Анархист

Не меньше десятка бомбардировщиков исчезли во вспышках взрывов, лишь вниз посыпались пылающие обломки. Ещё больше тяжёлых самолётов задымили, и тяжело пошли вниз, выбирая себе место для аварийной посадки.

В сторону истребителей потянулись огненные нити — это американские бортстрелки открыли огонь из своих браунингов. К сожалению, их огонь оказался тоже действенным: один истребитель перевернулся через крыло и отвесно повалился вниз, видимо русский пилот был убит. Ещё два задымили, вывалились из общего строя и со снижением пошли куда-то в сторону. Остальные русские, разбившись на группы, принялись атаковать строй бомбардировщиков с разных направлений. То и дело в небе вспыхивали тяжёлые машины, а из них вываливались нечётко различимые фигурки, чтобы через короткое время развернуть над собой парашют. Небо было усеяно опускающимися вниз белыми пушинками и токийцы с нетерпением ждали янки, чтобы выразить им признательность за сожженные дома и убитых родственников.

Неожиданно к машине подбежал мужчина в изодранной и запачканной форме дворцовой гвардии, со знаками различия старшины. Старшина дико огляделся вокруг, и увидев принца, стоящего у парапета набережной, бросился к нему. Остановившись в трёх шагах, он отдал чёткий церемониальный поклон:

— Ваше императорское высочество, со тё[1] Накамура Иошинори. Имею приказ командира полка сообщить о том, что дворец подвергся нападению штурмовых подразделений морской пехоты и десантных войск.

— Что ты такое говоришь? — возмутился охранник-водитель — Откуда здесь взяться американцам, разве они высадили десант?

— Американцы не высаживали десантов. На императорский дворец напали части японского флота и армии.

— Это измена!

— Так точно. Это измена. Командир полка, рикугун тайса[2] Симидзу Такаши, велел передать, что гвардия до конца исполнит свой долг, но спасти священную особу Императора не сумеет: слишком неравные силы задействованы против нас. От себя добавлю, что это истинная правда: чтобы прикрыть мой прорыв сквозь кольцо окружения, погибла рота лучших бойцов гвардейского полка. Командир приказал мне помочь Вашему высочеству скрыться от изменников. Нет никаких сомнений, что вас попытаются убить.

— Но куда же бежать? — вслух подумал водитель.

— Не знаю. — сказал, как отрубил старшина — Знаю лишь, что все обычные пути эвакуации сейчас небезопасны.

Повисло молчание, которое прервал принц:

— Мои верные самураи, измена нанесла свой удар под прикрытием американского налёта. Нет ни малейших сомнений, их действия согласованы.

— Вы необычайно умны для своего возраста, ваше высочество! — почтительно изумился водитель.

— Везите меня на русский аэродром, мои верные самураи. У русских, я знаю, есть сверхмощное оружие, у русских есть решимость противостоять подлости и предательству. А главное — у русских нет желания поработить мой народ.

Спустя почти сутки, оставив за спиной семь сотен километров, скромная микролитражка остановилась у ворот советской воинской части.

— Кто вы и что следует доложить о вас командованию? — на корявом японском языке обратился к ним русский офицер преклонных лет.

«Надо полагать, русские срочно призвали в армию всех, кто хоть немного знает японский язык» — подумал принц. Вслух он произнёс другое:

— Господин офицер, я сам представлюсь командиру части.

Брови офицера взметнулись вверх, но он, надо отдать должное, мгновенно сообразил, что это за мальчишка такой, желающий лично представиться генералу.

Офицер отдал команды, и один из солдат встал на подножку машины, держась за стойку зеркала. Его задача указать дорогу. Ворота открылись, машина въехала в пределы части и покатила по направлению к штабу. Принц Хитати понял, что в части объявлена боевая тревога. Он увидел, как из караулки в укрепление, сложенное из мешков с землёй вносят пулемёты, как окопы заполняются солдатами, спешащими от палаток и землянок. Это хорошо. Значит, его ждали, готовились. Значит Япония будет свободна.

Умозаключения принца подтвердил и командир части, генерал Волков. Через переводчика он сообщил последние новости о дворцовом перевороте, о распоряжениях самозваного сёгуната. Главным распоряжением было — всем русским войскам в течение трёх дней убраться из Японии.

Со своей стороны генерал Волков предложил наследному принцу гарантии безопасности и свободы, неограниченный доступ к средствам связи и беспрепятственное использование любых транспортных средств, имеющихся в распоряжении авиадивизии — от легковых автомобилей до истребителей и тяжёлых транспортных самолётов.

В тот же день принц Хитати выступил на частотах государственного радио, где сообщил о государственном перевороте, о гибели императора, а главное о том, что он, прямой наследник престола, отменяет все приказы и распоряжения сёгуната как преступные. И он призывает всех японцев в этот тяжёлый час сплотиться вокруг трона, вспомнить о присяге, и отринуть измену и изменников. Речи произносились экспромтом, без предварительных репетиций, и даже особенных обсуждений, а потому даже самым простым слушателям было очевидно, что юный принц действует безо всякого принуждения.

Через день в окрестностях авиабазы было не протолкнуться от журналистов и любопытных. Что гораздо важнее, в захолустный Хатинохе потянулся цвет японской аристократии, а главное, министры, государственные деятели и высшие военные, не признавшие власть сёгуната.

Возникла странная ситуация, очень похожая на ту, что была в Испании после мятежа Франко: Вооруженные Силы, в основном, были на стороне мятежников, а вся остальная страна — на стороне законного правительства.

Принц Хитати первым своим указом назначил уже бывшего министра иностранных дел Хатиро Арита своим регентом до совершеннолетия. Одновременно на регента возлагались обязанности премьер-министра. Ему же, в недельный срок, поручалось собрать правительство национального доверия из представителей всех политических партий Японии.

Сам принц, единственный раз выступив на большой пресс-конференции, на которой удалось собрать почти всех наличествовавших в Японии иностранных журналистов и отечественных репортёров от всех крупнейших газет сказал небольшую речь о том, что видел сам, и о том, что перед лицом величайшего предательства всем честным японцам следует сплотиться и победить. Путчистам он предложил сдаться, пообещав полное прощение всем, кто не запачкан в преступлениях против народа Японии и её короны.