы ведь этого хотите?
Вдруг Инесса Ивановна машет руками:
– Нет-нет, я вовсе не хочу, чтобы вы уволились!
– Так вот, – продолжаю я, – если вы передадите в первый отдел сведения про меня, они раскопают все, и не только про меня. Ведь как они будут копать, первым делом они начнут расспрашивать наших студентов, верно? А наши студенты ничего такого не скрывают, отнюдь, они говорят всем и все, не стесняясь. Они расскажут, как они сдавали Говенко, как они сдавали другие экзамены, и тогда полетят со своих мест многие…
Я смотрю на нее, а она на меня, и в моем выразительном взгляде Инесса Ивановна отчетливо читает продолжение моей фразы: «А главное, вы слетите со своего мягкого насиженного кресла!».
Я протягиваю ей телефон с избранными сообщениями.
– Вот, читайте.
Читает она долго, потому что не просто читает. Времени подумать у нее достаточно. Отдавая мне телефон, она говорит:
– Ну я много раз слышала, что преподаватели берут деньги за свои зачеты и экзамены. А скажите, есть хоть кто-нибудь в нашем колледже, кто не берет?
– Есть, – твердо и уверенно говорю я, – Ольга Олеговна по истории не берет, ей только знания нужны. И она добивается своего.
Умолчим о том, как дорого это обходится Ольге Олеговне. Как к ней приходят недовольные студенты-неудачники, иногда в компании с мамами, чуть ли не с кулаками набрасываются: «Ребенок не может столько выучить! У него с памятью проблемы!»
– Только она, и все? – сколько же в голосе директрисы растерянности и подавленности.
– И все, – подтверждаю я.
– И как с этим бороться?
Я пожимаю плечами.
– Платить нормальную зарплату, разрешать проводить платные консультации, не нагружать так сильно после занятий.
– А скажите, – осторожно спрашивает Инесса Ивановна, – осталось у современных преподавателей такое понятие как призвание?
– Некоторые на всех углах говорят, что у них призвание. Но при этом они и про свои доходы не забывают.
– А вы сами по призванию здесь работаете?
– Нет, – пожимаю я плечами, – я честно говорю, что работаю исключительно из-за денег.
К концу разговора я подвинула к ней рапорт от студентов.