Страница 8 из 12
Вспомнив об обещании, данном Бьянкой нашей наставнице Гертруде, обматерив судьбу злодейку, проклял и тогдашнего себя, обещавшего не лезть в чёртов лес. «А ведь придётся». Для большей эффективности мне предстояло ознакомиться с врагом, грозившим выпотрошить кишки как мне, так и тем, кого я планировал отправить на добычу. Благо финансовый ресурс в виде заначки, поднятой с трупа одной из убитых мною ведьм, ещё оставался в спрятанной каменной кладке дома, в сохранности и целостности которого я лично успел убедиться после успешно завершившегося мятежа.
Теперь у меня были собственные деньги и ведьма, опираясь на которую я мог с лёгкостью объяснить наличие в своих карманах разных сумм. Также любое умное высказывание, и мой случайный успех я мог оправдать её идеями и учениями.
А ещё она была красива, страстна и безотказна… «Да уж, такой волшебной палочке даже старина Гарри позавидует»*…
Оставив все формальности Бьянке, под сонное «встретимся позже» в компании верных телохранительниц Сигрид и Илвы спокойно отправился по своим делам. В первую очередь о намечавшихся градостроительных, и лесозаготовочных работах решил оповестить красноглазую Гертруду. Одержимая своими опытами и борьбой с «демонами леса», она, узнав причины моего визита, тотчас свернула все свои опыты, собрала чемоданчик, прихватила посох и унеслась навстречу к лесу. Дамочка чуть ли не в слезах благодарила меня и отсутствующую Бьянку. Решив встретить рабочих у кромки леса, пообещала помочь с любой возникшей проблемой. Также посетил одну старую покупательницу, поделившуюся некогда с нами олениной прекрасного качества. В восточном лесу, принадлежавшем по большей части знати, добыть такую крайне сложно, да и, если подстрелишь, придётся раскошелиться, оплачивая охотничий налог. А наша старая знакомая, по своим же рассказам, не только оленя завалила, но и ещё мелкой дичи набила. Это наталкивало на мысль о северных территориях. Места там глухие, опасные, если в самой чаще зверь и не бродит, опасаясь роя чудовищ, то вот на его окраинах вполне могли очутиться кочующие стада. Или и вовсе местные, привыкшие жить с опасностью под боком.
Ветхая хибарка на окраине северной части города встретила распахнутой настежь дверью. Предположив худшее, обнажив клинок, первой в дом вошла Сигрид, слегка пощекотав всем нервишки. Уже спустя минуту та вернулась, подозвав и нас.
– Пьяная в стельку, как обычно, – вместо бухого и храпящего тела, расположившегося у печи, ответила одетая в приличные знатные одеяния женщина так же, как и мы, решившаяся подождать чудесного пробуждения нашей общей знакомой. Некоторое время она молча сверлила нас взглядом, тем самым нервируя Илву, подозревавшую бледнолицую чуть ли не во всех смертных грехах, которые злой человек мог сотворить со спящей. Сначала слушать это было даже забавно, а после, не выдержав подобного хамского отношения к себе, женщина всё же представилась по чину. Вигенвагенша желала сделать заказ, который в городе могли выполнить далеко не все, и охотница как раз являлась тем самым человеком. Незнакомке требовалась некая трава из Хищного леса, а также плоть какого-то зверька, обитавшего в северной округе. «Ведьма», – когда та стала рассказывать, для чего именно, подметила младшая сестра.
Не представившаяся по имени бледнолицая в тёмных одеяниях и капюшоне, из-под которого торчал чёрный локон волос, казалась даже мне крайне подозрительной и жуткой личностью. Зная, насколько порой опасно спорить с ведьмами, способными превращаться в птиц и прочее, я попросил сестёр не надоедать расспросами, в ответ заслужив немой благодарственный кивок.
– А для чего вам, – решившись на небольшую беседу произнесла незнакомка, рукой обведя валявшуюся на полу, – вот это тело?..
– Я думал, она может рассказать нам немного о северном лесе, – решив не вдаваться в подробности, честно ответил я.
– И что же? – слегка удивившись интересу юноши к столь опасному месту, вновь спросила бледнокожая.
– Да хоть что-то, – как обычно не выдержав тишины и собственного молчания, вставила свои пять копеек Илва. Более красочно описав нашу неосведомлённость, вкратце пересказала информацию, которую уже в ближайшие часы узнает весь город. Ничего тайного, лишь разговор о лесозаготовке и нужде города.
Немного помолчав, женщина одобрительно кивнула, сказав, что уже давно пора было выкорчевать эту заразу, а после предложила выслушать истории о том, как, собственно, и появился этот проклятый лес. Сказки сказками, но от подобного предложения я, как и любой другой любопытный человек, не смог отказаться. Издавна известно, что за каждой историей, небылицей и прочим стоит некая истина, мораль, помогающая понять суть того или иного вопроса. И отказать своему мозгу в очередной загадке я, разумеется, не мог.
– Дело было так…
Гарри* – отсылка к «мальчику, который выжил».
Рубаки* – городская гильдия лесорубов.
Глава 5
Неподалёку от старого, заброшенного могильника стояла одинокая хижина, в которой, едва сводя концы с концами, жила искалеченная мать и её дочь. Каждое утро калека на своих костылях выползала на городской тракт и на одной ноге брела в сторону города просить милостыню. Не чураясь любой грязной работы, которую той только могли предложить, нищая делала всё для добычи пропитания. Их жизнь сложно было назвать жизнью, скорее выживанием. Но бедной семье, видевшей еду раз в день, а то и два, как-то удавалось сосуществовать с окружающим их жестоким миром.
Шли дни, месяцы, годы. Женщина всё так же ходила просить милостыню, приобщая дочь к труду и подобному незамысловатому поиску пропитания. В очередной из дней, когда солнце едва успело встать из-за горизонта, на тропе, шедшей к «безымянному» городу, показался дворянский экипаж. Новый градоначальник, по прихоти жены которого и был основан этот город, возвращаясь из любимой резиденции, вновь бранным словом проклинал старое северное кладбище, тех, кто на нём похоронен, и открывавшийся из его окна вид на всю эту «серость, невзрачность и убогость».
Вынуждая погонщика гнать как можно быстрее в город, не жалея экипажа и лошадей, знатный муж столкнулся с тем, о чём его и предупреждали. Слетев с узкой дороги, колёса чуть ли ни на треть завязли в грязи, а уставшие лошади, пыхтя и пуская изо рта пену, отказывались далее тянуть своих господ.
Выйдя на обочину и поставив свой раскладной стульчик, он, разместившись в сторонке, наблюдал, как слуги пытаются извлечь его транспорт, и думал, как же избавиться от заваливаемых снегом дорог и попутно спрятать местное убожество подальше от своих прекрасных глаз. Показавшееся на дороге семейство, предложившее кучеру помощь, не сильно впечатлило аристократа, но, когда калека посоветовала подложить под колесо какую-то «деревяшку» для лучшей сцепки, того осенило.
Забор строить от своей резиденции и до города он не собирался: дорого, хлопотно и недолговечно. А вот попросту спрятать погост и дорогу за другими деревяшками или деревьями он вполне себе мог позволить. «Хочешь избавиться от поляны – преврати её в лес».
Ближе к полудню карета не без помощи нищенок освободилась из грязевого плена. Видя, что одноногая на что-то ещё способна, мужчина спросил, может ли та держать в руках лопату. Женщина ответила согласием. Тогда он спросил вновь, может ли она копать. И снова та ответила одобрительным кивком.
– Из года в год снега преграждают мне путь до резиденции и, вместо долгих ожиданий и любований прекрасными снежными барханами, я вынужден смотреть на это уродливое кладбище на проклятом холме. Калека, я дам тебе саженцы, деньги и инструменты, взамен ты и твои дети и дети твоих детей будут сажать деревья вдоль этой дороги и по всему кладбищу.
Нищая калека обрадовалась такому предложению и, естественно, согласилась. Ведь для неё это было настоящим благословением, манной небесной. Шли годы, они с дочерью упорно трудились и с каждым месяцем, как и положено, получали от местного графа свою плату. Ведь труд их сложно было не заметить. Так, копаясь в могильной и придорожной земле, семья прожила ещё несколько лет. На отложенные деньги мать сумела отправить дочь в местную школу, после учёбы в которой повзрослевший ребёнок, возвращаясь домой, и верой и правдой отрабатывал обещание, некогда данное ими двумя знатному мужу.