Страница 25 из 55
— Интересно. Нигде я такого не видела. А на полу это что за материал?
— Лента транспортёрная, шахтная, из резины повышенной прочности.
— И не дерут? — удивилась Мария Степановна.
— Вроде, пока нет. Наблюдаем. Но менять не хотелось бы. На металле у нас зимой холодно, на бетоне тоже, да ещё и сыро. А дерево так запахи впитывает, что караул просто. Чувствуете, сногсшибательной вони нет?
— Действительно…
— Это ещё из-за режима питания.
— Как-то особенно ко́рмите?
— Дроблёная зерносмесь с минеральными и витаминными добавками.
— Только сухим?
— Да.
— Это вы сами придумали? Не боитесь, что на сухом плохо будут прибавлять?
— Не боимся, — Вовка усмехнулся.
Чего бы нам бояться? Сорок лет так кормили…
— А музыка так и будет играть, всю ночь?
— Что вы, это только днём! Да и кто-то же следить за ней должен. Рашид спать пойдёт — обязательно выключит.
— А свет?
— Слабый оставляем, такой… дежурный. Они так спокойнее.
— Я бы хотела посмотреть результаты ваших наблюдений через год, через два.
— Отправим, в чём проблема! — мы прошли свинюшник насквозь, до противоположной двери. — Ну что, пойдёмте ваших проведать?
— Да-да, конечно!
ПЕРЕСЕЛЕНКИ
Козы немножко пришли в себя, хоть и здорово среагировали на длительный переезд. Надои снизились чуть не в четыре раза. Мария Степановна сильно переживала и расстраивалась по этому поводу:
— Я так надеюсь, что они адаптируются и восстановят объёмы!
Мы с ней обсудили, какими способами можно попытаться справиться с этой проблемой. Пробовать будем — какие ещё у нас варианты есть? А так ей всё понравилось — и доильный станок для коз, и приготовленные нами вкусняшки, и устройство стаек.
А я внезапно поняла, что молока у меня — даже при нынешних мизерных объёмах — получилось больше ведра. Двадцать три дойных козы!!! Или срочно ищем, кому продавать молоко — или делаем сыры. А при отсутствии заквасок выбор у нас невелик — мягкий деревенский (типа адыгейского), варёный деревенский (беззаквасочный), ну и самое козырное — взять за основу те сыры, которые в магазинах есть. Они все пока ещё из натур-продуктов, можно попробовать. Да, есть одна технология, дядька знакомый показывал. Всё получается немножко медленнее, но сортность сыра вполне узнаваемая. Жаль только, что с сортами в продуктовых негусто.
Помимо этого можно тоже творог, сметану делать. Масло. На счёт кефиров и йогуртов у меня были определённые сомнения — где брать закваски или кефирные грибки? Хотя, молокозавод кефир же делает, значит кефирная культура как минимум есть…
Но сами мы в таком количестве всё равно не съедим.
Ладноть. Для начала — что?
— Для начала проведём дегустацию.
Эту фразу я сказала вслух. Вся родня, как вы помните, ночевала пока что в нашем большом доме. Мы притащили два чуть больше полведра, процедили и начали предлагать всем попробовать. Первая реакция оказалась вполне предсказуемая: ой, нет, козье молоко, это же запах, я не могу, фу-фу-фу… Ожидаемо, но расстраивает, что вы хотите.
— Ну, налей маленько, — согласилась бабушка, осторожно отхлебнула… и вытаращила глаза: — М-м-м! Сладкое какое!
— Ну-ка, налей мне тоже! — попросила любопытная тётя Валя. — Ой, правда! Сладкое! Как будто с мороженым! Вы чё — мороженое туда добавили?
Мне стало смешно:
— Да это просто порода с таким вкусом молока.
Немедленно выстроилась очередь с кружками.
— Надо только осторожно, — предупредила я, — оно жирное. С непривычки расстройство желудка может быть.
Зато на таком молоке можно даже масло в кашу не добавлять!
9 сентября 1984, воскресенье
С утра — аж с пяти часов, мама дорогая! — в рамках придуманных нами с Марией Степановной антикризисных мероприятий мы пошли в козий сарай. Теперь некоторое время так и будет, пока не раздоимся как следует. Вышло опять двенадцать литров, мы унесли молоко в холодный погреб и поставили отстаиваться на сливки, а после завтрака сели и начали составлять обширную схему: кого с кем и как скрестить, чтобы по возможности избежать близкородственного вырождения. «План-перехват» получался шикарный, но всё равно…
— Всё равно, бесконечно внутри одного небольшого стада тасовать не получится, — я подпёрла кулаком щёку и слегка взгрустнула, — допустим, со всеми этими ухищрениями мы года четыре продержимся… Ну, пять…
— М-да, тут или пытаться выписать нового козлика — или придётся разбавлять другими породами.
— Придётся нам с вами сильно дружицца, Мария Степановна. У вас хоть выходы на импортных братьев-славян есть, будем заказывать…
Не успела она подивиться моей риторике, как в сарайку зашёл Вовка:
— Мария Степановна, а не хотели бы вы наши достопримечательности посмотреть? Город… — Вовка сделал выразительную паузу. — Байкал? Там, просто, папа приехал. Мог бы вас свозить.
— Краснеет она быстро, конечно, — усмехнулась я, когда дверь за нашей козоводкой закрылась. — Интересно, она краснеет вся или так…
— Думаю, отец проверит. Но, как ты понимаешь, я не буду выспрашивать такие подробности.
Мы несколько цинично похихикали. Вовка повернул к себе тетрадь с генеалогическими кустами:
— Показывай давай, чего вы тут насчитали…
ГДЕ ВЗЯТЬ ЛЮДЕЙ? И КУДА МОЛОКО ДЕВАТЬ?
Мы с Вовой сидели в подсобке козлятника и размышляли над перспективами.
— Здоровое получается хозяйство, — сказал Вовка. Как ты собиралась справляться, скажи мне, пожалуйста?
Я, в тяжких раздумьях, подпёрла голову руками.
— Ты понимаешь, инерция предыдущей жизни не отпускает. Там и со сбытом просто было, и с приглашёнными работниками. Надо — нанял. А тут это не просто нельзя — это уголовное преступление, получается. И что делать? Я уж всю голову себе сломала, — я подскочила и начала ходить из угла в угол. — Я, когда проект устава составляла, там, конечно, лазейку оставила — и её, ты удивишься, даже спокойно пропустили. Что членами добровольного опытнического сообщества могут быть граждане без возрастных ограничений.
— То есть любого возраста?
— Да. И, по идее, под видом членства мы могли бы с какими-то работниками и договориться. Да только где найти таких сотрудников, чтоб работали не за страх, а за совесть, не тырили ничего и были заинтересованы в развитии именно нашего подворья?
Если в Союзе даже пословица сформировалась: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё»…
— Значит, человек должен быть кровно заинтересован в реализации конечного продукта. И работать от процента.
— Я даже не знаю, как договариваться. Нет такой… культуры производства, что ли?
— Я подумаю, — сказал Вова.
И подумал.
И решил!
Перед этим я сходила на промежуточную обеденную дойку и снова утащила в погреб два полведра молока. И с тоской подумала, что при таких темпах прибавки молока, да если эти безрогие козявки хотя бы на восемьдесят процентов вернутся к прежним надоям (по выписками из журналов ВНИИОК вообще всё было шикарно, были в стаде и трёхлитровки, и четырёх, и даже одна рекордсменка, выдававшая на пике до пяти литров за сутки), а, значит, начнутся твороги-сыры в больших объёмах, то я буду столько времени проводить с продуктами скотоводства, что ничего больше не напишу.
И тут подходит ко мне тётя Валя и говорит:
— Оля, Рашидка говорит, вы будете помощников искать для работы с козами?
— Будем. А вы кого-то знаете?
— Да я бы сама хотела. Мы ж в следующем году строиться собрались. Никак не получается, сумма большая… А так мы бы хоть подкопили…
Ага. Поэтому они, должно быть, особо и не возражают против активного участия всех троих Рашидовичей в нашем колхозе. Тем более, что у говор был на расчёт натурпродуктом — всё ж в семью пойдёт, тоже экономия.
— Ну, смотри́те. На вечернюю дойку человек нужен. Плюс периодическая помощь там, где нам одним трудно будет справиться: копыта подстричь, лекарства подколоть, если что срочное, а ветеринарши нет, и тому подобное. Оплата по окончании месяца из расчёта два рубля за выход. Плюс пять процентов от надоя — ваши, можно забрать молоком или в денежном эквиваленте, премиальными в конце месяца. Это будет ваш пай за трудовой вклад в хозяйство.