Страница 21 из 77
- Да…
До того, как я вернулась в библиотеку к Эду, я не собиралась делать его частью моих дел. Я думала, что лучше ему не знать про Фелисию и про Джареда, что я смогу и сама обо всем позаботится и в его помощи нет нужды.
Но стоило мне увидеть Эдварда, спокойно читающего книгу в своем отрешенном от всего мирке, я вдруг кое-что осознала. Это его семья. Он не ребенок и не нуждается в иллюзии, что все прекрасно. Я не буду поступать как Рейнард и отгораживать его и остальных от проблем. Это реальность. Мир не идеален. Даже этот мир романа.
Пора детям узнать для себя, что им важно. Понять, где плохое, а где хорошее. И перестать бояться окружающих и самих себя.
Ваша светлость, мы не сможем оберегать их вечно. Так дела не делаются. Мотивы супруга стали ясны мне чуть лучше. Конечно, возвращаясь домой в прошлом, Рейнард не мог сказать, как все плохо.
Что они на грани разорения после смерти родителей, что ему, мальчишке, страшно брать на себя ответственность не только за себя, но и за своих братьев и сестру, что он не знает, что делать, откуда начать, кого просить о помощи…
Рейнард не желал, чтобы они видели его слабости. Он хотел быть хорошим старшим братом. Он хотел, чтобы его младшие ни в чем не имели нужды. Он не хотел обременять их своими проблемами и решил, что отстраниться самому будет для всех проще. Не доставать детей этими взрослыми рассказами и разрушать их веру в лучшее.
Но как невозможно вечно скрывать, что деда Мороза не существует, так и невозможно, что дети всегда будут детьми. Они выросли и как у всех взрослых у них свои проблемы. Только вот живя в идеально построенном для них добрым братом мире, решать их они не научились.
Я рассказываю Эдварду про Нейта, про то, о чем мы говорили с его сестрой, про свои дела в банке и про шифр в денежном переводе, высказываю опасения по поводу Джареда. Без утайки и без прикрас, так, как есть.
Наверное, раньше никто не посвящал его в дела семьи. Вид у Эда ошалевший. Но глаза максимально излучают тревогу. Правильно, нет ничего постыдно в том, чтобы переживать за своих близких.
- Если этот Нейт плохой парень, то почему ты дала ей разрешение на брак? – это первое, что спрашивает юноша.
Сейчас это та проблема, которая стоит на первом месте. Рейнард далеко и мы больше ничего сделать не можем, кроме как волноваться попусту. Дело Фелисии же требует особой деликатности, чтобы не разрушить окончательно ее доверие к семье.
- Потому что без денег он сам не захочет жениться. А по уши влюбленной девушке плевать, что говорят ей все вокруг. Она сама, понимаешь, сама должна понять, сама должна поставить себя и свое благополучие выше этих отношений. До нее должно дойти, что по-настоящему любящему ее человеку будет не до ее денег и наследства. Где ее гордость, где чувство собственного достоинства; она не должна ради этой ложной любви отказываться от себя…
- А ты?
- М?
- Ради моего старшего брата ты тоже отказалась от себя? – Эдвард поджимает губы и смотрит, ожидая ответа.
Ха…Что мне ответить, тогда меня здесь вообще не было…
- Я не любила и не люблю твоего брата. Это разные вещи, - говорю честно.
Воцаряется неловкое молчание. Эд, ты ведь большой мальчик, должен понимать, что не все люди женятся по любви. Прошлая Юнис тоже была от герцога не в восторге.
- Что нам делать? Думаешь этот Нейт так просто откажется и бросит сестру?
Нет, такая корова нужна самому, как говорится. И так долго приносящая золотые яйца Фелисия не освободится в одночасье от этого ублюдка. Даже по собственной воле. Кто знает, этот мерзавец действительно опасный человек.
- Нам нужна помощь.
- Майкл…
- Не Майкл, - в такие дела Розье лучше не впутывать, пусть занимается компанией и делами его светлости. – Подумай хорошенько, Эдди. Кто еще может помочь? Тот, о ком мы говорили недавно. Тот, кто поклялся вас защищать.
- Джаред?!
9
Двух зайцев одним ударом. Так это называется. Эдварда уже посвятили в дела, почему второй господин Эккарт остается в стороне? Пусть знает, что в нем продолжают нуждаться, что он может помочь. Нет, что он должен помочь…
Лучшее средство от тоски – активное действие. Зачем ему рыцарский орден, когда семья, ради которой он туда и пошел, чтобы стать сильнее, на грани краха?
Сможет ли Джаред уйти из того места, которое делает его несчастным? Хватит ли у него на это смелости?
- Я приведу его домой, - заявляет вдруг Эдвард, удивляя меня до глубины души. – Позволь мне самому поговорить с Джаредом.
- Х-хорошо.
Эдвард улыбается. Тревога никуда не уходит, но ее становится меньше в зеленых глазах юноши. Откуда-то из глубин души возникает твердая уверенность.
Так мы и проводим время до ужина в библиотеке. А после Эд переодевается и уходит. Он не спрашивает меня, где обычно околачивается его второй брат по вечерам, когда не на службе в ордене, и не уточняет, где сейчас живет Джаред, хотя это все было в найденных в сейфе бумагах и по идее он сам должен быть не в курсе.
Что ж, кажется, я все же недооценила Эда. Ведь уходя в банк, я оставила записи на столе в библиотеке под его «присмотром».
Тихо смеюсь, бросая взгляд на часы на каминной полке в гостиной, той самой, на первом этаже. Семь вечера. В кои-то веки я провожу спокойный вечер за чтением заинтересовавшей меня книги. Время летит незаметно.
Через три часа в дом не заходят, а буквально вползают, еле волоча ноги, два молодца. Алкоголем разит за версту.
Эдвард довольно улыбается. Выглядит он получше своего старшего брата. Ну да, забыла, что младший может всю ночь спиртоваться и только потом уже полезет красть из зоосада хищного кота. Молодой организм.
Что ж, в этот раз не Алфи, Эдвард выкрал кое-кого размером поменьше льва.
Юный маг сваливает тушу брата на соседний диван.
- Ох, тяжелый он, еле допер, - и сияет глазками в мою сторону.
- Молодец! Хорошая работа! – смеюсь я над ожидающим похвалы в свой адрес Эдвардом.
- Я еще…могу… - бормочет Джаред, смотря куда-то мимо меня, и глаза его окончательно закрываются.
Я рассматриваю второго господина рода Эккарт.
Волосы светлые, но не настолько золотистые, как у Эдварда, более приглушенного оттенка. Щеки и подбородок покрывает густая щетина. Глаза же у него, до того, как закрылись, оказались такими же янтарными, как у Фелисии и Рейнарда.
Фамильный цвет, типично Эккартовский. Только Эду от матери перепала зелень очей. А вот волосы у этих братьев от отца. Брюнеты Фелисия и Рейнард этим качеством в матушку пошли.
- Не смотри так, он наотрез отказался возвращаться. Пришлось немного поколдовать над его напитком, - пожимает невинно плечами Эд на мой пристальный взгляд.
Мальчишка! Оказывается, младшенький не такой уж и невинный и порядочный, каким начал мне казаться. Эх, Юнис, забыла, что ли, что в первую встречу вытаскивала его из тюрьмы?
- Он наверняка не будет рад, когда проснется, - размышляю вслух я. – Ты ему что-нибудь говорил?
Как вообще прошла встреча братьев? Кажется, это так и останется загадкой. Младший говорить об этом не спешит.
Эд мотает головой и неловко чешет затылок.
- Мне показалось, будет лучше, если это сделаешь ты…
Ясно, годы в разлуке никуда не исчезли, как чужой мне очевидно проще быть с Джаредом откровенной и просить его об участии в семейных делах, как бы странно это не звучало…
За завтраком следующим утром нас за столом по-прежнему двое. Джаред так и остался спать на диване, где его заботливо бросил Эдвард. Ну, хотя бы пледом накрыл.
Ирма уже подавала чай, когда в столовую ворвался разъяренный медведь. По-другому и не скажешь. В вертикальном положении Джаред еще здоровее Майкла Розье, до этих пор остававшегося на первом месте в рейтинге встреченных мной «мужиков». А небольшой жирок на животе делает его еще больше похожим на охочего до сластей обитателя леса.
- Эдвард Эккарт! Варрх тебя задери…О-ох, здравствуйте, - гневная тирада затухает, не успевая разгореться, стоит Джареду увидеть за столом меня.