Страница 11 из 35
А что, собственно, произошло сейчас? Дамочка определенного склада считает себя неотразимой, разыграла сцену, которую, видимо, продумала до мелочей. Безусловно, опыт здесь у нее богатый. Ну и ладно, она обо мне худшего мнения, чем мне бы хотелось. И тоже ладно, заключил он. В конце концов, они не в пансионе благородных девиц, очень заманчиво оборвать, что простительно лейтенанту-романтику, но не дозволено ему, человеку, кое-что повидавшему. Как любил поговаривать Сафаров, «оперативник теряется только тогда, когда его хвалит начальство, и это простительно, ибо бывает один раз, когда провожают на пенсию».
Валех улыбнулся своим мыслям.
— Спасибо вам за предложение, меня оно очень тронуло, но от работы я предпочитаю отдыхать дома. Вы позволите мне быть откровенным?
Дама выжидающе улыбнулась, вряд ли ожидая подвоха в его словах. Он продолжил:
— Оставьте в покое своего бывшего мужа. И не надо мстить человеку за скромное желание пожить в согласии и спокойствии.
Побледнев от неожиданного для себя оборота беседы, она подскочила со стула.
— Вот вы как заговорили, он уже нашел к вам дорожку. Интересно, сколько это ему стоило?
Она перешла на крик.
— Я не позволю расставлять вокруг себя сети, найду, к кому обратиться.
— О, в этом я не сомневаюсь, методика, нацеленная на подлость людскую, рассчитана у вас до мелочей.
— На что вы намекаете? — зло прищурилась заявительница.
Нагиев нахмурил брови.
— Я не намекаю, а предупреждаю об уголовной ответственности за систематическую клевету на вашего бывшего мужа, гражданина Меджидова.
— Не пугайте меня, я за себя умею постоять. — Она покачала головой, уперев руки в бока, и, не сдержавшись, тихо выругалась.
— Вот вы и сбросили маску, — весело произнес Валех.
Спохватившись, что сорвалась, дама попыталась возразить, он остановил ее решительным жестом.
— Если когда-нибудь жизнь столкнет нас, мне будет легко принимать решение. Прекрасная штука — терпение, благодаря ему я получил возможность лицезреть вас в разных ролях. Как легко вы перевоплощаетесь! То невинная жертва, незаслуженно страдающая женщина, а теперь уже нечто другое. Теперь понимаю бедного бывшего мужа. Ситуация ясна нам обоим. Давайте договоримся не докучать друг другу. До свидания.
Женщина молча покинула кабинет.
Валех видел в окно, как она вихляющей походкой вышла из здания РОВД, где ее поджидал юркий, модно одетый парень. Выглядела она веселой и независимой. С довольным видом уселась в машину и укатила.
В комнате стоял устойчивый запах косметики. Валех открыл окно, вдохнул полной грудью сырой, холодный воздух. Неприятный осадок от разговора не проходил. Настроение испортилось. Утешением была надежда, что нервничал не зря, она оставит затею посадить бывшего мужа.
Валех прошелся по кабинету. С годами легче переносятся подобные вещи, не в моральном, конечно, плане, а с точки зрения рассудочной оценки поведения человека.
Чтобы как-то отвлечься, включил радиоприемник, шла веселая передача для старшеклассников.
За окнами торопились прохожие с елками, дети с подарками. До Нового года — неделя. Значит, еще один год прожит. Он вынул из портмоне новый, купленный вчера, маленький календарик. Каким будет этот год? Достал из сейфа и стал рассматривать хранившиеся по давней привычке календарики прошлых лет, начиная с первого года службы. Тогда, оставаясь наедине со своими мыслями, анализируя пережитое, он завел привычку обводить кружком трудные дни. Сколько было неудач, разочарований, горьких мыслей об ошибочности выбранного пути. Писал рапорты об увольнении. Поостыв, вновь окунался в работу. Да, за этими кружками его жизнь: погони, засады, задержания, поиски истины, многое другое, словом, все испытания, через которые провел его уголовный розыск. Теперь он уже не помнил, что было за каждым из этих кружочков, отмечавших своего рода критические для него моменты, из которых составилось то единое целое, именуемое его службой, а точнее, жизнью.
Телефонный звонок прервал его невеселые раздумья. Дежурный доложил, что в микрорайоне ЧП, покушение на убийство. Муж на почве ревности выстрелил в жену, потом забаррикадировался в квартире, там двое детей и старуха-теща. Оперативная группа уже выехала на место.
— Свяжитесь с ребятами, передайте, что я выезжаю, пусть действуют осмотрительно.
По опыту он знал, как сложно принимать решения в подобных случаях, нередко это ситуативное преступление. Человек, поддавшись минутной вспышке, совершает непоправимое. Вид окровавленной жертвы действует по-разному. У одних гнев сразу угасает, охватывает чувство непоправимого и тогда нередко — самоубийство. Других отчаяние от содеянного еще больше распаляет, толкает на продолжение безумия. Преступник жаждет смерти всему окружающему и себе. Обезвредить такого крайне трудно.
...Место происшествия они определили издали по скоплению людей и машин. Собравшиеся возбужденно переговаривались, задирали головы, рассматривая окна квартиры восьмого этажа, где произошла трагедия. Рядом стояли две машины скорой помощи.
Участковый инспектор Эйвазов подбежал к Валеху, доложил обстановку. «Хорошо, что вызвали медицину», — слушая его, подумал Валех.
— А где ребята? — спросил про оперативников.
— На исходных позициях, готовятся к проникновению в квартиру. Детишки зовут на помощь, кричат так, что у соседей через стену слышно. Медлить никак нельзя.
— Ну и каков же план действий?
— Решили отвлечь его внимание шумом в подъезде. Мамедов тем временем с балкона девятого этажа спрыгнет вниз и заскочит в квартиру. Если что — применит оружие. Одобряете?
Нагиев покачал головой.
— Расскажи-ка, быстро, что это за семья, как зовут мужа, жену, детей.
Участковый обстоятельно ответил на все вопросы.
— Сколько комнат в квартире?
— Две.
— Значит, балкон один. Сидя в первой комнате, он может спокойно просматривать и прихожую, и балкон. Спрыгнуть с балкона, выбить стекла и заскочить внутрь — да за это время в смельчака можно выстрелить несколько раз! Давайте отбой. Всех ко мне.
— Есть, товарищ майор!
Через пару минут все собрались. Старший оперуполномоченный уголовного розыска Магеррам Мамедов не скрывал раздражения. Они были друзьями, и Магеррам, раньше никогда не нарушавший служебного этикета, всегда очень щепетильный в вопросах службы, не выдержав, отвел его в сторону.
— Послушай, Валех, извини меня, но я побольше тебя работаю в розыске, знаю, на что иду. Уже подготовился внутренне! Ты думаешь это так просто? Зачем остановил, там детишки напуганы до смерти, женщина в прихожей лежит, под входной дверью кровь. Что здесь тянуть?
— Успокойся, Магеррам, я никогда не покушался на твой опыт и помню, что был самым молодым в отделении и учился у вас, но позволь мне делать свое дело. Обиды выскажешь потом. Неужели тебе не понятно, он подстрелит тебя, как куропатку, когда прыгнешь на балкон. С балкона на балкон и в безобидной ситуации не просто спрыгнуть, а тут малейшее промедление и — выстрел.
— Ты что-то стал осторожным, должность обязывает? — не сдержался Магеррам.
— Я не обижаюсь на тебя только потому, что понимаю твои чувства и хорошо знаю тебя, дружище. Там люди, которых надо спасать, но должность действительно обязывает меня не допустить ошибки, он может застрелить и тебя, и детей. А пока он молчит, думает, попробуем решить все мирным путем.
— На переговоры он не идет!
— А кто их вел?
— Эйвазов, потом я.
— А теперь я попробую. Вдруг повезет в третьей попытке.
— Только не вставай напротив двери!
— Хорошо, и не сердись на меня, старина. Коль скоро ты вспомнил о том далеком времени, когда я пришел в отделение и был самым молодым опером и учился у вас, в том числе и у тебя, то потрудись вспомнить, как вы хором распекали меня за безрассудство, причем ты возмущался больше других. Так что воздержись от упреков. Ну, вперед, — заключил он любимой присказкой.
— Постой, — Магеррам взял его за плечи, — смотри, не зарывайся, я буду наготове.