Страница 6 из 11
— Где ты была? — спрашивает строго.
— Какая тебе разница? — прохожу мимо него.
Мимолетно вижу на кухне кастрюлю, которую Тим поставил на плиту. Улавливаю легкий запах лаврового листа. На столе лежит целлофановый пакетик с домашними пельменями.
Когда у Тима завелись деньги, он перестал покупать полуфабрикаты, но пельмени по-прежнему любил. Только не магазинные, а мои, которые я лепила для любимого мужа. Сама ездила на рынок за мясом, крутила фарш. И в прежние времена Тима на столе ждал бы горячий ужин, но после его похождений я ничего не готовила.
Муж взялся варить пельмени, хотя мог бы есть только в ресторанах. Но Тим в этом плане всегда был экономным человеком.
— Мстить мне ходила? — спрашивает он, идя следом. — Когда последний раз ты так красилась и наряжалась?
— Не суди всех по себе, — отвечаю.
— Только попробуй водить кого-нибудь в квартиру! Пожалеешь. Поняла? — Он злится.
Я стою к мужу спиной, чувствуя, что у меня дрожат руки. Молчу, не хочу провоцировать его на агрессию.
Снова оказавшись с Тимофеем, вспоминаю о задержке. Хотела бы я своему ребенку такого отца? Сомневаюсь. А вдруг Тим, узнав о беременности, изменил бы свое мнение насчет нас? Раскаялся, стал вымаливать прощение? Смогла бы я принять его обратно?
Крышка от кастрюли бренчит, а закипевшая вода шипит, выливаясь на раскаленную плиту.
— Черт, — рычит Тим и уходит в кухню.
А я выдыхаю. Пока его нет, быстро переодеваюсь в домашний костюм.
— Где соль? — кричит муж из кухни.
— Не поверишь, Демидов, в солонке!
— А где солонка?
Может, ему полную карту кухни начертить? Тимофей в быту все равно что слепой котенок.
— На столе!
Муж что-то роняет. Грохот заполняет квартиру.
Несмело иду проверить.
Останавливаюсь в дверном проеме, наблюдая брошенную на пол крышку от кастрюли, и как Тимофей стоит возле раковины и держит обожженную руку под струей холодной воды. Раньше бы я испугалась и кинусь утешать Тима, а сейчас никакого желания ухаживать за этим предателем у меня нет.
— Полотенцем надо крышку снимать или прихваткой, — говорю я.
— Откуда в нашем доме эти идиотские кастрюли?!
— Так ты купил, — пожимаю плечами. — И мне интересно, почему ты сам варишь ужин? Неужели твоя хваленая любовница не может тебя накормить?
— У тебя других тем для разговора нет? — огрызается муж. — Ты помешалась на Крис.
А как я могу о ней не думать? Девица пошатнула мою самооценку и разрушила семью. Но признаться в этом изменнику мужу, который катком проехался по моей любви к нему, я не могу.
— Я вообще не хочу с тобой общаться!
Возвращаюсь в комнату. Ложусь на кровать и, отвернувшись, накрываюсь одеялом. Жду, когда Тимофей поест. Потом муж принимает душ, переодевается, а я продолжаю лежать без движения.
Тим тяжело вздыхает и говорит уже спокойным тоном:
— Кать, я ведь не хотел от тебя уходить, но и Кристину пока бросить не могу. Я запутался. Если бы тогда ты не увидела нас, у меня было бы время подумать. Возможно, мы бы смогли сохранить нашу семью.
Кусаю губы. Слезы наворачиваются на глаза.
— Не нужна мне такая семья, Демидов. Ты уничтожил нас еще в тот день, когда только подумал, что у вас с Кристиной может быть связь.
Он садится на край постели. Отодвигаюсь подальше.
— Кать, ты ведь тоже не была идеальной женой. Сколько раз я тебя просил разнообразить нашу интимную жизнь, а ты не соглашалась. Я тоже человек. У меня есть свои потребности. Ты хорошая хозяйка, домашняя, спокойная, но в постели ты никакая, уж извини…
Крепко стискиваю зубы и хочу сейчас лишь одного — чтобы Тим убрался. Выдыхаю и все же решаюсь повернуться к Тимофею.
— Сколько вы вместе с Кристиной?
Он хмурится и отводит взгляд в сторону.
— Неважно.
— Судя по тому, как ты ее восхваляешь — недолго. И если ты думаешь, что эта бессовестная девка будет всю жизнь змеей вертеться с тобой в койке, соглашаться на твои грязные эксперименты и просто любить тебя за то, что ты есть, то у меня для тебя плохие новости! Эта профура в красном халатике совсем не я — проверенная годами женщина, которая всегда была на твоей стороне. И если ты ел здесь, значит она еще и лентяйка.
— А мне и не нужна домохозяйка, Кать. Я страсти хотел, кайфа.
— Мм… — мычу, чувствуя, как под сердцем царапает обида. — Тогда ты выбрал себе отличную компанию. Только смотри, чтобы твоя любовница не выдоила тебя до нитки.
— С тобой невозможно нормально говорить! — злится муж и встает с постели.
А потом он снова уходит. К ней. С которой он, наверное, может найти общий язык.
Тима нет в квартире, но он будто забрал вместе с собой мою душу, оставил только пустую внешнюю оболочку с дырой в груди вместо сердца.
Я позволяю себе встать с постели и снова замечаю кучу его одежды, брошенную на пол в комнате.
Мерзавец…
Неужели Тимофей думает, что я буду стирать его штаны, гладить рубашки?
Я опять хватаюсь за пакет и лихорадочно засовываю в него тряпки. Но в этот раз постучать в дверь соседки не решаюсь, потому что в ее квартире Тим, а просто ставлю пакет возле двери.
Вернувшись к себе, сразу задвигаю щеколду и выдыхаю, прислонившись лбом к холодному дверному полотну.
Сегодня муж больше не войдет. Не впущу. Не выдержу. Это выше моих сил…
Вечером я лежу одна в нашей супружеской постели и пытаюсь не представлять себе Кристину и Тимофея, отвлекаясь чтением. Вроде бы вчитываюсь в строчки, но не понимаю смысла написанного.
— Ах! Да! Да! — вдруг раздаются за стеной стоны соседки.
Роняю книгу и застываю, словно покрываясь тонкой коркой льда. Стоны больше не повторяются, будто Тимофей, зная, что я могу услышать, затыкает любовнице рот. Она не кричит, однако по стене снова бьет ее проклятая койка. И каждый этот удар вколачивается в мою спину, словно ржавый гвоздь. Мне становится так больно, кажется, что я схожу с ума.
Отбросив одеяло, поднимаюсь с постели, смахиваю со щек слезы и убегаю в гостиную. Включаю телевизор, лишь бы не слышать этого.
Потом выпиваю двойную порцию успокоительного, чтобы хоть на время унять гулко колотящееся сердце.
В спальню не возвращаюсь — ложусь на диване.
Глава 6
Будильник звонит в половине седьмого утра.
Я надеялась, что новый день будет лучше прежнего, но сегодня мое моральное состояние только ухудшается. Но я должна через силу, через нежелание… должна встать. Надо заставить себя дышать, умыться и выпить хотя бы чашку кофе.
Выбирать наряд сегодня совершенно не хочется. Я надеваю тот же бежевый костюм, меняю лишь блузку. Она тоже белая, только с воротником-жабо, а пуговицы не перламутровые, а золотистые.
Тимофей может опять заглянуть в квартиру перед поездкой в офис. Больше всего на свете я не хочу с ним столкнуться сейчас, поэтому выхожу из дома пораньше.
Очень непривычно идти с утра на работу и вообще находиться в социуме.
Раньше, когда была домохозяйкой, я жила в своем маленьком уютном мирке, занималась бытовыми делами, а вылазки делала только в продуктовые магазины. И то пока не настала эпоха курьеров.
— Ну ты и вырядилась, Демидова, — цокает Ира, встречая меня возле автомойки. — Это не дом высокой моды, здесь вообще-то грязные тачки обслуживают. — Опускает взгляд на мои ноги: — Еще и на каблуках! Так не пойдет! В следующий раз одевайся проще и бери резиновые сапоги.
— У меня их нет, — пожимаю плечами.
— Значит, купи. Если не хочешь, чтобы твои ботильончики раскисли в лужах! — Мне показалось, что Ирина говорит это с ноткой обиды или зависти. Смотрю на нее удивленно. Девушка замечает мой взгляд и натужно приподнимает уголки губ: — Ладно, пойдем.
Она шагает быстро, потому что у нее резиновые сапоги на плоской подошве. Еле успеваю за Ирой.
— Подскажи, пожалуйста, — говорю ей вдогонку, — а директор сегодня будет? Мне бы хотелось еще раз уточнить насчет работы… Он точно меня принял?
— Захар Олегович очень занятой человек и лично не станет возиться с каждым работником. Здесь все решается через меня. Ясно? — прозрачно подчеркивает свою значимость и, оглянувшись, дергает бровью. — Мне спасибо надо сказать за то, что преувеличила твои способности. Ты принята, если что!