Время не лечит

— Даш. Я не знал ничего. Долго не знал. Недавно Паша раскопал все о болезни моей матери. Тогда и потянулись ниточки.

— Может быть это и хорошо. Ты был молод, неуправляем. Кто знает, куда бы тебя привела эта правда жизни. Мне не важно. Понимаешь. Ничего не важно. Потому что я вижу и знаю тебя.

— Раиса, она…

— Моя мама добрейший человек на свете. Ты ей нравишься. Но в моей жизни все еще есть отец и брат. И так просто перечеркнуть прошлое не могу. Не ты, ни я, Ром, не виноваты ни в чем. Просто в сердце все это сложит по полочкам. Осознать и принять.

— Даш! В моей жизни не было никогда семьи. Понимаешь? С Пашкой дружили. И я с его родителями, когда виделся. Не мог поверить, что так бывает. Издевался над ним, маменькин сынок. А сам до чертиков мечтал о таком же прозвище! С тобой, так мало знакомы, но именно с тобой живу!

— Знаю. Ром, мне сложно сейчас об этом говорить. Но вам с Альбиной надо все решить. Она твоя семья. Как ни крути. А я…я соберу себя по кусочкам. Я смогу. Сама. Пойми. Мне это очень нужно.

— Останься.

Она уходит. Мой мир расколот. А ее мир сможет устоять? Она просит время. И я дам ей это время. Не навсегда!

29

Рома

Башка трещит после сложнейшего обсуждения нового проекта. Волосы дыбом от объема предстоящей работы. Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Слышу, как дверь кабинета резко распахнулась.

— Паш, какого хрена опять надо, а? Ты за. л своими задачами проблемами! Грузишь и грузишь!

— Не гуди, Ромачо! Там твою Даринетту доставили.

— Бредишь? Она же в Испании? — вскакиваю с места. Но Пашка тут же толкает меня обратно.

— Вдох! Блять! Выдох! А то дальше не выложу информативные сведения!

— Я тебе сейчас начну ногти прокалывать дыроколом! Что с Дариной?!

Пашка выхватывает ключи от моей Бэешки и трясет ими.

— Поехали, отвезу. Вернулась красавица наша.

— Вот уж вряд ли. Только моя! — два месяца, как в аду. Пашка всеми силами загружает меня под завязку, чтоб некогда думать было. А уж сколько баб ко мне подсылал, чтобы стресс снимать. И все напрасно. Решил добиваться своего, без поблажек! Без косяков! Чтобы точно навсегда и насовсем.

Уже в лифте дергаю его за предплечье. — Да, говори уже!

— Вчера, помнишь, потеряли ее мои ребята. Умная она у тебя, Ромыч. Слишком. Просекла слежку. Уж не знаю, чего испугалась. Но скрылась, в стиле агента 007! А сегодня утром узнал, что в аэропорту девочка наша! Скорую ей вызвали. Только сам давай, без обмороков! В норме она! Узнал! В частную больничку определил. Сейчас все у врачей выясним.

— Я сам за руль! Ключи гони!

— Ага! Щас! Вон ручонки трясутся! А потом вас двоих откачивать! Тут не далеко.

— Почему она вернулась?

— Так сессия. Дарина же учится.

Два месяца назад она вернулась в свой родной городок. А через неделю умчалась в Испанию. Вместе с мамой. Сначала, думал, от меня сбежала. Но нет. Мы не созванивались. И это далось слишком нелегко.

Оказывается ей давно предлагали отправится в Испанию. Милая русская семейная пара творческих, известных личностей. В Мадриде своя картинная галерея. Небольшая школа искусств. И да, они не раз уже поднимали на новый уровень молоденьких талантов. И самое важное — к этому я не имел ни какого отношения.

Каждый день получал отчеты о ее новой жизни. И каждый раз готов был рвануть к ней. Но не мог нарушить слово. Время. Я дам это время ей. Следующий шаг может быть только с ее стороны.

В палате она одна. Да, Пашка постарался. Маленькая, но очень уютная палата. Даша лежит на высокой больничной кровати. Глаза закрыты. Сердце тихо ноет. И болью пронзает все тело. Скучал. Дико. Нестерпимо скучал по этой девочке. Она изменилась.

Не вхожу. Дверь чуть приоткрыта. Подсматриваю, как воришка. Впитать ее новый образ. Изменилась. Личико словно округлилось. Загорелая, как негритёнок. Она поправилась. Нет больше той угловатой подростковой худобы. На носу появились веснушки. На ней белоснежный тонкий свитер и джинсы. Оглядываю себя. Я одет так же. Лишь свитер под горло. Смешно. Она до сих пор читает меня. Даже на расстоянии. Переоделась в самолете? Рейс прямой из Мадрида. А там жара.

Все же переступаю порог. Не могу. Два месяца, как бесконечность. По ночам вообще на стену лезть готов был. Здесь. Она здесь. Пока не верится. Словно голограмма. Иллюзорная горячка. Кажется, от нее пышет испанским колоритом и солнцем.

По фото и видео отчетам видел, Дарине нравится ее новая жизнь. Лицо всегда расслабленное и улыбчивое. Глаза потеряли удушающую настороженность и тоску. Очень хотел понимать, ей хорошо без меня? Или просто нравилось жить своей мечтой. Там она бесконечно рисовала. Гуляла по городу. Научилась водить автомобиль и получила права. Они с Раисой жили в маленькой уютной квартирке в центре города. Не далеко от художественной школы. И да, ее картины приобретали свою популярность и известность. Пока в узких кругах. Но мир знакомств расширялся. Девочка моя превращалась в настоящую знаменитость. И я гордился ею. Как же распирало от этой гордости и радости за нее!

Когда-то я так же выбирался из ада зависимого существования. Возможно, Дарина была права. Это время позволяет на все взглянуть под новым углом. Словно через призму нашей жизни по отдельности. И да, в какой-то степени понимаю, что она имела ввиду под словом тень.

Разворачиваюсь и хочу уйти.

— Стой. — ее голос. С легким налетом хрипотцы. Снова делаю шаг. От нее. — сказала же! Остановись!

Слегка поворачиваю голову, но подходить не собираюсь. Потому что сожму так сильно, что могу повредить.

— Врача пойду разыщу.

— Подойди уже! — она садится на кровати и свешивает ноги. Теперь явно видна усталость на лице. А глазки так блестят. Вот тебе и жди от нее следующий шаг!

И тут в палату вкатывают прибор с экраном на специальной стойке. Медсестра и врач. Молодой пацан. Но с бородкой и усиками. Улыбается так во все 32 зуба. Взъерошенный такой.

— Тааак! Вижу, папочка явился! Ну что ж, это прекрасно!

— Какой папочка?! — вытаращил я такой глаза. Разглядывая то Дарину, то врача. — я так плохо выгляжу что ли?

— Ну, почему же плохо. Отлично выглядите. Сейчас и малыша проверим все вместе.

Вот тут я вообще не понял. Он что, Дарину малышом назвал? Нависаю такой над пацаном в халате. А он продолжает лыбиться. На Дарину смотрю, а она так ладошки к лицу приложила. И тоже хихикает.

— Может кто-то пояснит, о чем этот бред? Какой папочка? И малыш?

— Папаш, вы не нервничайте. Если не в курсе, то пора уже. Все таки 12 недель. Срок не маленький. А мамочка у нас безответственная. Покушать забывает, от этого и обмороки! Надо заниматься своей семьей, молодой человек.

У меня, кажется, из ушей начинает пар валить. Щеки краснеют. Даже чувствую, как закипаю. Подхожу к Дарине, и поднимаю личико за подбородок.

— Это правда?

— Конечно. Странно, Ром, что твои шпионы не сообщили.

— Шпионы?

В это время медсестра устанавливает аппарат Узи. Помогает Дарине улечься поудобнее. И скоро мы видим нашего будущего малыша.

Ну что сказать. Колени подкашиваются. И улыбчивый доктор подхватывает меня.

— Тааак! Вот папочкам еще в обморок падать рано! До родов время есть!

— Все! В норме я! — присаживаюсь рядом и наблюдаю. Внимательно слушаю. А сердце кажется оторвалось окончательно. Оно теперь грохочет не только в грудине, в голове, в животе. Да, я весь превратился в одно сплошное сердце.

Еще бы точно понимать, что вернулась Дарина не ради учебы, или малыша. Мне очень нужно понимать, что я ей необходим.

Когда врач с медсестрой уходят, наклоняюсь и обнимаю Дашу. Кладу голову на ее еще обнаженный живот.

— Мы будем семьей?

— Мы давно ею стали. Ром.

— Ты вернулась ко мне?

— Ты не понимаешь? Я не возвращалась, Ром. Я никуда не уходила. Поэтому не возвращалась. Научись в это верить. Как я научилась верить и доверять себя тебе. Это время знала, что вернусь. Без тебя не могу.