Тропой памяти

— Вот, господин Халдар… — голос Форлонга звучал глухо, в нем звенели слезы. — Еще девять погибших… Семь — из пропавшего десятка, больше не было. И еще…

— Что? — Халдар рывком отбросил плащ с распростертого на земле тела. Ларнир… хороший был стрелок. Келедор… мальчишка. О, нет… Берегонд… предводитель отряда… — тут сотник почувствовал, что ему ужасно хочется завыть. Почище назгула.

— …Когда мы спустились в расселину, чтобы подобрать тела павших, то попали под обстрел… Мардил и Элидор…

Точно во сне, Халдар медленно потянул на себя уголок плаща, скрывающего тело. Проклятье… Дюжина смертей за две седмицы! И все те же проклятые горы…

Пальцы сотника с треском сломали охвостье стрелы, застрявшей в доспехе убитого воина. Ему не нужно было видеть оголовок, чтобы понять: кто стрелял…

— Засада? — коротко спросил Фарамир, принимая из рук Халдара оперенный обломок и внимательно его осматривая.

— Обсидиан… — глухо промолвил взводный. Стоящий невдалеке Форлонг грязно выругался, ему было уже плевать на присутствие высокопоставленного лица.

— «Обсидиан»? — прищурился Фарамир — Они, значит, до сих пор держатся? Но я думал, что после устроенного вами обвала орки понесли значительные потери…

Халдар с силой провел рукой по лицу.

— Я тоже так думал. Сначала… Но судя по интенсивности стрел, потери у них небольшие… Если вообще есть, ха!

— Есть у них потери, — пробасил Борондир, делая знак двум товарищам перенести тела убитых бойцов к палаткам. — Помните труп орка в ущелье, что в лиге ходьбы отсюда? В темных стеклах, колчан при нем… Точно из этих. Элидор с ребятами тогда ходили…

— Угу — буркнул Халдар. — Я эту историю от Элидора и слышал…

— Что за орк? — вскинул выгоревшие брови Фарамир.

Халдар только рукой махнул.

— Да…так, — сотник внезапно спохватился, с кем беседует, взял себя в руки и продолжил:

— Одному из отрядов десять дней тому назад удалось обнаружить в горах одинокого орка. Исполняя мой приказ: взять его живым, бойцы перекрыли выходы из ущелья. Орк, естественно, попытался бежать, но скальные стены плохо подходили для лазания. Ребята тогда уже знали, что за штука — орочий лук, и доспех имели соответствующий. В общем, хоть стрелял он неплохо, но меткость его не спасла: стрелы попросту отскакивали. Дождавшись, когда колчан опустеет, мои воины попытались схватить этого орка. Но в тот момент, когда кольцо людей вокруг него началось сжиматься, тот понял, что пути назад нет, сорвал с ворота рубахи какую-то крохотную скляницу и разгрыз ее зубами.

— Точно — прогудел Борондир. — Эти гады какую-то отраву на себе носят. Убивает мгновенно.

— Да-да… — рассеянно кивнул Халдар. — В общем, отряд вернулся с пустыми руками.

— Яд… — негромко произнес Фарамир, потирая в задумчивости переносицу. — Значит, твердо решили сражаться до последнего. Живыми они не сдадутся, это точно.

Воспользовавшись тем, что Борондир и Форлонг покинули их, дабы помочь перенести убитых и совершить прочие печальные ритуалы, Халдар и Фарамир переглянулись.

— Государь…что делать? Это какое-то безумие. Свой первый взвод я потерял в этих горах в первый же день. Это уже второй набор, новый состав. Государь, это были отличные воины, те, кто с мечом в руках прошел Пеленор вдоль и поперек… Те, кто сражался на Кормалленском поле. Те, кто отстоял Минас-Тирит. Государь!

Фарамир зажмурился как от пощечины.

— Какой я тебе, к Морготу, государь!? Вы, сотник, похоже, забываетесь: государь у нас один и сидит в Минас-Тирите. Вы и ваши воины присягали Элессару Эльфиниту! Потрудитесь помнить об этом.

Старый сотник склонил седую голову.

— Виноват, господин наместник.

Фарамир тряхнул русыми кудрями и виновато опустил глаза.

— Прости, Халдар. Просто так надо. Тем более, что я никогда не мечтал править Гондором. А Итилиэн… знаешь, я полтора года партизанил в здешних лесах… В общем, все по справедливости: теперь я правитель тех земель, которые в свое время защищал от орочьих набегов. Князь Итилиэнский, Фарамир, сын Дэнетора. Мне этого вполне хватает… Да и какая разница: князь — не князь, король — не король… Я ведь остался прежним! — и бывший предводитель лесной дружины тепло улыбнулся сотнику.

Тот тяжело вздохнул.

— Да. Вот только неспокойно в этих ваших землях, господин Фарамир. Просто отвратительно… «Обсидиан» этот, чтоб их камнем придавило! Что ни день — просыпаться страшно: донесения разведки я уж и слушать боюсь, в войну такого не бывало! Господин Фарамир… я способен сделать только один вывод: я не соответствую занимаемой мною должности и не в силах оправдать ваше доверие…

Сотник говорил скучными заученными фразами, а глаза его умоляюще впились в точеный профиль собеседника. Ну же… Фарамир, родной! Ну давай, умная твоя башка! Ты же всегда находил выход… Ну давай! Придумай что-нибудь, пожалуйста…

И Фарамир точно услышал. Или, может быть, все немудреные мысли Халдара читались в складках меж бровей? Но, так или иначе, он дослушал до конца траурную речь взводного, выдержал короткую паузу и, делая вид, что с интересом созерцает собственные ногти, как бы невзначай бросил:

— То есть я так понимаю, вы требуете, чтобы я поручил эту операцию кому-то другому? Вы можете назвать мне имя того, кто, по вашему мнению, способен принять командование и добиться результатов, а, Халдар?

Их глаза встретились. В сером взгляде Фарамира сотнику почудились озорные искорки. Он, ни слова не говоря, чуть заметно улыбнулся и опустил веки, точно кивнул в ответ.

— Вы — хороший командир, Халдар и будет жаль, если вы нас покинете. Скверно, что вы так и не смогли назвать ни одной кандидатуры на ваше место, ведь в армии Гондора и нашего государя Элессара много достойных… Что ж… В таком случае, командование операцией… принимаю я.

— Благодарю, господин наместник, — сухо поклонился Халдар но по лицу пожилого воина было заметно: он счастлив и наконец-то спокоен. Угадал, стало быть, бедовая голова! Эх, угадал…

— Доволен? — усмехнулся Фарамир, любуясь тем, как на лице старого друга разглаживаются морщины тревоги и отчаяния. — Ничего, повоюем еще. Тем более, — он прищурился, глядя вдаль, — есть у меня одна идея: как можно этим горным стрелкам хвост прищемить…

Молодой главнокомандующий погрузился в размышления. По опыту лесной дружины Халдар знал — в такие минуты парня лучше не тревожить, но удержаться не смог.

— А по поводу государя, господин Фарамир… — негромко произнес сотник — Знаете… Я, наверное, плохой воин, но, по крайней мере, человек честный. Я и мои люди служим на благо Гондора и государя Элессара, но… Дважды я не присягаю.

— Халдар… — укоризненно начал Фарамир, оглядываясь по сторонам: не слышит ли кто? Но взводный был непреклонен.

— Я с тобой, государь. Я сказал.

Багровый диск восходящего солнца окрасил неприветливые склоны Эфель-Дуата. Изломы и скальные трещины обожженных, истерзанных войной гор наливались алым, точно на старых рубцах опять проступала кровь. Вот и снова восход… И еще один день.

Один из толстых, подбитых мехом свертков зашевелился, наружу высунулась голова орка. Раскосые глаза болезненно зажмурились от света разгорающегося дня. Орк нырнул обратно под плащ, заменявший ему постель и через мгновение показался вновь, правда, на этот раз его глаза были защищены темными стеклами очков. Встал, потянулся и, набросив плащ на плечи, двинулся к серым клыкам на краю утеса, туда, где в камнях замерла неподвижная согнутая фигура.

— Хасса… ну чё видать? — окликнул он дозорного.

— Ниче… — засевший в камнях невысокий щуплый орк встал, выпрямился, разминая затекшие от тетивы пальцы. — Оторвались, вроде… — И он несколько раз подряд моргнул красными опухшими веками.