Хэлло, дорогая

И тогда она сможет жить не здесь, в этой вонючем клоповнике на пять квартир и один туалет, а там.

— В курсе, мам, — сказала Джой и прежде, чем набрать номер Сесиль, посмотрела на свою джинсовку со значком благотворительной организации «Открытые сердца»: она висела на крючке, приколоченном к двери. — Конечно, в курсе.

2

У Конни был при себе хэллоуинский костюм. Название у него было странное — «невеста дьявола», но Конни, выбирая его ещё в середине октября в магазине карнавальной атрибутики вместе со Стейси-Энн и Оливией в студенческом городке, просто взяла что-то красивое и что-то чёрное: идеальный выбор на вечеринку, как по ней.

Теперь же она пялилась на этикетку в окружении мрачных кружев, пытаясь не расплакаться.

— Конни, — кто-то постучался в дверь её спальни, и Констанс стремительно подняла глаза от платья, которое держала на вытянутой руке. — Конни, всё в порядке?

— Да.

Это была Оливия: отбой, порядок. Вытерев мокрые щёки, Констанс бросила платье на кровать и подошла к двери. Оливия никуда не убралась: сложив на груди руки, она встревоженно посмотрела на подругу, а затем ей за спину. И поджала губы.

— Ты что, плакала? Боже ты мой.

Она прошла в спальню, придирчиво поглядев на длинное карнавальное платье и на распотрошённую спортивную сумку на полу. В каком состоянии должна быть аккуратистка Конни, чтобы так небрежно обойтись со своими вещами и разбросать их повсюду?

— Что с тобой?

Конни развела руками, пытаясь что-то ответить, но затем, не найдясь, просто опустилась в плетёное кресло в углу комнаты.

— Не знаю. Просто всё осточертело.

Так было сказать проще всего. Откреститься от любых переживаний — и дело с концом. Но Оливия была умна. Сощурившись, она сказала:

— Так достал Роурк?

— Нет. Нет, — Конни помнила, что глаза бегают только у лгуний, а потому пристально поглядела подруге в лицо. — Не в нём дело.

— А в чём тогда? Расскажи мне.

Конни обвела взглядом комнату, которую помнила ещё ребёнком. Стены были обклеены уютными детскими обоями. Вместо обычных ручек на ящиках комода красовались маленькие бирюзовые птички. Возле окна в плетёной раме стояло большое напольное зеркало, покрытое патиной. Конни светло улыбнулась. Почему-то здесь и сейчас ей стало намного легче переживать всё, что так навалилось. Но Оливия ждала, что она что-то скажет… Конни с лёгкой печалью сказала:

— Есть один человек, который мне очень нравится.

— Так и знала! — вспыхнула Оливия. — Прости, но — наконец-то это случилось.

— Да, — согласилась Конни. — Наконец-то.

— А этот человек жив? И находится с нами в одном доме? — пошутила Оливия и рассмеялась первой. Конни подхватила.

— Да, — вновь сказала она. Пусть лучше подруга пойдёт по ложному пути. Это не сделает ни одной из них ничего дурного. — Знаешь, я думаю, сегодня вечером мы с ним встретимся.

— Если ты про Тейлора Роурка, то однозначно — да.

Улыбка у Конни стала кривой, но вряд ли Оливия заметила это. Она была не так внимательна, если дело касалось тонкостей чувств. Не зря Ричи начал ей изменять. Конни продолжила:

— Вечер будет непростым, но однозначно особенным. И я просто переживаю, как всё пройдёт.

— Чего ты боишься?

У Оливии были удивительные глаза: понимающие, тёплые, добрые. Конни вспомнила, что, вернувшись домой вчера, услышала только от Ливи что-то в утешение. Оливия пыталась извиниться за всех них…

Конни со вздохом поднялась из кресла. Как бы там ни было, но она не могла утянуть за собой в эту пропасть ещё и Ливи. Только не её. Констанс села рядом с ней на кровать и, крепко обняв за плечо, произнесла:

— Я скажу тебе начистоту, потому что ты моя лучшая подруга, Лив, и только поэтому. Но взамен ты должна кое-что сделать для меня.

Та изумлённо вскинула брови, ещё не ожидая, какие условия выдвинет Конни, и беспечно ответила:

— Что скажешь, ладно?

— Ладно, — согласилась Конни. — Тогда я начну. Мне очень страшно, потому что я боюсь лишиться единственного человека, который меня понимает. Я не знаю, как он поступит, когда услышит, что дорог мне. И не знаю, чувствует ли он то же самое. Если нет, я не знаю, что делать. Потому что без него мне тошно. Я в курсе, что звучит это жалко, и я сама тоже жалкая, когда так говорю — но всё, чего мне хочется, просто быть рядом. Только и всего.

Оливия задумчиво опустила взгляд. Уголки её губ печально поникли. Конфузливо съёжившись, она слушала Констанс Мун, их «титановую Конни», как шутили все вокруг — потому что её силу духа и непобедимый, хладнокровный энтузиазм невозможно было переломить. Оказалась, в этой несгибаемой конструкции было много внутренних надломов и трещин.

— Он обязательно скажет тебе то, что ты хочешь услышать, Конни, — произнесла она, накрыв ладонью руку Конни, лежавшую на одеяле.

— Ты не можешь ручаться за другого человека.

— Но я могу ручаться за себя, — возразила Оливия. — Ты хороший человек, и я знаю, что можешь легко понравиться кому угодно. Если ты говоришь о Тейлора, то поверь — ты напрасно переживаешь. Он и так твой, только помани.

Конни улыбнулась, стараясь не показывать, что в глазах щиплет от слёз. Оливия потрепала её по плечу.

— Ну чего ты? Всё в порядке. Если ты так беспокоишься, нарядись на эту вечеринку, развлеки себя, расслабься. Конни…

— Стейси-Энн меня убьёт, — и Констанс устало рассмеялась. Оливия рассмеялась вместе с ней.

— Да. Она вешается на Тейлора с начала учебного года.

— Он ей нравится, я знаю, — Конни стала задумчива, — и иногда мне кажется ужасно несправедливым, что это чувство не взаимно. Почему в мире нельзя было устроить так, чтобы все мы испытывали друг к другу только взаимные эмоции, м?

— Потому что тогда мы бы не знали им настоящей цены, — печально улыбнулась Оливия. — Взять хотя бы меня с Ричи…

— Об этом я и хочу поговорить, — перебила её Конни и вдруг выпалила. — Ты должна уехать к нему в колледж.

Оливия удивлённо поглядела на неё. Лицо Конни обрело самое серьёзное выражение.

— Ты должна сделать это сегодня же, — продолжила она. — Ты обещала, что сделаешь кое-что взамен.

— Но не это же! — вспыхнула Оливия.

— Почему нет? — Конни сузила глаза. — Сама раздаёшь советы о любви направо и налево — и изнемогаешь от разлуки! Слушай, я не могу нормально спать из-за твоих слёз. Ты плачешь каждую ночь, и это буквально сводит меня с ума. Я хочу, чтобы ты взяла такси и уехала на электричку. За час ты доберёшься до колледжа. К вечеру будешь там, в общежитии. Я знаю, что ты любишь его, Ливи, что ни говори. И, если вы не помиритесь сейчас, дальше будет только хуже.

Оливия сжала плечи.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. Поверь.

Она не верила в это сама, если говорить откровенно, но сказала бы что угодно, лишь бы только Оливия просто уехала отсюда. Сердце у Конни сжалось в болезненном ожидании того, что скажет подруга. От её решения вполне могла зависть собственная жизнь.

— Хорошо, — смягчилась она, и Конни радостно кинулась обниматься. — Но я помогу тебе немного прибраться здесь и мы вместе подправим твоё скучное платье. Идёт?

— Нет, — Конни усмехнулась. — Сначала ты посмотришь время отправления поезда, а после — всё остальное. Ты же не хочешь опоздать к Ричи?

И Оливия с энтузиазмом покачала головой.

3

Хэл Ловэл Оуэн сидел на скамейке возле кинотеатра в Пембруке и задумчиво смотрел на небо. Было только четыре часа дня. До дома Джой, которая и пригласила его на вечерний сеанс в кино, идти было пару шагов — тут, до угла, совсем близко. Хэл уехал из дома как можно раньше. До того, в полдень и немного в обед, он с улыбкой раздал детишкам, торопящимся со школы, все угощения, которые купил до того, и посетовал соседке, миссис Ньюман, что его даже в праздник — и то вызывают на работу. Такие дела.

Теперь он был здесь.

Этим утром, у себя дома, Хэл проснулся как обычно рано, вышел на пробежку, прибрал дом и выставил на крыльцо пару тыкв, чтобы не выделяться из числа соседей, сплошь и рядом разрядивших свои дома к празднику. Он дружелюбно помахал двум девушкам из домов в другом квартале, которые первыми приветствовали его — они тоже занимались бегом — и вернулся на кухню. Там он снял деревянную панель кухонного шкафа возле раковины, открыв глубокую потайную нишу, и, запустив туда руку, достал то, без чего не обходился ни один его конец октября.