На острие меча

Наняв извозчика, Анна приказала отвезти ее в комендатуру. Ее принял дежурный офицер. Он проверил ее документы и поставил в пропуске темно-лиловый штамп.

– Господин лейтенант, – обратилась к нему Анна. – Я журналистка газеты «Вперед Германия!» из города Цвиккау в Баварии. Мой редактор, господин Адольф Краус, хочет, чтобы я написала статью о том, как проводится освоение восточных территорий. Доктор Геббельс в своем очередном выступлении говорил, что они должны стать основным источником рабочей силы и полезных ископаемых для великой Германии. Я побывала уже в Киеве и Смоленске. С кем бы я могла встретится здесь в Минске и взять интервью по интересующему меня вопросу?

Говоря это, Анна сняла шляпу и взмахом головы расправила свои золотистые вьющиеся волосы. С восхищением глядя на нее, лейтенант кому-то позвонил и затем сказал, что ее прямо сейчас готов принять бургомистр города господин Антон Крачковский. Узнав, где находится его кабинет, Анна направилась к Крачковскому. Она долго бродила по длинным, плохо освещенным коридорам. Наконец, ее усилия были вознаграждены, и она оказалась в большом, прекрасно обставленном кабинете, в глубине которого за письменным столом сидел низкорослый, тучный человек с почти лысой головой и темными мешками под глазами. Анна вскинула вверх правую руку и громко крикнула:

– Хайль Гитлер!

Увидев Анну, Крачковский неуклюже встал из-за стола и, вскинув вверх правую руку, ответил:

– Хайль! Проходите уважаемая, фройлян Вернер. Я бургомистр Минска Антон Крачковский. Дежурный офицер комендатуры мне сказал, что вы хотите взять у меня интервью.

Сонные заплывшие жиром глазки Крачковского быстро забегали по лицу и фигуре Анны. Вскоре Анна заметила в них хорошо знакомый ей блеск. Крачковский предложил Анне сеть в кресло, стоящее напротив стола, а сам продолжая стоять, спросил ее:

– Так, о чем же вы, фройлян Вернер, хотели взять у меня интервью?

Анна вытащила из сумочки блокнот и, раскрыв его, ответила:

– Господин Крачковский, я представляю газету «Вперед Германия!» из города Цвиккау. Мой редактор хочет, чтобы я написала статью о том, как осваиваются восточные территории.

Бургомистр Крачковский сел в кресло и, положив руки на стол, стал в задумчивости постукивать кончиками пальцев по его поверхности. Его глазки по-прежнему внимательно изучали лицо и фигуру Анны. Наконец, он разлепил толстые губы и сказал:

– Фройлян Вернер, у меня к вам есть предложение. Сегодня вечером в ресторане «Богемия» состоится небольшой банкет. Я вас на него приглашаю. Там будут лучшие люди нашего города, включая заместителя гауляйтера доктора Заугеля. Я вас с ними познакомлю, и вы узнаете у них абсолютно все. Это самые информированные люди в рейхе. Банкет начнется ровно в полночь. Если хотите, я пришлю за вами свою машину.

Анна скромно опустила глаза и затем ответила:

– Господин бургомистр, но у меня нет вечернего платья. Я не взяла его в эту командировку.

Крачковский всплеснул руками.

Это такая мелочь! – воскликнул он. – Сейчас вы поедете на моей машине на Вилейскую улицу. Там есть прекрасный магазин, в котором продается одежда и обувь. Выберите себе, что хотите. Оплачивать покупку не надо, это за счет средств бургомистра.

Щеки Анны стали розоветь.

– Господин бургомистр, – сказала она смущенным голосом. – Мне неудобно с первых минут нашего знакомства принимать от вас подарки.

Крачковский решительно замотал головой.

– Фройлян Вернер, – сказал он с возмущением. – Для такой женщины как вы, платье, это не подарок, это ваша военная форма. Ведь журналисты рейха находятся на передовой линии идеологической войны с Советами. От вас всецело зависит крепость духа нашей армии. Будем считать, что эту форму выдал вам я.

Анна улыбнулась уголками губ.

– Хорошо, господин бургомистр, я согласна. – ответила она.

Через полчаса Анна уже ходила среди прилавков магазина на Вилейской улице. Она знала, что здесь находится мастерская Анджея Скавронского. У нее появился удобный случай проверить, все ли с ним в порядке. Анна осмотрела магазин и, наконец, в дальнем конце коридора, около окна увидела вывеску – «Скавронский и Компания. Ремонт и пошив обуви».

К ее удивлению, за стойкой сидел незнакомый ей человек. Анна знала Скавронского по фотографиям, которые хранились в его личном деле. Анна не спеша прошла мимо мастерской и остановилась у киоска, в котором торговали бижутерией. За прилавком стояла ярко накрашенная женщина с большим выпирающим вперед бюстом. Анна попросила показать ей ожерелье из каких-то дешевых камней. Примеряя его на себя, она как-бы невзначай спросила:

– Говорят, тут у вас работал хороший сапожник? Мне рекомендовала его подруга, но я что-то его не вижу. За стойкой сидит другой человек. Где он?

Продавщица приложила палец к губам и показала Анне глазами на человека, который сидел в мастерской.

– Говорите тише, мадам, – посоветовала она. – Не надо, чтобы нас с вами слышал этот человек.

– Почему? – спросила Анна, изобразив на лице испуг и удивление.

– Тут неделю назад было такое! – пояснила ей продавщица. – Не приведи Господь! Сапожник, который в этой мастерской работал, оказался каким-то проходимцем. За ним Гестапо приехало, а он как побежит от них и в окно выпрыгнул. Но они его на улице всё равно поймали и увезли куда-то. С тех пор я его не видела.

– Да, действительно ужас! – согласилась с продавщицей Анна и попросила её. – Вы ему не говорите, что я сапожником интересовалась, а то ещё начнутся неприятности. Я себе другого поищу.

Продавщица согласно кивнула. Купив ожерелье, Анна вышла из магазина и, сев машину бургомистра, попросила отвезти её на Февральскую улицу. В конце улицы она увидела небольшой пансионат. Она попросила остановить машину около него. Анна зашла в пансионат и поинтересовалась у, стоявшего за стойкой портье, если свободные номера. Тот проводил её на второй этаж в номер с окнами, выходящими на улицу. Осмотрев его, Анна поняла, что дом номер четыре из него виден, как на ладони. Именно в этом доме, как говорилось в шифровке, жил Иван Михальчук. Попросив портье сообщить водителю машины, что она остановилась в этом номере, Анна положила покупки на кровать и, зайдя в ванную комнату, стал раздеваться. До начала банкета оставалось совсем немного времени, а ей надо было привести себя в порядок.

Калужская область. Сухиничи

Всю ночь разведчики капитана Иноземцева шли по следу немецких диверсантов. Иногда след терялся и тогда рота рассыпалась в цепь и прочесывала местность вокруг. Следопыты по количеству следов определили, что диверсантов было двенадцать человек. Тринадцатый не был диверсантом. На земле от него оставались отпечатки сапог, которые носили в Советской Армии. Сапоги имели тридцать седьмой размер. Майор Николаев припомнил, что именно такой размер был у лейтенанта Скавронской. Это однозначно говорило о том, что рота капитана Иноземцева преследует именно ту группу, которая захватила Скавронскую в плен и которая имела радиопозывные «джи-эм-восемь».

Рано утром рота Иноземцева оказалась в берёзовой роще, заросшей пожелтевшим прошлогодним папоротником. Здесь, очевидно, диверсанты дожидались ночи. Трава под деревьями была примята. Кое-где валялись пустые консервные банки и целлофановые обёртки от галет и сала. Но если в рощу ввела только одна цепочка следов, то из рощи их выходили две. По одной цепочке шли пять человек, а по другой восемь. Следы сапог лейтенанта Скавронской вели туда, куда ушли пять человек. Вдруг, разведчик, который обыскивал заросли папоротника, громко крикнул:

– Товарищ капитан, скорее сюда!

Капитана Иноземцев и майор Николаев подбежали к нему. Разведчик показал им рукой, на лежащие на проталине куски мятой испачканной газеты. На одном из кусков были хорошо видны, написанные химическим карандашом, слова – «Группа следует в направлении Запрудная. Скавронская».

Майор Николаев осторожно взял кусок газеты, очистил его от грязи и спрятал в полевую сумку.