Страница 4 из 21
– Сомневаюсь, Гарри.
– Не дури, – сказал я. – Ты любишь ее. И ребенка полюбишь. Ясное дело, справишься.
К неописуемой мине добавилась легкая печальная улыбка, и наши взгляды снова устремились к спящей девочке.
Бывает покой, о котором я и знать не знал, пока не взял Мэгги под свою опеку. Неведомое мне прежде чувство… полного удовлетворения. Вот она, спит, счастливая, здоровая – и в полной безопасности.
Я глубоко подышал, чтобы унять эмоции, и усталость улетучилась – не из моего тела, а из каких-то неизмеримо более важных глубин моего существа. Брат тоже выдохнул, легонько стукнул меня кулаком по плечу и ушел на кухню, а я направился в душ.
Я варился под горячей водой, пока не надоело, а когда одевался, с кухни донеслись голоса.
– Молоко ничего не чувствует, – говорила Мэгги.
– Почему? – пропищал кто-то еще более юным голосом.
– Потому что оно неодушевленное, – бодро объяснила Мэгги.
– А… – Пауза. – Но оно шевелится!
– Это я его пошевелила, – сказала Мэгги. – А потом оно какое-то время плещется.
– Почему?
– Думаю, из-за силы тяжести, – предположила Мэгги. – Или энирции.
– Ты имеешь в виду инерцию? – спросил тоненький голос.
– Не исключено, – самым серьезным тоном подтвердила Мэгги.
– Откуда ты знаешь?
– Когда тебе исполнится десять лет, ты тоже много чего узнаешь, – сообщила Мэгги.
– Почему?
В этот момент я вошел в нашу кухоньку, где облаченная в пижаму Мэгги наводила беспорядок – в этом ей заботливо помогали Мыш и резная деревянная черепушка, в чьих глазницах тусклыми угольями неземного пожара светились крошечные зеленые огни. На столешнице громоздилась примерно половина наших продуктовых запасов, извлеченных из кладовки.
Я посмотрел на Томаса. Он сидел за столом с кружкой кофе, а вторую кружку налил для меня. Забирая ее, я шепнул:
– Тебе не пришло в голову, что пора бы вмешаться в процесс готовки?
– Не припомню всего, что приходило мне в голову за сто лет, проведенных тобою в ванной, – не задержался он с ответом.
– Как она? – спросил я тише прежнего.
– Вроде бы неплохо, – ответил он таким же тоном. – Мы обменялись пожеланиями доброго утра, пересеклись взглядами, и мне показалось, что она вполне довольна. А еще она спросила, буду ли я оладьи.
– И ты ответил, что будешь?
– Гарри, будь реалистом. Кто откажется от тарелки оладий, если кто-нибудь приготовит их специально для нас? Просто мы уже взрослые, вот и не хотим этого признавать.
С такой логикой не поспоришь, поэтому я отхлебнул кофе. Брат сделал то же самое.
– Планируешь ее остановить?
Прежде чем ответить, я насладился первым глотком кофе. В моем понимании этот напиток – само совершенство.
– Пожалуй, правильнее будет посмотреть, что у нее получится.
С этими словами я забрал кружку, переместился к столешнице и услышал, что Томас следует за мной. Как только я оказался в поле зрения деревянной черепушки, она стрельнула на меня глазами и с гордостью объявила:
– Оладьи неодушевленные!
– Совершенно верно, – подтвердил я.
Она… Скажем так: пусть лучше Бонни обитает в деревянной черепушке, а не в моей. Возникнув у меня в сознании, этот дух интеллекта так разросся, причем в самые кратчайшие сроки, что ему – а точнее, ей – стало тесно. Мы сумели успешно пересадить ее из моей головы в специально подготовленный резной деревянный череп. С тех пор мы учим эту малютку уму-разуму, отвечая на бесконечный поток вопросов.
– Доброе утро, Бонеа, – поздоровался я.
– Утро начинается, когда восходит солнце! – сообщила черепушка. – А заканчивается в полдень!
Наша Бонни – просто кладезь бессвязной информации. Готова рассказать о подробностях любых аспектов мироздания, но понятия не имеет, как они соотносятся с реальным миром. Коли уж связался с ней, будь добр соблюдать осторожность, а поэтому я сказал:
– И снова совершенно верно. – После чего добавил: – Доброе утро, Мэгги.
– Привет, пап. Я тут оладьи на завтрак готовлю.
– И это будет объедение, – подхватил Томас.
Братец ткнул меня в поясницу, а Мэгги бросила на него быстрый взгляд и застенчиво улыбнулась.
Оборачиваться не было нужды: и без того ясно, что Томас подмигнул ей в ответ.
– О да. – Я поднял брови. – Оладьи. Это что-то новенькое.
– Если хочешь повзрослеть, не бойся экспериментировать, – назидательно продолжила Мэгги. – Так Молли говорит. А Томас говорит, что всем нравятся оладьи.
– Всем без исключения, – подтвердил Томас.
Я хмуро глянул за плечо – мол, без тебя разберемся, – и брат ответил невинной улыбкой.
– Ну что ж… Оладьи – не самый плохой вариант, – заключил я. – Тебе помочь?
– Сама справлюсь, – ответила Мэгги. – Плиту я включать умею, а Бонни знает рецепт.
– Мне известны двести двадцать семь совершенно разных способов приготовить оладьи! – провозгласила черепушка. – Для шестнадцати из них сгодится наш кухонный инвентарь!
– Остановимся на седьмом рецепте, – решила Мэгги. – Правильнее готовить с нуля, из простейших ингредиентов.
Тут я понял, что вскоре на кухне устроят страшный кавардак. Мыш бросил в мою сторону самодовольный взгляд и облизнулся. В общем, за готовкой последует нешуточная уборка… но, пожалуй, это пойдет Мэгги на пользу. Поэтому я наклонился и чмокнул ее в макушку:
– Ты поосторожнее с плитой, хозяюшка. Понадобится помощь – зови.
– Видишь, мисс Мэгги? – добавил Томас. – Я же говорил!
Я обмер и уставился на него:
– Так это ты все подстроил? Потому что тебе оладий захотелось?
Томас сделал серьезное лицо и предостерегающе глянул на Мэгги:
– Я мог бы сказать, что это не так. Но не стану.
Я закатил глаза, а дочка хихикнула:
– Не сердись на дядю Томаса, пап. Он хороший!
– А ты еще маленькая. Знаешь что? Я сам с ним разберусь. А ты сосредоточься на оладьях. И давай-ка поаккуратнее.
– Лады, – согласилась она.
Хотя глаза ее оставались припухшими от сна, Мэгги вернулась к готовке с той утренней энергией, что свойственна людям, еще не заработавшим зависимость от кофеина, а я устроился на стоявшем неподалеку диванчике.
Наша квартира, по сути, представляла собой одну большую комнату – кухню, столовую и гостиную без разделительных стен – с двумя дверьми в наши с Молли спальни. Хотя, строго говоря, вторая спальня тоже принадлежала Молли. Насколько я знал, после моего переезда она тут не жила, хотя забегала пару раз, чесала Мыша, обнимала Мэгги, весело щебетала со мной о каких-то пустяках и снова убегала.
Давненько мы с ней не разговаривали по-настоящему.
Эта квартира напоминала мое старое жилище на цокольном этаже пансиона миссис Спанкелкриф. Разве что здесь не пахло старым подвалом с его пылью и плесенью и было попросторнее. И посветлее. И почище. И это казалось неправильным.
Мое прежнее мрачноватое жилище, может, и выглядело убого, но в нем я чувствовал себя как дома. Будь прокляты вампиры, спалившие этот дом дотла, и будь проклят Марконе, выкупивший этот участок под свою штаб-квартиру.
Я скучал по своему подвалу.
Ну да ладно. Какой смысл горевать о прошлом? Жизнь постоянно меняется, и к тебе из раза в раз летит крученая подача. Делать нечего, надо отбивать.
Томас выбрал место, откуда было видно кухню, прислонился к стене и стал потягивать кофе, не отводя напряженно-задумчивых глаз от Мэгги.
– Риск – благородное дело, да?
– Если возникнут проблемы, Мыш даст мне знать, – ответил я.
– Хороший у тебя пес.
– Только попроси, и я напишу брату Вану. Скажу, что ты хочешь взять щенка.
– Одного щенка ты у него уже украл, – усмехнулся Томас.
– Непреднамеренно. К тому же я думаю, что этот пушистик прибился ко мне нарочно. И даже если брату Вану это не по нраву, в собаке он тебе не откажет.
– Что ж, – задумался Томас, – пес у тебя и впрямь замечательный.
– Не то слово, – поддакнул я.
– Надо обмозговать это дело. Слишком круто жизнь меняется. – Он по-прежнему не отводил глаз от Мэгги.