Страница 26 из 79
— И это тоже дурно пахнет, — вздыхает Глашатай Закона.
Ялмберик молча кивает, наблюдая за Литтиллитигом, суетящимся посреди альвов. Маленький бригадир произносит целую речь, указывая на возвышающиеся перед ними скальные выступы. У тана возникает искушение вмешаться, но леты следят за тирадами своего старшего с возрастающим интересом. Через некоторое время тан подзывает поближе Трудира.
— Что он там делает? — спрашивает он, указывая подбородком на Литтиллитига.
— Он им говорит, что это не дракон разломал скалу, — отвечает дружинник.
— И леты верят в это?
— Вроде бы да.
— Так что же он говорит?
— Что весь этот бардак — просто старые шахты.
— Старые шахты?
— Угу. Я не очень понимаю, это на шахты не похоже…
— Приведи его ко мне.
Что и спешит сделать Трудир, хотя довольно бестактно: он тащит Литтиллитига за ухо. Ялмберик полагает неуместным издеваться над бригадиром на виду у его работников, но удерживается от замечания. Он никогда не ругает гнома на глазах у лета, даже если гном неправ. Он устроит назидание Трудиру после, когда они будут подальше от альвов.
Когда дружинник отпускает старого бригадира, тан резким тоном говорит:
— Скажи мне, Литтиллитиг, разве я не приказывал тебе помалкивать?
— Э… Действительно. Сеньер тан, — лепечет альв, сокрушенно кланяясь.
— И что, разве ты не принялся тут распинаться?
— Все так, сеньер тан, — соглашается альв, массируя алую мочку своего уха.
— Думаю, что Трудир тебя пожалел, не выдрав тебе это ухо, — рычит Ялмберик. — Раз ты меня все равно не слышишь, то не вижу причин, мешающих мне тебе обкорнать оба.
— Я признаюсь, что немного забыл о ваших приказах, — заикается маленький бригадир. — Но прежде чем вы обрушите на меня свой гнев, я хотел бы пояснить, что мои намерения никоим образом не были подстрекательскими; я хотел успокоить летов.
— Ты им всякую чушь нес?
Несмотря на всю свою смиренность, Литтиллитиг выглядит оскорбленным.
— Конечно же, нет. Сеньер, — восклицает он, — я восстанавливал истину!
Радсвин Глашатай Закона мрачнеет, но старый альв в своем негодовании не обращает на него внимания и продолжает:
— И правда, в этом разгромленном рельефе нет ничего естественного, а особенно впечатляют эти масштабы и насыпи обломков! Но в конце-то концов! Сеньеры, вы знаете камень не хуже меня: дракон здесь ни при чем! Оглянитесь вокруг: вы нигде не увидите никакого остекленения! На самом деле, в этих камнях даже кремнезема совсем мало! Это разрушение вызвал не огонь и не взрывы!
— Скажи мне, что причиной обрушения каньона стали шахты, и я назову тебя лжецом, — возражает тан.
— Но ведь это же и есть шахты! — протестует альв, забыв об осторожности. — Это гигантские, великолепные шахты! Таких шахт я даже не мечтал повидать на своем веку! Это гидравлические шахты!
Столкнувшись с недоверчивым выражением на лицах двух благородных гномов, бригадир приходит в волнение:
— Вы видели борозды, которыми исчерчены бока еще стоящих шпилей? И посмотрите на осыпи внизу: разве они не в форме аллювиальных конусов? Эти признаки ясны: рельеф разрушен водой!
— Согласен, — ворчит Радсвин. — Но этого хватает, чтобы убедить твоих бритых, что дракон тут ни при чем. На кой черт говорить им о шахтах?
— Потому что это шахты! — полон энтузиазма Литтиллитиг. — В старом альвском предании о Дун-Эа’кнаване встречаются воспоминания об этих гидравлических шахтах, но я и не подозревал, что они могли существовать под Клюферфеллом, и что могли быть такими гигантскими! Согласно теории, в горе, которую предстоит разрабатывать, пробиваются каналы; предусматриваются зоны высокого и низкого давления; эти водные пути должны вести в тупиковые пещеры, недалеко от склона горы. Затем открываются шлюзовые ворота высокогорного резервуара, который наполняется во время снеготаяния: чисто механически сила воды, устремляющейся по подземным каналам, взламывает породу и провоцирует оползни на местности! Когда склон горы поддается, мощь потока рушит все вокруг. И посмотрите, все очевидно! Гляньте на полдороге вверх по утесам, за разрушенным участком: там все еще видны прямые канавки каналов, проходивших через скалу. Что до каменных арок, то они выглядят такими огромными, потому что это каналы, расширенные потоком воды и осыпями! Это беспрецедентное достижение! Это абсолютно гениально! Все, что оставалось делать древним, взломавшим гору, — это просеивать обломки в поисках руды!
— Так вот что ты болтаешь летам, чтобы их успокоить? — ворчит тан.
— На самом деле — куда больше, чем успокоить! — ликует маленький бригадир. — Если мы применим эту технику в шахтах Диггенлау, то сэкономим огромные объемы работы и увеличим выработку!
— Эй, эй, эй! — рычит Ялмберик. — Не увлекайся! Лично я предпочитаю скрупулезную работу, и я не хочу, чтобы моя гора была в кратерах!
— А потом, подумай немного о последствиях, — добавляет Радсвин. — Внезапное обогащение за счет новых методов добычи, от него родится зависть. Как ты думаешь, что сюда привлекло дракона?
Альв в шоке, он выглядит слегка обескураженным.
— Я закрою глаза на твое непослушание, потому что ты балбес без злого умысла, — заключает тан. — Если захочешь, можешь сказать летам, что эта пустошь получилась из-за силы воды, а не дракона. Но переставай смущать их своими извращенными идейками, а не то я выйду из себя.
Маленький бригадир бормочет и кланяется. Однако, возвращаясь к своим носильщикам, он не может скрыть разочарованного выражения лица.
— Ловкий ход — связать прибыль от рудника с драконом, — замечает Ялмберик, когда его работник достаточно удаляется.
— М-да, — бормочет Радсвин. — И все же этот бритый действительно умен. Я пуще прежнего побаиваюсь, что у него чересчур тонкое чутье.
Тан и Глашатай Закона обмениваются задумчивыми взглядами, затем возвращаются по своим местам, и колонна снова отправляется в путь. Она несколько часов поднимается среди апокалиптического пейзажа, петляя между осыпями и каменными потоками. Над путниками простирается застывшее извержение рифленых колонн, зашлифованных арок и сгладившихся ребер. Резкий ветер свистит в этом каменном склепе, кружит вокруг основания шпилей и поднимает мучнистые вихри на хребтах, где еще лежит снег.
Ближе к вечеру отряд натыкается на грандиозные руины. Ущелье перегораживает огромная стена, сложенная из циклопических блоков; под ней сквозь простую водопропускную трубу проходит поток. Когда-то стену перекрывали гигантские ворота, но створки исчезли, вероятно, много веков назад. За стеной — необъятное пространство, горный цирк, окруженный головокружительными контрфорсами.
Прямые насыпи в чересчур плоской долине наводят на мысль об исчезнувшем городском хозяйстве. Скалистые утесы в отдалении, напротив путников, испещрены чернеющими отверстиями. Альвы и гномы сразу же понимают, что перед ними покинутый город. Полуобрушившаяся эспланада у подножия стены ведет к величественному портику; одна из его бронзовых дверей все еще висит наискось на шарнире величиной с органную трубу. Внутри глухой туман ночи и молчания. Леты дрожат, им чудится, что они физически ощущают драконью злобу. Гномы тоже не очень-то спокойны, однако наружно бравируют. Только по тану не заметно признаков страха. Его серые глаза мгновенно оценивают ситуацию, а затем он возобновляет свой марш как ни в чем не бывало.
Колонна уже далеко втягивается в скальный цирк, когда обстановка разом изменяется. Высоко-высоко вверху раздается звук рога. Пока эхо гортанно перекатывается по ущельям и пропастям, вразнобой с ним ревут другие рожки. Забыв обо всякой дисциплине, альвы разражаются судорожными криками. Из арьергарда по цепочке дружинников проносится крик, и настигает Ялмберика, который ошеломленно останавливается. Издалека Радсвин и Леванг, уже не таясь, окликают тана и указывают пальцами на точку высоко вверху на горе. По крутым склонам Шлафенхорна разбросаны крошечные силуэты, скачущие, словно серны; они так высоко, что все еще освещены солнцем, отбрасывающим блестящие блики от наконечников копий и умбонов[21] щитов. Именно оттуда, с высоты, доносятся сигналы, и маленькие акробаты кувырком несутся в сторону низин, рискуя переломать себе кости.
21
Умбон — бляшка или накладка из бронзы или железа, круглой или конической формой. Она крепится на место отверстия для руки, предохраняя её. — прим. пер.