Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 35



— Хорошо, спасибо, Вагиф. Езжай к дому родителей Дадашева, возьми участкового, установите круглосуточное наблюдение, особенно ночью.

— Так будем их брать, товарищ подполковник?

— Не торопись, наберись терпения, в нашей службе этот фактор часто становится решающим, а я в прокуратуру. Скоро уже восемь часов.

Мусаев не скрывал радости, увидев Бабаева.

— Ну, ночью немного поволновался, заинтересовали вы меня, чуть свет и сюда, теперь сижу в ожидании чуда. Оно, надеюсь, не отменяется?

— Не должно,— задумчиво протянул Бабаев. — Я почти уверен... — Телефонный звонок прервал его фразу. Мусаев взял трубку. Дежурный просил подполковника Бабаева.

При первых же словах лицо Рустама просияло. Улыбнулся и Мусаев, внимательно следивший за выражением его лица.

— Передай, мы сейчас будем.

— Ну вот, я сдержал слово, — повернулся Рустам к следователю. — Преступник, по фамилии Абышев, задержан. Подробности узнаешь от него самого, и ребята прокомментируют.

— И все же?

— Я не хочу опережать события, а вот когда ты процессуально все закрепишь, изволь, изложу ход своих мыслей. Идет?

— Вынужден согласиться.

Мрачного вида мужчина средних лет, с неприятным прищуром глаз, не отрицал свою вину. На вопрос о причине убийства ответил, что Фарзалиева находилась с ним в интимной связи, а в последнее время стала избегать встреч. Он с трудом уговорил ее встретиться с ним, выяснить отношения. Она в машине начала его оскорблять и тогда он, схватив монтировку, ударил ее несколько раз по голове. Увидев, что она убита, испугавшись, отвез в лесопосадку, там и бросил тело. Причина убийства — ревность, — закончил Абышев. — Правду рассказал и легче стало, — громко, с облегчением вздохнул он.

— А неплохо бы почувствовать еще большее облегчение, — в тон ему сказал Рустам.

Преступник внимательно посмотрел в его сторону.

— Мне и так тяжело, гражданин, не знаю вас по званию, нервы подвели, с любым мужчиной это может случиться. Моему раскаянию предела нет. Поверьте.

Рустам видел, что перед ним крепкий орешек, но был готов к поединку.

— Так зачем вы ранним утром поехали на место убийства, совесть что ли замучила?

— Вот именно. Я на себе убедился в правоте слов о том, что убийцу всегда тянет к месту преступления, помните, Раскольников у Достоевского в «Преступлении и наказании».

— Помню. А зачем вы решили шиповник оборванный под кустом собирать? Фонариком подсвечивали себе. Под деревьями на рассвете темно. На ветках его полно, а вы с земли, да еще раздавленный.

Абышев затравленно посмотрел на Рустама и ничего не ответил.

Мусаев не понял, о чем идет речь, но не выдал своего удивления.

— Когда вы вернулись в машину, полиэтиленовый кулек положили рядом на сидении. Согласно приказу, надо было его куда-то выбросить по пути, хотя бы с моста через полкилометра, но сотрудники уголовного розыска помешали. Согласитесь, нелогично собирать в такую рань помятые, затоптанные ягоды, а потом выбрасывать. Тем более, мы знаем, кто их разбрасывал, ожидая, когда вы привезете Фарзалиеву.

Абышев молчал.

— Чистосердечное признание облегчает вину, я даю вам этот шанс и чуть-чуть помогу. Лично вы ведь не думали участвовать в убийстве, а рассчитывали только попугать. Так ведь? — Не дожидаясь ответа, Рустам продолжил: — Сколько вы получили за доставку Фарзалиевой? — Сделав паузу, Бабаев привстал со стула. — Назовите сумму, сколько заплачено за услугу. Врать не советую! — отрывисто бросил он.



— Три тысячи!

— Где деньги?

— В машине, под ковриком.

— А где монтировка?

— Выбросил, места не помню.

Бабаев удовлетворенно кивнул головой, прошел к окну, сказал, не оборачиваясь:

— Я думаю, ему не вредно побыть одному, а мы здесь кое-что обсудим.

Когда Абышева увели, обычно невозмутимый Мусаев ударил кулаком по спинке стула.

— Хитрая бестия. Монтировку не отдает, значит, вещдоков нет. На суде от всего откажется, скажет, по нужде полез в кусты, а тут меня милиция и словила. Случайное совпадение, а во время допроса применили недозволенные методы следствия. Заставили взять вину на себя.

Разволновавшись не на шутку, следователь заходил по кабинету.

— Придется вам бросать и остальные козыри, — заключил он, подойдя вплотную к Рустаму.

— Бросим и их. Я беседовал со всеми лицами, на мой взгляд, причастными к преступлению. С Дадашевым, его другом-таксистом, секретарем народного суда — подругой Фарзалиевой и, конечно, еще с одним человеком, о котором узнал позже.

Вы ведь наверняка поняли, что за шиповником Абышев поехал не по своей инициативе. Ему приказали, потому что кое-кому вдруг показалась реальной фраза «подвыпившего» подполковника о том, что местные пинкертоны ни черта не смыслят и не заметили, что на шиповнике в десяти метрах от тела убитой с одной стороны ободраны почти все ягоды. Преступник волновался и, ожидая жертву, срывал их, не в силах совладать с собой. Отпечатки-то пальцев остались. Честно говоря, я попросил эксперта тоже проверить, но следы смазанные получаются. А преступнику во время нашей встречи я рассказал только первую часть из того, что говорю вам. Он негодовал, просил меня найти убийцу, вот тогда-то я и обнадежил его и, между прочим, намекал на Дадашева.

— Значит, вы виделись с убийцей, — прервал Бабаева следователь.

— Виделся, но тогда он был просто подозреваемым мною лицом, собственно, и сейчас большего о нем сказать не могу. У меня не было полной уверенности, что он здесь замешан, но косвенных улик собрал достаточно. Надо было его подтолкнуть к действию и проверить. Поэтому в беседе с ним вроде бы проговорился, а ребят до этого послал в лесопосадку, предварительно проинструктировал, чтоб задерживали лишь после возвращения в машину. Сам я, попрощавшись с ним, просидел несколько часов у его дома и, когда уже собирался уходить, он выехал со двора на машине. Я ожидал этого. Поехать он мог в две точки, и обе были нами перекрыты. С шиповником он поступил просто, послав туда своего подручного, видимо, верит ему. А тот зависит от него крепко, если даже убийство на себя берет. Парень битый, по всему видно. И версию о неразделенной любви выдвинул быстро, чувствуется, профессионал.

— Но кто же из них убил?

— Полагаю, тот, другой. Он подошел сзади и ударил, когда она повернулась к Абышеву, возмущенная обманом, ей скорее всего сказали, что встречу назначил Дадашев. В пользу этого аргумента и тот факт, что если бы убил Абышев, ему бы не было смысла утаивать место, где спрятана монтировка. Она осталась у шефа, и он не знает ее местонахождение. Пока же он четко выдвинул версию об убийстве из ревности, срок-то не очень большой, да и скостить потом можно. Смотришь, года три-четыре и дома. А шеф отблагодарит, семью содержать будет.

Бабаев продолжил:

— Значит, он не знает, где монтировка. Даже если бы они выбросили ее с моста, он показал бы место, и мы ее подняли бы металлоискателем. Закрепили бы его показания, и все дело ушло бы в суд. Выигрыш ему прямой. В противном случае, он все теряет, даже назвав убийцу, все равно проходит как соучастник. Убийство в группе, с особой жестокостью, срок будет больше.

— Убедительно, но где же главный герой?

— О, это фигура сложная, его придется подождать. А я заодно познакомлю с его художествами. Он прямой виновник того, что у Дадашева распалась семья. Началось с того, как Фарзалиева сразу после института по направлению попала в его аптеку. Скромная, симпатичная, он принялся ее обхаживать, потом, убедившись в бесплодности своих попыток, оклеветал мужа, организовав в аптеку звонок одной своей бывшей знакомой из Баку, отрекомендовавшейся соответствующим образом.

В заявлении о разводе, поданном в суд, Фарзалиева обвиняла мужа в измене, в беседе с секретарем суда поделилась горем, рассказала о звонке.

Потом, видимо, Махмудов своего добился, соседи говорят, стала лучше одеваться, дома у нее появились дорогие вещи. Но свою связь с ней он не афишировал. Между прочим, у меня есть сигнал, что он приторговывает наркотиками, реализует через аптеку похищенные в райбольнице и поступающие наркосодержащие препараты. Фарзалиева не знала о его махинациях. Но вот однажды ей прямо в глаза обо всем сказала школьная подруга, работающая медсестрой в больнице, обозвала аптекаря мерзавцем, спекулирующим на человеческой боли. За дефицитное лекарство для ребенка сотню отвалила, пристыдила и ее тоже. Фарзалиева — натура впечатлительная, я предполагаю, стала с ним выяснять отношения. Махмудов взбесился, он привык видеть в ней свою содержанку, не более, человека, полностью от него зависимого, и поэтому не стал таиться, наоборот, упрекнул подарками, унижал, как мог, заодно и насчет мужа посмеялся. В заключение пригрозил, мол, будешь болтать, опозорю на весь район, все равно ничего не докажешь, оболью грязью.