Страница 28 из 58
— Упырь не шарит в выпивке. Нормальный мужик взял бы водку. А лучше — самогонку.
— После водки холодно, а коньяк согревает.
— Я хлебну?
— Хлебни, — разрешил Бузук.
Гвоздь сделал глоток, почмокал губами:
— Самогонка вкуснее. — Отложив фляжку, открыл термос и зажмурился от удовольствия. — Сто лет не пил кофе. Я хлебну?
— Не борзей, — осёк Бузук и вытащил из рюкзака массивную кобуру.
— Ракетница! — воскликнул Гвоздь.
— Я думал, пистолет.
— Это и есть пистолет, только сигнальный. Сразу видно, что ты в армии не служил.
— А ты служил? — прищурился Бузук.
— Я всё успел в этой жизни.
— А коньяк не пробовал.
— Пробовал. Просто забыл, какой он на запах. Дай-ка сюда. — Гвоздь забрал кобуру, отщёлкнул клапаны. Внутри лежала ракетница, в специальных гнёздах утоплены сигнальные патроны: два красных, один жёлтый.
Роясь в потайном кармане рюкзака, Бузук продолжил разыгрывать из себя профана:
— Почему они разного цвета?
— Красный — «тревога» или «на помощь». Жёлтый — «стоянка» или «внимание». Или «принесите папирос и еды». Это уж как с другим отрядом условишься.
— Ими можно убить?
— Если шмальнуть в харю. — Застегнув кобуру, Гвоздь потянулся к мотку оранжевого шнура. — Пошлю Сяву за водой.
— Погодь, — остановил его Бузук и поставил на стол четыре патрона. — Глянь-ка!
Гвоздь снял с плеча ружьё. Вложил один патрон в магазин, отправил в ствол:
— Вошёл как родной. — Передёрнув затвор, разрядил ружьё и поставил патрон рядом с остальными. — Это что получается? Ружьё у пацана, патроны у проводника. Они шли вместе?
— И почему-то сбрехали, — задумчиво произнёс Бузук.
— Пацан облажался. Проводнику ничего не оставалось, как подыграть ему, — рассудил Гвоздь и включил фонарик.
Луч света выхватил из мягкого полумрака потолок из тесин, лежащий на продольной балке. Из щелей торчала перепревшая солома.
— Батарейка сядет, — проворчал Бузук.
Отложив фонарик, Гвоздь ткнул пальцем в хлопчатобумажные следы:
— А это что? Бабские носочки? — Округлил глаза. — С ними шла баба!
— На размер посмотри. Никак не бабский. Наверняка пацана. Он снял их и надел другие. Помнишь, в каких он был носках?
— Ага, помню, — кивнул Гвоздь. — Как бабские гольфы.
— А я их прихватил. Для леса то что надо. — Вытащив из аптечки лейкопластырь, Бузук уселся на табурет, стянул с ног свои старые носки и стал заклеивать на пятках лопнувшие мозоли.
Гвоздь потарахтел возле уха спичечным коробком:
— Где Шнобеля скинем? На болоте?
— Нигде.
— Так и будет тащиться за нами?
Бузук поднял голову:
— Глянь на меня. Я похож на зэка?
— Ну и вопрос.
— Похож или нет?
— На лбу написано, — усмехнулся Гвоздь.
— А ты похож?
— Спрашиваешь.
— А Жила? Сява? Про Хрипатого вообще молчу. А Шнобель — на вид рохля. Зайдёт в деревню, у любой бабки дорогу расспросит. Дети ему все тайны выболтают.
— У нас Хирург есть.
— А доверия нет. Если кого и скидывать, то это Сяву.
Гвоздь кивнул:
— Понял.
Бузук выудил из кармана носки убитого паренька и, натягивая на ноги, произнёс:
— Но мы его не скинем, пока не доберёмся до охотничьей заимки и не убедимся, что там есть жратва. Усёк?
— Усёк, — вновь кивнул Гвоздь и обернулся на звук открывшейся двери.
Хрипатый переступил порог. Сделав вид, что лежащие на столе вещи его не интересуют, начал пальцем рисовать в воздухе круги.
Гвоздь ни с того ни с сего разозлился:
— Хрен поймёшь! Ты чё сказать-то хочешь?
— Не цепляйся к нему, — предупредил Бузук.
— Я не цепляюсь. Просто эти игры порядком надоели. Кроме нас, тут никого нет. Можно же сказать по-человечески.
— Не цепляйся к нему, — повторил Бузук, — а то останешься без члена.
Гвоздь растерялся:
— Да я ничё… — Зыркнул на Хрипатого. — Думал, ты спецом косишь под немого. Прости, братан, ошибся.
В избу ввалился Жила. Захлопнув дверь, вытер со лба пот и проговорил, тяжело дыша:
— Значит, так. Кругом лес, ни тропинок, ни дорожек. И болота нету. Но я или спятил, или бегал по кругу.
Щёлкнув пальцами, Хрипатый привлёк к себе внимание и опять нарисовал в воздухе круг.
Бузук нахмурился:
— Как это — по кругу?
— Этот штакетник… — Умолкнув на полуслове, Жила взял колбасу в упаковке, поднёс к носу. — Забыл, как пахнет. Откроем?
— Жила! — рявкнул Гвоздь и забрал у него упаковку. — Какой штакетник?
— Откуда я знаю какой? В лесу стоит. Штакетник и калитка. Как ни бегу, так он. Три раза точно видел.
Хрипатый показал пять пальцев.
— Ты пробегал мимо штакетника пять раз? — озадачился Бузук.
Хрипатый кивнул.
— И ещё… — Жила снял с руки компас, положил на стол и крутанул. Стрелка не двинулась с места. — Вот такая хрень. А теперь скажите: проводники ходят со сломанным компасом?
Бузук придвинул к компасу часы с прилипшей к делению секундной стрелкой:
— Та же хрень. — Вытащил из кармана пачку «Мальборо». Отломав от сигареты фильтр, закурил.
Жила потёр ладони:
— Так-с, что тут у нас? Хавчика на один зуб. М-да… От ракетницы мало толку, разве что стрелять в упор. В термосе чай?
— Кофе, — откликнулся Гвоздь.
— Во фляге…
— Коньяк.
Жила глянул на Гвоздя:
— Уже приложился?
— Только попробовал. Гадость гадостная.
Жила повертел в руке пластмассовые стаканчики:
— С нашим лешим шёл ещё кто-то.
Быстро же он смекнул! Жила отличался умом, чем радовал Бузука и в то же время доставлял ему беспокойство.
Всех людей Бузук делил на умных и сильных. Лишь единицы сочетали в себе оба качества. Умные, но слабые пешки легко предсказуемы и, следовательно, не опасны. Человеком с маленьким мозгом, но с недюжинной силой и агрессивным характером, тоже нетрудно управлять. А вот за людьми, умеющими думать и отстаивать свою точку зрения кулаками, нужен глаз да глаз. Так сложилось, что к Бузуку в компанию затесались сразу двое смышлёных и физически крепких сотоварищей: Жила и Хрипатый. Слава богу, второй хоть не ездил по ушам.
Бузук выдохнул струю дыма, достал из кармана складной ножик и придвинул к себе моток шнура:
— Какая глубина у колодца?
Жила пожал плечами:
— Кто ж его знает? Отмеряй десять локтей — не промахнёшься.
Отрезав от мотка кусок, Бузук затянулся сигаретой:
— Пусть Сява наберёт воды. А мы пока с дружком посудачим.
Распахнув дверь, Жила крикнул:
— Эй ты, колченогий, давай сюда! А ты, Хирург, погуляй. — Бросил Сяве верёвку. — Дуй к колодцу.
***
Подтягивая больную ногу, Максим поднялся на крыльцо, вошёл в избу и замер у порога. Комната казалась ещё больше, чем в прошлый раз, когда он приводил сюда Олега и Андрея. Они втроём шли гуськом по проходу между столом и стеной. Сейчас здесь находились пятеро вместе с ним. Никто не толкался, не теснился. Бузук вольготно сидел на табурете, отодвинутом от стола. Свободному доступу к окну не мешали даже пустой рюкзак и кроссовки, небрежно брошенные на половицы.
— Подойди, дружок, — велел Бузук и отдал Гвоздю сигарету.
Максим приблизился. Пытаясь собраться с мыслями, посмотрел в просвет между досками на окне. Сява успел привязать шнур к поворотному бревну для подъёма ведра и теперь дёргал ручку, силясь её повернуть. Но ручку, похоже, заклинило.
— Нехорошо обманывать, дружок, — прозвучал голос Бузука. — Откуда у тебя патроны?
Максим пробежался взглядом по предметам, разложенным на столешнице. Вопросов будет много…
— Забрал у браконьера.
Жила скорчил удивлённую гримасу:
— А кто у нас браконьер? Тот салага, что ли? Так он ружьё впервые в руки взял. А то понял бы, что оно не заряжено.
— Неопытный, верно. Он сказал, что хочет научиться стрелять. Я взял ружьё якобы посмотреть, а он даже не заметил, как я патроны вытащил.
— И вы, конечно же, не знакомы, — проговорил Жила ехидным тоном.