В снежном плену

Но еще больше удивил Михаила второй факт… Когда вдруг оказалось, что соседняя рота стройотряда почти целиком состоит из негров! По работе ему довелось не раз пересечься с ними и даже перекинуться несколькими словами пока загружали машину.

— Как я тут оказался? — усмехнулся говоривший почти на идеально чистом русском здоровенный негр. — А все просто! Советский Союз помогает нашей стране, а заплатить нам нечем! Нету ни промышленности, продукция которой заинтересовала бы вашу страну, ни добычи полезных ископаемых. Поэтому наш вождь послал в СССР пятьдесят тысяч работников, на стройки народного хозяйства.

Негр не называл страны своего происхождения, ну да Михаил и спрашивать не стал. Скорее всего, говорить об этом не велено было. Лишь поинтересовался, как тот оказался в армии.

— А все просто! — усмехнулся негр. — Как прибыли в СССР, так нас и отправили в стройбат. Там и русскому языку научили, и грамоте, и специальность дали. Так что через десять лет я домой уважаемым человеком вернусь, строителем!

— И много вас таких?

— А кто знает? Многие страны платят за помощь полезными ископаемыми всякими или деньгами… Но кто-то и, как у нас, людей посылают. Есть еще краснодарский, московский и ленинградский техникумы дружбы народов, туда наших пролетарием на учебу посылают. Из нашей страны тоже немало людей туда поехало. Как домой они вернутся — будут заводы строить… К немцам еще многие учиться едут, но там на инженеров, в основном.

Командиры у негров были, правда, сплошь советскими, но это было для Михаила и понятно. А вот рядовые — сплошь негры. Что ж… Если страны не имеют возможность заплатить за помощь иначе, то такой вариант вполне логичен. Не можешь дать товара — плати услугами. Это куда правильнее, чем выдавать кучу кредитов, а потом списывать их. Учить детишек всяких вождей-людоедов и арабских шейхов.

— И что для вас социализм? — поинтересовался Михаил.

— Социализм? — задумчиво произнес негр. — Ну вот смотри, у нас в племени есть вождь. Раньше он был из богатых и знатных и заботился тоже о богатых и знатных. Забирал то, что сделали мы, и отдавал им. А при социализме мы сами собираемся и выбираем вождем того из нас, кого считаем наиболее достойным. И он заботится обо всех нас. Раньше у нас были плантаторы и фабриканты из богатых и знатных — мы работали, а они забирали все себе. А теперь все принадлежит артелям трудящихся, и мы сами решаем, что делать с тем, что вырастили или сделали…

Подобное упрощенное понимание сути социализма Михаила, конечно, несколько позабавило, но спорить или что-то разъяснять он не стал. В конце концов, это не его дело. Да и, пожалуй, многие крестьяне или даже рабочие во времена революции имели примерно такие же представления. Да и сейчас у всех ли политическая грамотность на высоте?

Поговорив еще немного, они разошлись по своим делам. К некоторому удивлению парня, оставшаяся часть разговора съехала к теме «о бабах». «Девушек красивых у вас мало!» — говорил негр. Этой вот весной он, правда, познакомился с одной студенткой из краснодарского техникума Дружбы Народов, она там учится на технолога пищевой промышленности. «Ух, вот это девушка!» Совершенно ничего не стесняясь, негр говорил о том, какие у нее грудь и задница, какая она страстная в сексе и как хорошо умеет готовить — аж пальцы съешь! Вот только она, дескать, из враждебного им племени. Так что если кто из родственников узнает про их отношения, то ему отрежут «мужское достоинство» и заставят сожрать на глазах всего племени. А потому без вариантов! Была ли озвученная угроза метафорой или реальным обычаем — тут уж Михаил уточнять не стал. А то с этих негров всякое может статься…

Так день за днем в работе и летело лето. Погода стояла разной… То сухой и относительно, как где-нибудь под Москвой в обычное время, теплой. А то вдруг по несколько дней к ряду шли дожди… К счастью, за зиму неплохо развернули производство водонепроницаемых плащей, так4 что работать было куда легче. Эх, как же их не хватало прошлой осенью! Даже с учетом того, что тогда выгребли буквально все военные склады… И сколько народу могло бы не заболеть и даже не умереть от воспаления легких тогда! Увы, никто заранее не мог такого ждать.

Закончив с МТС и овощехранилищем, они принялись за строительство домиков для колхозников… Их собирали буквально за день — был бы фундамент, но его-то заливали те самые добровольцы-«даровцы». После чего сам сборно-щитовой домик строился легко и быстро. Без всякой отделки, разумеется. Ей потом будут заниматься сами жители. И да, тут и впрямь не было никакого электричества… В зернохранилище и МТС его подавали от армейской дизельной электростанции, но для жителей этого было мало, а ЛЭП от крупных ГЭС или ТЭЦ будут еще не скоро. И прараллельно все это время шло строительство железной дороги — так что в какой-то момент стали и до них ходить поезда, часть из которых привозила грузы, а часть — эвакуированных с севера людей, которые и заселялись в построенные ими дома. В первую очередь, правда, семьи с детьми. Те, у кого детей не было, первое время вынуждены были обходиться все теми же армейскими палатками.

Но больше всего Михаила и многих его товарищей мучало практическое отсутствие информации… все новости приходили лишь с привозимыми с «большой земли» газетами, в которых писалось лишь то немногое, что считали самым главным. По радио и телевизору можно было узнать гораздо большее, но их тут не было. А еще от людей пошли слухи о вооруженных столкновениях с образовавшимися бандами «новых басмачей» в Средней Азии и бандеровцев на Украине… А в середине июля их вдруг собрали на экстренное собрание.

— В республике мятеж, — объявил им незнакомый полковник. — К местным баям прибилась часть дезертиров из армии, их же поддержала часть милиции. Призывают резать русских и вообще всех не местных. Бои идут буквально в сотне километров от нас — так что всем усилить бдительность.

— Мятеж? — удивленно спросил Колька Безбородов. — Но как такое может быть?

— А вот так! — огрызнулся полковник. — В трудные времена все дерьмо наружу всплывает! Вот и эти тоже…

А еще через день отражали набег на соседнее село. К счастью, у военных тут были и техника, и оружие… Так что банду конных басмачей, понадеявшуюся «на авось», покрошили из пулеметов без особых проблем. После чего несколько дней подряд ели конину — не пропадать же добру? Попавших в плен бандитов не стали даже судить — расстреляли прямо на месте.

— Но разве можно так, без суда и следствия? — ошарашенно спросила тогда Ленка Кузьменко.

— С такой сволочью только так и нужно, — отмахнулся от нее тогда вынесший решение капитан-танкист.

А потом пошли и новости об арестах партийных и советских деятелей в республике — и очень скоро они дошли аж до республиканского уровня, а затем охватили и соседние республики. Расстрелы следовали один за другим, тысячи чиновников и членов их семей отправились в лагеря, а дети — в детдома. Было изъято огромное количество припрятанных материальных ценностей, включая запасы продовольствия, пресечена деятельность целой сети контрабанды, разгромлены целые мафиозные кланы. Военная прокуратура церемониться ни с кем не собиралась…

А в начале августа вдруг грянуло постановление Совета Министров об изменении административно-территориального деления СССР. Северный Казахстан, так называемая «Целина», вошел в состав РСФСР, юг республики и все остальные среднеазиатские республики стали единой республикой с общими хозяйством и экономикой. Республиканские органы власти были полностью расформированы — в Политбюро приняли решение о необходимости ликвидировать «землячества», где нередко одни прикрывали других, пользуясь родственными или «клановыми» связями… То же самое, кстати, было сделано и в Прибалтике, которую решили объединить в единую республику, разгромив местные «своячества» и фактически назначив «наместников» из центра.

А потом как-то подошло и время возвращения… И вот уже, собрав свои немногочисленные пожитки, они грузились в поезд и ехали в обратный путь. Позади оставалось несколько построенных посреди бывших пустынь поселков, жизнь в палатках при свете керосиновых ламп, тренировки по обращению с оружием, которое так и осталось при них, помощь колхозникам. И постоянное чувство усталости! Каждый день по двенадцать часов работы, единственный выходной в неделю, когда все отсыпались без сил, не желая уже совершенно ничего… Даже с девчонкой погулять уже не хотелось! Максимум — посидеть и немного поговорить о жизни. И, особенно последний месяц, страх перед мятежниками. К счастью, не случилось хоть самого худшего — не началось Третьей Мировой войны… Хотя как сказать? Глобальной войны и впрямь не было — а вот на местах друг с другом резались только так!