Тропой памяти

— Не очень страшно, да? — Ранхур выпустил клуб сизого дыма. — Удун — попросту яма с голыми стенами, а на Горгороте живут только пустоголовые вроде меня… все просто. Случись что — уйти на юг или в горы, для нас — раз плюнуть. Да только вы не забывайте, парень правду сказал: вдоль Восточно-Горгоротского хребта и вправду таингур залегает. Если лава докатится до скважин… кхм… мне сдается, что Мордор… Как бы это сказать… ну, станет непригодным для обитания.

— Короче, сдохнем мы все, — подытожил Радбуг. — Вот и я говорю: воевать пора. Оттяпать у тарков Итилиэн, а потом, глядишь, и за горы…

Народ подавленно молчал, обдумывая сказанное. Призрак грядущей беды замер у очага, страх заползал под одежду. Несмотря на отчаянное желание спать, многие подскочили на месте, осознав страшный смысл слов маленького степняка. Багнур сотворил охранный жест, а бледный как соль Хаграр, разом забыв о споре с харадским зазнайкой, жалобно выдавил:

— А… э-э, Уфтхак. А это все… как, уже скоро, да? Ну, извержение…

Бывший добытчик обсидиана невозмутимо пожал широкими плечами. Чувствуя, что от него все же ждут более конкретного ответа, Уфтхак нехотя произнес:

— Не знаю. Может, год. Может, меньше.

— Короче, — снова зевнул Радбуг, — за это время войну стопроцентно надо выиграть, ясно? И всего делов-то… драться пора, а не сопли на кулак мотать… Вот я помню, наш Горбаг как-то раз…

Начался обычный монолог на излюбленную тему: «я здоровый, я крутой»… Монотонное бубнение Радбуга, в десятый раз повествующего о той памятной драке, после которой он был сослан в сотню Тхаруга, уже успело неимоверно надоесть, поэтому парень быстро понял, что его не слушают, а кое-кто уже откровенно храпит. Но бывший пограничный страж из собственного упрямства продолжал повествование до тех пор, пока сам не уснул. Усталость брала свое: всласть поплескавшихся в воде, сытых и отогревшихся бойцов неудержимо клонило в сон. Последнее, чему они успели на сон грядущий порадоваться, так это тому обстоятельству, что казенная постель: расстеленный на полу коврик и жесткий валик-изголовье так трогательно напоминают о родном доме. С небольшим отличием: дома не приходится вскакивать ни свет, ни заря от крика «Подъем!!». Обычная история. Тхаруг, чье мнение как обычно не совпало с мнением коллектива, счел двенадцать часов сна непозволительной роскошью. То ли сам сотник не испытывал особой потребности в отдыхе, то ли (что, кстати, более вероятно) решил произвести впечатление на многочисленное моргульское начальство. Но как бы то ни было, с рассветом сотня в полном составе была построена на площади посреди внутреннего двора крепости. Шара сотоварищи в очередной раз оказались рядом: построение стандартное, в три линии по росту. Впереди — Ранхур-маленький, второй ряд — Шара и Хаграр, за спиной — Громила Уфтхак.

Спать хотелось страшно. Веки сами закрывались, точно засыпанные песком. Сон слетел прочь лишь когда не плацу появился хитромордый орк, судя по нашивкам — полутысячник. За его спиной не приличном расстоянии маячили еще три каких-то фигуры.

«Хасса, дун-дзаннарт-арк-кхан![13]» — громыхнуло над площадью. Эхо заметалось, ударяясь о каменную кладку древних стен дозорной башни, некогда носившей имя Минас-Итил, отзвуками давно умолкших голосов рассыпалось в сером стылом воздухе. Полутысячник произнес недолгую, но скучную речь, поминутно вставляя слово «Харт’ан». В целом было неплохо, если б не постоянное упоминание Владыки. А так — звучало слишком лицемерно для того, чтобы вызывать подъем патриотических чувств. Но сегодня фантазия иссякла даже у самых закоренелых остряков: недосып плохо влияет на чувство юмора. Никто так и не успел придумать какой-нибудь едкий комментарий, ибо вводная речь закончилась. К вящей радости личного состава, полутысячник, наконец, перешел к изложению фактов. Голос его, утратив завывательно-торжественные интонации, зазвучал сухо и буднично, и кое-кто даже начал внимательно слушать.

— Итак, целью операции является разведка бродов. Для этого вперед высылаются три отряда по десять душ. Остальные, под началом дзаннарт-кхан Тхаруга обеспечивают прикрытие и непосредственного участия в операции не принимают. Их задача — по первому же сигналу от разведгруппы, немедленно прийти на помощь. Помните — будет лучше если обойдется вашего, дзаннарт-кхан, участия, ибо это означает провал. В открытые бои не ввязываться, действовать с максимальной осторожностью… ясно? Не слышу!

Удовлетворенно выслушав ответный рев сотни глоток, полутысячник продолжил:

— Отлично. Теперь по поводу организации. Командование разведгруппами поручаю…

Шара замерла, ловя каждое слово. Ну-ка, ну-ка…кому это из сослуживцев выпала такая честь? Радбуг, небось… ну… может, Уфтхак. Но вместо этого…

Полутысячник развернулся боком к строю. По его знаку три загадочные фигуры приблизились, чеканя шаг.

— Ни хрена себе! — шепнул Хаграр, вытаращив глаза. — Это че еще за уроды? Не хочу я…

— Вот тебя только спросить забыли… — орчиха предостерегающе наступила возмущенному соседу на носок сапога: заткнись, мол.

— Состав групп определяете сами, как сочтете нужным, — пояснил полутысячник новоиспеченным командирам. — С боевыми задачами разберетесь на месте. У меня все. Личному составу и командирам подойти к каптенармусу, получить все необходимое, да поживее… Свободны!

Начался нудный процесс сортировки. Моргульцы дело свое, кажется, знали, поэтому народ отбирали на редкость придирчиво. Без излишней спешки они прогуливались вдоль строя, вглядываясь в непроницаемо-постные лица. И только после тщательного осмотра либо переходили к следующему, либо раздавалось негромкое «Ты. Шаг вперед». Один из назначенных полутысячником остановился напротив Шары, разглядывая девушку с недоумением и легкой презрительной гримасой. «Обидеться, что ли?» — подумала Шара, но вовремя вспомнила, что она — уже не в родном стойбище, и здесь глаз перед женщинами опускать не принято. Особенно перед женщинами с такой оригинальной внешностью… да уж! «Думает, поди, какого роду-племени эта уродина и какого хрена здесь оказалась», — улыбнулась про себя орчиха.

Моргулец сделал Тхаругу знак подойти, и что-то негромко спросил у приблизившегося сотника. Выслушав ответ, еще раз смерил взглядом стоящую перед ним орчиху. Скосил глаз на Тхаруга. Тот с непроницаемым видом кивнул, и новый командир, помолчав, бросил ставшее привычным: «Ты. Шаг вперед».

Вскоре отряды были набраны. Шара не без сожаления отметила, что оказалась с друзьями в разных десятках. Хаграр…Ранхур-маленький и… стоп! Все верно: по одному стрелку в группе. Что ж, с мечтами о хорошей компании, кажется, придется попрощаться… Впрочем, времени на грусть вскоре не осталось: длинная очередь к низкому окошечку и голос десятника, нудно зачитывающего номера блях, к лирическим раздумьям не располагали вовсе. Вместе со всеми орчиха ждала своего череда…

Свертки серой кожи один за другим ложились в протянутые руки; получившие снаряжение тотчас отходили, выстраиваясь вдоль стены, дабы не мешать прочим, место у окошка немедленно занимал следующий… и так до конца.

— Так. Всем смотреть сюда! — рявкнул один из десятников, растягивая горловину мешка, только что выданного кому-то из бойцов.

— Это — он извлек на свет маленькую, не больше кулака кожаную флягу, — Оригхаш[14]. Выдается каждому. Это, — в высоко поднятой руке тускло блеснула железная фляга побольше — таингур. Выдается три штуки на отряд, но горелка — одна, потому беречь как зеницу ока. Так… с этим сами разберетесь, это бинты и тому подобное… Да, вот еще — в темных пальцах десятника возник крошечный флакончик обожженной глины, залитый смолой. — В каждой аптечке находится вот это. Гохар[15]. Одна доза. Без нужды не применять, ясно? Никаких разбитых лбов и потянутых связок, это средство на самый крайний случай… Время действия — два часа, то есть как раз на то, чтобы успеть либо зашить рану, либо доползти до своих.

13

Приветствие, принятое в армии. «Дун-дзаннар-арк-кхан» — полутысячник.

14

Букв. «жидкий огонь» (черное наречие) — исторически сложившееся название этанола.

15

Алкалоид, синтезируемый из отвара корневищ аконита. Сильнейший яд, но в малых дозах оказывает анальгетическое действие.