Страница 5 из 8
Очнувшийся Тиняков вскоре начинает рассказывать о своей жизни. Подробности взяты мной из его автобиографии и других документальных источников. Известно, что Тиняков, бросив гимназию, приезжал в Ясную Поляну, чтобы встретиться и поговорить с Толстым. Лев Николаевич в тот момент болел, общение происходило через одну из дочерей Толстого; потом Тиняков написал ему письмо, а Толстой ответил, что подтверждено учетом переписки писателя. Оригинал неизвестен, но на основе пересказа письма самого Тинякова и других писем Толстого молодым литераторам, я сочинил нечто в подобном духе. Забавно, что эту сочиненную записку я затем встретил в одном из очерков о Тинякове, где она подана как подлинный документ. Впрочем, не очень-то забавно – некоторые специалисты возмутились такой вольностью. Но ведь я писал художественный рассказ, пусть и на реальной основе.
Претензии предъявляли даже к тому, что я увязал смерть Тинякова с Первым съездом советских писателей. Но что поделать, если так совпало – в Ленинграде умер один из последних откровенно антисоветских поэтов (хотя был у него и советский период), а в Москве открылся Всесоюзный съезд «мастеров слова». Услышав эту новость из репродуктора, соседи Тинякова по палате иронически интересуются: «Эй, поэт, а ты чего не там?» Но он их уже не слышит…
Больше вопросов и возгласов возмущения раздалось после публикации моего рассказа «Аркаша». Наверное, потому, что и временная отдаленность не такая большая, и персонажами стали по-настоящему известные люди – Аркадий Северный, Виктор Цой, Майк Науменко…
Основой для рассказа послужило событие, которое бесспорно случилось, но о котором не осталось внятных воспоминаний, материальных следов. Совместная запись одной из самых интеллектуальных ленинградских рок-групп «Россияне» и Аркадия Северного, исполнителя совершенно, мягко говоря, другого рода песен. Запись состоялась в январе или феврале (но есть версии, что в ноябре – декабре) 1979 года. Пленка до сих пор не найдена.
Запись проходила в красном уголке ЖЭКа одного из домов на проспекте Энергетиков. Всех присутствующих в этом уголке участники много лет спустя вспомнить не смогли, и я решил привести туда Майка Науменко, Виктора Цоя и Андрея Панова (будущего лидера группы «АУ»). Накануне они случайно встречаются в чебуречной с Георгием Ордановским из «Россиян», и Майк напрашивается понаблюдать, как будет происходить запись песен в электрическом исполнении – процесс в то время редчайший.
Специалистов возмутило в этом рассказе почти всё. Например, что в начале 1979 года Майк у меня уже знаком с Цоем, хотя сам Майк утверждал, что они познакомились в 1981-м. Но это утверждение Майка ошибочно – они были знакомы точно уже в 1980-м, а может, и раньше. Дело в том что Цой и Андрей Панов входили в одну компанию с 1977 года, к которой был близок и Майк Науменко. Так что их совместные прогулки по Ленинграду в 1979 году вполне допустимы.
Еще. Что я позволил себе показать влияние Аркадия Северного на творчество не только Майка Науменко, но и Цоя с Пановым, которые были совершенно далеки от блатного фольклора, шансона.
Ну, во-первых Майк Науменко являлся почитателем Северного, даже написал песню «в поддержание, может, традиции», исполненную по крайней мере на одном квартирном концерте в 1985 году, который давал совместно с Виктором Цоем. Во-вторых, одной из любимых песен Науменко была «Я милого узнаю по походке» из репертуара Аркадия Северного. В-третьих, известна запись исполнения фрагмента песни «Анаша» Виктором Цоем, которая опять же входила в репертуар Северного. В-четвертых, Андрей Панов иногда исполнял очень нехарактерную для своей группы, стилизованную под народную, песню «Вот пуля просвистела…» Есть множество версий авторства этой вещи; по одной из них, песню написал сам Панов. По крайней мере, первое зафиксированное исполнение принадлежит именно ему. А песня очень напоминает те «белогвардейские» и «анархистские», что являлись непременными на концертах и записях Аркадия Северного…
Странным может показаться (да и многим показалось) то, что во время работы над альбомом «Сладкая N и другие» Майка Науменко, которая шла в Большом театре кукол в июне 1980-го, «Виктор Борисович», в котором легко узнать главного режиссера театра, настоящего ленинградского интеллигента Виктора Борисовича Сударушкина, сообщает не только о недавней (в апреле) смерти Аркадия Северного, но и о том, что тот записывался в их театре.
Известно, что Сударушкин разрешал пользоваться театральной студией многим «неофициальным» исполнителям, бардам. Вполне можно допустить, что в их числе был и Аркадий Северный, хотя такой записи не обнаружено. Но версия моя строится не только на допущении, но и на словах самого Майка Науменко во время одного из квартирных концертов: «Если помните, был такой человек – Аркадий Северный, которого я очень любил, который умер в нашем городе. Последний его альбом был записан в той же студии, где писалась „Сладкая N и другие“. Через месяц после меня». Информация в последнем предложении заставляет удивиться – во время записи «Сладкой N…» Аркадий Северный был уже мертв, но тем не менее…
В этой заметке я не пытаюсь оправдываться, а показываю, что давая волю фантазии, все равно опираюсь на факты. Пусть это факты и «научно-исторические», порожденные слухами, городскими легендами, опосредованными параллелями.
Воссоздание деталей реального события – дело интересное. Да и полезное не только для самого автора, а и для истории вообще. Возвращаясь к теме Азиатской дивизии, которая не оставляет Леонида Юзефовича: в каждом следующем произведении, переиздании содержится всё больше новых подтвержденных фактов. Они обнаруживаются в архивах, забытых статьях, их приносят потомки участников событий. Быть может, со временем и события, описанные мной в «Дедушке» и «Аркаше» станут документально известны в мелочах и деталях. Пока же я попытался эти мелочи и детали воссоздать. Найдя тот материал и ту форму, которые для этого больше всего подходят.
Февраль 2022
Костры и пепел Валентина Распутина
Упоминания о книге «Костровые новых городов» я встречал во всех биографиях Валентина Распутина. Романтичное название, красивое, манящее.
Подростком, после «Денег для Марии», «Последнего срока», «Прощания с Матёрой», мне хотелось прочитать всё написанное Распутиным. Но «Костровых…» – первой его книги – в библиотеках моего родного Кызыла не оказалось, а потом и потребность эта прошла, тем более произведения 90 – 00-х Валентина Григорьевича на меня произвели куда меньшее впечатления, чем повести и рассказы конца 60 – 70-х.
Потребность вернулась году в 2013-м. Я тогда начал писал «Зону затопления» – книгу о деревнях на Ангаре, которые вот-вот должны были исчезнуть от огня и бульдозеров, а земля, на которой они стояли, уйти под воду Богучанского водохранилища.
Собирая материал, я посмотрел документальный фильм Сергея Мирошниченко «Река жизни» о том как Валентин Распутин, литературный критик Валентин Курбатов и издатель Геннадий Сапронов проплыли по Ангаре от Иркутска до строящейся в то время Богучанской ГЭС.
Печальным было это путешествие по гнилым водохранилищам, по короткому свободному участку Ангары, который вот-вот должен был стать очередным таким же водохранилищем. Герои фильма останавливались в деревнях, обреченных на скорую гибель, встречались с теми немногими жителями, кого еще не раскидали по квартиркам в городах и поселках Красноярского края и Хакасии… Сердце одного из участников путешествия – Геннадия Сапронова – не выдержало: он умер сразу после возвращения домой, в Иркутск…
В фильме есть такой эпизод: возле бетонной стены плотины Братской ГЭС Валентин Курбатов стыдит и призывает к покаянию одного из руководителей гидроэлектростанции. Распутин вдруг перебивает тёзку: «Валентин, если бы наша Россия была в этом мире только одна, тогда можно было бы миновать это всё. Но когда пошла такая гонка, что уж тут было делать – приходится соглашаться с этим».