Страница 72 из 150
В интерпретации Луки, проповедник Иисус выглядит несколько иначе, чем в версии Матфея. Иисус, по Луке, ни минуты не сомневается в величии своей миссии, в его высказываниях о себе, нет и намека на самоуничижение. Он характеризует себя так: "Как Иона был знамением для ниневитян, так будет и Сын Человеческий для рода сего". Особенно интересно звучит это заявление на фоне его же высказываний: "Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится". Высказав такие слова о скромности и самоуничижении, он без всякого перехода тут же провозглашает: "сказываю вам: всякого, кто исповедает Меня пред человеками, и Сын Человеческий исповедает перед Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня пред человеками, то отвержен будет пред Ангелами Божиими". Как-то, спускаясь с горы Елеонской, ученики Иисуса стали славить его "говоря: благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних!" Присутствующие при этом фарисеи заметили Иисусу: " учитель! запрети ученикам Твоим", мол недостойно так славословить человека, "но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что, если они умолкнут, то камни возопиют". После такой самооценки вполне нормально высказывание: "кто не со Мною, тот против Меня" И еще, самое страшное по своему смыслу: "если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником". Вот так. Не стоит удивляться После этого, что проповедник кротости и всепрощения пришел не мир дать земле, а разделение: "отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки своей и невестка против свекрови своей", и сожаления, что "огонь пришел Я низвергнуть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!".
Еще страшнее, чем у Матфея, звучат у Луки слова угроз, высказанные Иисусом в адрес городов, не принявших его апостолов. Им предначертана судьба худшая, чем та, которая постигла Содом и Гоморру. Своим последователям и ученикам новый учитель внушает жесткую и воинственную тактику, дух вражды к инакомыслию и нетерпимость, то есть все то, что привычно приписывается последователями его учения так называемому "Ветхому завету". Правда, в Евангелии от Луки можно найти и совершенно противоположные мысли — "кто не против вас, тот за вас", но все же в его Евангелии дух воинственности и жестокости проглядывает более явственно, чем в Евангелии от Матфея. Временами создается впечатление, что под прикрытием речей о милосердии и всепрощении, идет серьезная подготовка организованной и сплоченной группы людей, отказавшихся от всех земных благ во имя достижения великой религиозной, а скорее всего, политической цели!
Евангелие от Луки интересно еще и тем, что дает разъяснение понятия "ближний", как его толковал сам Иисус. Один "законник", принимавший наставника и слушавший его толкования, спросил у него: "а кто мой ближний"? Учитель на это ответил притчей: "Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам". Как водится, разбойники его раздели и оставили израненного на дороге. Прошли мимо него равнодушно и священник, и левит, не оказав ему никакой помощи, и только "некто самарянин" подошел и перевязал ему раны. Более того, посадив пострадавшего на своего осла, отвез его в гостиницу и не только заплатил за его содержание вместе с собой, но и оставил два денария хозяину, и сказал ему: "позаботься о нем, и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе". Рассказав эту притчу, Иисус спросил "законника": "Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?". Ответ был затруднителен хотя бы потому, что самаритян евреи считали почти иноверцами. Однако законника не смутил вопрос, и он без колебаний ответил: оказавший мне милость. Стало быть, ближний — это не обязательно твой единоверец или человек, принадлежащий к твоему народу, а тот, кто делает тебе добро. Это настолько сужает понятие "ближний", данное в Торе, что трудно уяснить, как можно усмотреть в этом толковании нечто новое и широкое, по сравнению с "Ветхим заветом".
Но в Евангелии есть и другие установки. В "заповедях блаженства", Иисус наставляет "любить врагов, благотворить ненавидящим вас и молиться за обижающих". Многие в этом видят то новое что внесло христианство в общечеловеческую мораль. Но все это уже содержится в заповедях Торы.
Есть еще одна тема, которой в Евангелии от Луки посвящено гораздо больше места, да и прорисована она более выпукло, чем в Евангелии от Матфея, — это отношение к раскаявшемуся грешнику. Все Евангелия говорят о том, что Иисус считал раскаявшегося грешника более достойным царствия Божия, чем никогда не грешившего праведника.
Пришедшую к нему грешницу Иисус принял настолько радушно, что вездесущие фарисеи начали было сомневаться в его пророческих способностях, полагая, что не сумел он распознать, кто подошел к нему. Но, чувствуя все ехидство их, Иисус предупредил упреки фарисеев и объяснил причину такого поведения. Тот кому больше прощается, тот и ценит это больше, и наоборот — "кому мало прощается, тот мало любит".
Эта же идея Иисуса доминирует в притче о блудном сыне: "у некоторого человека было два сына, и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение". Как водится, младший все прожил и начал терпеть нужду. Он дошел до того, что стал свинопасом у "одного из жителей страны той" на его полях, и "рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему". Найти в Израиле "в полях" достаточное количество рожковых деревьев для прокорма свиней, это уже сам по себе великий подвиг, но уж коль скоро вы их нашли, то никто не обязан вам "давать" с них рожки — рви и ешь. По Писанию, это была постоянная пища пророка Илии, когда он жил в пещере. Но не об этом речь. Такая жизнь отрезвила неразумного отрока, и решил он вернуться к отцу и, покаявшись, наняться к нему хотя бы в наемные работники, так как они "избыточествуют хлебом", а он умирает с голода. Короче говоря, он вернулся, и отец на радостях дал ему и одежду, и перстень на руку, да еще заколол откормленного теленка и устроил пир. Вернувшийся с полей старший сын, узнав у слуги о причине праздника, стал упрекать отца: я, мол, тебе служу верой и правдой, "но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими". На эту горькую тираду последовал ответ отца, в котором и заключена мораль притчи: "ты всегда со мною, и все мое — твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся".
В отличие от Матфея, по Луке, Иисус нисколько не сомневается, за кого принимают его в народе. Перед входом в Иерусалим он полностью убежден в своей миссии спасителя. Он посылает двух своих учеников "в противолежащее селение" и поручает им обзавестись средством передвижения. Но у Луки это не ослица и осленок, а осел, "на которого никто не садился". Лука при этом не ссылается на пророка Захарию, а вкладывает в уста Иисуса довольно решительную реплику: "отвязавши его, приведите; а если кто спросит вас: "зачем отвязываете?" скажите ему так: "он надобен Господу". По Луке, Иисус уже перед входом в Иерусалим возомнил себя не только Мессией (Христом), но самим Господом Богом. Именно поэтому он не запретил славословия своих учеников, певших ему гимн: "благословен Царь грядущий…"
Лука ни словом не обмолвился о том, как встречали Иисуса жители Иерусалима, он просто и деловито переходит к тому, что новоявленный "Бог" принялся наводить порядок в Храме, начав "выгонять продающих в нем и покупающих, говоря им: написано: "дом Мой есть дом молитвы"; а вы сделали его вертепом разбойников". Лука при этом ссылается на книгу "Исход", пророка Иеремии и "Книгу царств", говоря, что там это написано. Плоховато знал Писание Иисус (а может Лука?), ибо там написано не так.