(Не)любимый муж

И Эли снова прижалась к Виктору, а он положил руку ей на голову, поглаживая. Эли вспомнила, как он подоткнул под неё одеяло и поцеловал, и невольно покраснела. За окнами экипажа мерно шумел дождь, убаюкивая и она сама не поняла, когда явь перешла в сон, и она задремала, устав и наплакавшись.

А проснувшись она не сразу поняла, где находится. Хотела встать или сесть и вдруг поняла что лежит на руках у Виктора. Муж нёс её на руках, стараясь ступать медленно и не разбудить. Он не бросался красивыми словами, как Оливер и говорил мало, наверное, слишком мало для всех остальных. Но в его делах была такая любовь и такое тепло, что оно способно было растопить даже ледяное сердце. Они просто не понимают.

А ещё она наконец полностью проснулась.

- Поставь меня пожалуйста. Тебе, наверное, тяжело.

Виктор осторожно остановился.

- Не тяжело, не бойся. Просто ты заснула, а я не хотел тебя будить. Ты так сладко спала.

Эли бы слезть и пойти самой, но она решительно не понимала зачем. Для чего она должна держаться подальше от собственного мужа? Поэтому она только прижалась к нему сильнее и тихо прошептала:

- Спасибо.

Через пару минут они были в её комнате. Виктор осторожно положил её на кровать.

- Если ты хочешь спать – я посижу с тобой, пока ты не уснёшь. И не бойся ничего. К тебе обязательно вернётся память и шрамы сойдут. Мне тут посоветовали одного доктора. Правда, не в столице…

- Виктор, не надо, - перебила его Эли. Она хотела сказать, что и так её всё устраивает, что она боится и не хочет вспоминать. Но не будет ли это трусостью? И она замолчала. А он неправильно понял её.

- Ты боишься разочарования, верно? У меня тоже было такое, да и сейчас бывает. – Он помолчал. - Когда я открываю какой-нибудь новый документ, нахожу загадку и думаю вот оно – разгадка уже близка, а она снова ускользает. И я боюсь уже, что следующий документ принесёт только больше загадок. Но даже если память не вернётся к тебе, а шрамы не сойдут… - он замялся, словно ему тяжело было подбирать слова, словно он смущался. Эли подняла на него глаза и застыла, поражённая выражением его лица. – Словом, Эли, помни, что для меня это не важно.

После тех слов, что Виктор сказал ей в экипаже, для Эли словно бы настало другое время. Более полное и счастливое. Она старалась всё больше и больше помогать Виктору, видя его доброту и то, как стремиться он вылечить её. И это все не проходило для него незаметно. Эли видела, как преображалось его лицо, стоило ей сделать лишь шаг ему навстречу, сделать какие-то мелочи, о которых и упоминать то недостойно. Например, принести чай в его кабинет, пока он работал или смахнуть пыль со стола.

Эли уже знала привычки мужа и то, что он очень не любит беспорядка в работе. И поэтому не доверяет никому протирать пыль и убираться в своём кабинете. И Эли старалась сама это делать, как умела, вкладывая всю, она хотела бы сказать, любовь, но, что есть любовь? Пока она не помнила своего прошлого, пока от неё скрыто что-то важное, то, что заставляет ей стыдиться прежнюю себя, она почему то не могла сказать, что любит Виктора. Ни на каплю не так, как нужно.

Она вполне себе освоилась в доме, а найдя как-то в библиотеке поучительную книгу для юных жён, во всём постаралась ей следовать. Может быть, её попытки со стороны и казались смешными. Но её сердце горело желанием угодить собственному мужу. А ещё ей очень нравилось видеть улыбку на его лице и как неуловимой теплотой загорались его глаза, когда он видел её усилия. И Эли старалась. Помогала Виктору по мере сил, сама относила ему завтрак, если он был занят работой, прибиралась в его кабинете, стараясь не затронуть ни одну из важных бумаг, что лежали стопкой у мужа на столе.

Можно сказать, что вся её жизнь сейчас была наполнена мужем, хотя он ровно ни в чём не ограничивал её. Но, странное дело, ей и самой не хотелось никуда уходить или искать каких то развлечений, до которых, как она подозревала она была очень охоча в прошлой жизни, до того, как потеряла память.

Лето подходило к концу, а Виктор ещё несколько раз возил её к бесконечным лекарям. Все назначали разные мази, брали деньги, но в конце-концов выносили один и тот же вердикт – память не вернётся, шрамы останутся. И Эли смирилась с этим. Тем более, что она теперь точно знала, чувствовала сердцем, что для её мужа действительно не важна её внешность. Он любит её любую. Но продолжает искать и возить её, ради неё же самой. И Эли всё больше и больше ценила это. Потому что она видела, насколько Виктор занят и насколько ему тяжело отвлечься от своих исследований, как и всякому увлечённому человеку. И всё-таки каждый раз он с радостью откладывает их, чтобы помочь ей.

Эли каждую следующую поездку к лекарю давала себе слово, что это – точно последняя, и что она уговорит мужа больше не тратить деньги на то, что не так уж и нужно им обоим. Но каждый раз почему то молчала.

И вот в начале осени, когда ветер порывами сбрасывал жёлтую листву с деревьев, Виктор пришёл к ней и сказал, что нашел женщину, которая многим уже помогла. Надо бы посетить её. А ещё, что живёт она в небольшом прибрежном городке. И Эли сразу так захотелось увидеть море, что она согласна была даже на очередные ощупывания и постукивания молоточками. Море манило её. Может, она и была там когда-то, но она то этого не помнит! И поэтому она с воодушевлением бросилась собираться.

Вечером, устав от сборов, она решилась выйти в сад, вся в радостном предвкушении грядущей поездки. Виктор сегодня работал. Ему надо было перед дальней дорогой проверить кучу счетов.

Эли брела по тропинке, пиная мыском ботинка опавшие листья, задумчиво глядя себе под ноги, когда снова услышала:

- Привет, Эли! – И едва не вздрогнула, чудом сдержалась, заставив наоборот себя встать прямо.

- Здравствуй! – Ответила она вежливо. Разумеется, это был Оливер. Она как могла старалась его избегать, но вечно же не набегаешься. Но после откровения Виктора она больше не боялась его и… себя. Что бы не было между ними в прошлом, это всё там и осталось.

- Ты избегаешь меня! – Упрекнул он её. И на его красивом лице появилось какое-то досадное выражение. Словно что-то шло не по его плану.

Эли в ответ только пожала плечами. Она не могла сказать «нет», потому что это значило бы солгать, но и да не могла сказать – просто потому что в последние дни она и думать забыла про Оливера. Все её мысли давно и прочно занял Виктор.

- Вижу тебе не помогли лекари. Что, не всё решают деньги? – Сказал он, и Эли послышалась злоба в его голосе. Она не следила за сплетнями и знать не могла, что разозлило Оливера и что вообще происходит в светских кругах. Какая ей разница, говорит о ней город, или нет, если они с Виктором почти не выезжают в этот самый город и не бывают на светских приёмах?

- Я просто не всех лекарей ещё посетила.

- Ну да, у твоего муженька ведь много денег!

- Не говори о нём так! – Вспылила Эли. Она могла сдержаться, если бы Оливер обидел её. В конце-концов, она действительно была виновата. Судя по всему, что-то ему обещала и он имел, наверное, права это «что-то» с неё спрашивать. Но Виктор! Как он смеет так о нём говорить?! Эли ни разу не видела, чтобы её супруг кого-то обидел. За что его так не любят? Просто потому что он не кричит о своих чувствах на каждом перекрёстке?

- Как так? – Оливер встал рядом с ней и скрестил руки на груди. – Эли, это я, твой Лив. Почему ты не хочешь со мной общаться? Почему проводишь время с ним? Хотя сама говорила мне, что не любишь его. Ты не представляешь, как я тоскую, Эли! Без тебя мне жизнь не мила! О, моя любовь! – И Оливер упал перед ней на колени прямо в осеннюю грязь, пачкая свой красивый камзол. Раньше бы она наверное бросилась его поднимать и… Но сейчас Эли было только неимоверно стыдно, а ещё больно. Она вдруг представила, что Виктор вдруг увидит их сейчас. И как она будет ему объяснять это всё, она и сама не знала. Но ей было плохо даже не от этого, а от того, что это причинит ему боль. Виктор столько сделал для неё во время болезни и продолжает делать. А Оливер всего лишь несколько раз приходил. Хотя… Она ведь и не хотела этого.