Страница 19 из 52
— Громов! — как раненый бык, взревел на весь РОВД начальник уголовного розыска, сидевший за столом дежурного по отделу и изучавшего книгу учета преступлений.
— Я! — я изобразил строевую стойку и придурочное лицо.
— Иди сюда!
— А вы зачем здесь так поздно, Александр Александрович? — я невинно захлопал ресницами.
— А я сегодня ответственный от руководства, до утра в отделе буду. — любезно сообщил мне любимый начальник: — Сижу вот, читаю заявление гражданина Печенкина, о том, как вчера у него под предлогом покупки двух тонн сахара мошенническим путем похитили восемьдесят тысяч рублей, а выехавшая сегодня на место происшествия оперативная группа задержала в помещении, где произошло мошенничество сотрудника отдела уголовного розыска лейтенанта Громова, который пояснил, что в данном помещении уже две недели располагается организация, принадлежащая его бабушки и Громов там калымит. Ничего не хочешь объяснить?
— Ну, во-первых, никто меня там не задерживал. Во- вторых, я не калымил, а в-третьих….
Ну вот честное слово, я все хотел по порядку объяснить, и даже врать почти не собирался. Но когда я открыл рот, чтобы изложить начальнику почти правдоподобную версию произошедшего, я увидел в высоком окне, расположенном за спиной начальника, окна квартиры женщины, сдававшей квартиру таинственному Славе, шестьдесят четвертого года рождения, прописанного в Городе, на улице имени Немецкого дипломата, неясный отблеск света. Еле различимый лишь на фоне абсолютно черных соседских окошек, как будто свет горит в туалете, вырываясь из-под плотно закрытой двери, тоненькой полосочкой. Боясь спугнуть удачу, я сделал пару шагов назад, а потом пробормотав «Шеф, я скоро вернусь и все объясню!» опрометью выскочил из здания РОВД, понимая, что если орущий благим матом начальник сможет меня остановить, то я никогда не узнаю, кто зажег огонек в квартире, в которой в январе этого года долго пахло пропастиной.
Через пять минут я стоял, прижавшись щекой к замочной скважине таинственной квартиры, превратившись в одно большое ухо и стараясь узнать, появился ли в, стоявшей несколько месяцев пустой, съемной квартире хоть какой-то обитатель. Но кроме звуков, отходящего ко сну, дома, которые доносились отовсюду, но только не из-за двери нужной мне квартиры, я не слышал. Я уже решил, что зрение меня подвело, никакой золотистой полоски отсвета электрического света я не видел, и мне пора вернуться под пламенеющие очи взбешенного моим бегством начальника. Вдруг прямо за дверью громко сработал унитаз, после чего, почти сразу загудели старые трубы, подавая воду.
Я задрал голову. Под потолком висело несколько старых электросчетчиков, с винтовыми пробками. От левого крайнего счетчика шел толстый провод в старой, покрытой многочисленными трещинами, резиновой изоляции, исчезавший в густо покрытой известью стене, ведущей в нужную мне квартиру. До провода, как и до счетчика было высоко, но никакого иного способа воздействовать на таинственного обитателя квартиры у меня не было. Через пять минут я, встав на цыпочки, старательно тыкал, покрытой коркой инея, сучковатым обрезком доски в толстый провод. Видимого результата не было, провод, мертво замазанный известкой, с задубевшей от времени изоляцией, сдвигаться с места не желал. А резкие тычки в пробку было более обнадеживающим. Под воздействием моей неукротимой энергии, ветка расшатывала край белого фарфорового грибка с серой алюминиевой резьбой в нижней части. Видно, от старости место резьбового соединения пробки и счетчика стало хрупким, но через пару минут моих трудов пробка замерла под иным углом, а из квартиры раздался отборный мат, издаваемый сочным мужским голосом.
Затем внутри квартиры заскрипела дверь и кто-то, матерясь уже вполголоса, зашлепал босыми пятками по полу. Я опрометью, стараясь двигаться исключительно на цыпочках, бросился на верхнюю площадку и затих там.
Дверь квартиры чуть приоткрылась, оттуда высунулась лохматая голова. Человек, как осторожный суслик у норы, сторожко повертел головой по сторонам, затем вышел на лестничную площадку полностью. Это был невысокий, плотно сбитый парень, с влажными, покрытыми мелкими капельками воды, плечами. Из предметов одежды на мужчине было лишь полотенце кофейного цвета, обмотанное вокруг бедер.
Парень задрал голову, внимательно присмотрелся к висящему под потолком электросчетчику, после чего скрылся в квартире, чтобы появится через несколько секунд с табуреткой. Мужчина с трудом выкрутил из гнезда фарфоровую пробку, опустил глаза вниз, чтобы с прыгнуть с табурета и увидел меня, осторожно спускающегося по лестнице вниз.
— Добрый вечер, а где Марина Петровна? — я доброжелательно улыбнулся.
— Она в гости к родне поехала, а я ее племянник. — парень подхватил табурет и зайдя в квартиру, попытался закрыть дверь.
— Одну минуту. — я уже поставил в щель ногу: — Хозяйку квартиры по-другому зовут. А я местный участковый. Поэтому, назревает вопрос — где хозяйка квартиры и кто вы такой.
Парень смерил меня нехорошим взглядом, но, очевидно решил, что драться с милиционером в голом виде, после чего отступать в квартиру на четвертом этаже — не самая умная идея, поэтому, вполне вежливо ответил:
— Я не помню, как хозяйку зовут, но у меня с ней договор есть, там имя записано. А я жилец…
— Отлично, жилец. Договор покажите, и я пойду дальше. — я продолжал удерживать дверь.
— Договор не здесь. Я его в надежном месте храню.
— Меня и паспорт утроит.
— Хорошо, сейчас принесу.
Согласно врученного мне паспорта, в таинственной квартире приводил водные процедуры Соколов Владислав Александрович, шестьдесят четвертого года рождения, не женат. С одним только хозяйка квартиры ошиблась, не перелистнув страницу паспорта — с улицы Немецкого дипломата Слава выписался год назад и до сих пор нигде прописан не был.
— Собирайтесь. — я нагло сунул паспорт гражданина во внутренний карман куртки и тщательно застегнул его на молнию. В принципе, я мог сейчас просто уйти — Соколов рано или поздно прибежит в отдел, разыскивая меня, потому что восстанавливать документы сейчас очень долго, дорого и противно.
— Зачем? Я же паспорт показал?
— У нас без прописки жить нельзя. Составлю на вас протокол и пойдете себе дальше мыться. — я доверительно склонился к сердитому лицу гражданина Соколова: — У меня просто по этой статье административного кодекса показатели очень плохие. А так протокол составлю и уже получше будет.
Я почувствовал, что мой собеседник вновь всерьез задумался о том, не стоит ли применит ко мне физическую силу, поэтому чтобы не провоцировать мужика с полотенцем я отошел в сторону, держа между нами дистанцию в пару шагов.
Когда мы через двадцать минут зашли в помещение РОВД, дежурный по отделу подхватил меня под локоть и потащил в сторону кабинета начальника уголовного розыска, где шеф просто положил передо мной лист бумаги и ручку и предложил писать рапорт на увольнение по собственному желанию.
— Шеф, а знаете, кого я сейчас в дежурку притащил?
— Паша, мне это уже не интересно. Давай, по- хорошему, ты сейчас рапорт напишешь и пойдешь домой. Мне твои фокусы уже — вот где! — красноречивое движение ребром ладони у горла намекали на то, что начальник розыска был несколько раздражен.
— Я квартиранта притащил, который ту квартиру с пальцем снимал!
— Что, правда?
— Точно. Я, когда вы меня в кабинет вызвали, увидел отблеск света в окошке той квартиры ну и побежал. Оно вон, в вашем окне виднеется. Там мужик оказался, как квартирная хозяйка и говорила — шестьдесят четвертого года рождения, Слава, жил, когда –то на улице Немецкого дипломата.
— Хм. — Начальник, в задумчивости отодвинул от меня лист бумаги будущего рапорта: — И что будешь с ним делать?
— Не знаю, шеф. Я его только что привел.
— Ладно, иди занимайся. — начальник махнул рукой, но тут же спохватился: — Стой! Ты меня совсем сбил с толку. Что там с мошенничеством на заводской? Князев мне сказал, что помещение ты арендуешь.