Страница 75 из 99
Впервые она приехала в Россию полуинкогнито со своим тогдашним другом: это было еще в начале 70-х. О последних ее визитах в Москву ходили самые фантастические слухи. Один местный режиссер, известный в пределах Садового кольца, утверждал, что будет обсуждать с Денев международный кинопроект. Один телевизионный продюсер планировал с ней деловой ланч, чтобы предложить поучаствовать в рекламе «золотых нитей». Однажды Катрин Денев появилась в Москве по приглашению ювелирного дома Chaumet и представляющей в России его продукцию торговой компании Mercury. Она вошла в Зеркальный зал гостиницы «Метрополь» в белом меховом манто, с «летящими» прядями зачесанных назад волос и была не просто красива – она светилась.
На пресс-конференции один из репортеров потребовал отчета: во сколько обошелся организаторам приезд знаменитой гостьи? «Очень элегантный вопрос», – мгновенно парировала Катрин. – Из какой вы газеты?» Все позабавились, узнав, что за справедливую оплату ратует «Труд».
Катрин Денев считает, что зарабатывает достаточно. Для женщины. Но главное ее богатство – это друзья, люди, которыми она восхищается и с которыми имеет счастье работать. Помимо кинематографистов, это представители домов Chaumet и Yves Saint-Laurent. Она предстает в последние годы не просто актрисой, звездой, но фактическим министром французской моды, французского стиля. И французского кино тоже.
Год столетия кинематографа во всем мире, а тем более во Франции отмечался с почти религиозной ритуальностью. Были окончательно канонизированы лики «святых» – Греты Гарбо и Марлен Дитрих, Джеймса Дина и Мэрилин Монро. Стало особенно заметно, что звездный иконостас на добрых три четверти состоит из американцев – либо европейцев, сделавших карьеру в Голливуде. Французское кино тоже не обделено легендами, но только считанные из них пополнили всемирную киномифологию. В англоязычной семье кинобогов и кинобогинь Катрин Денев – редкая чужестранка.
Ни у кого не вызвало удивления, что именно ей ЮНЕСКО поручило роль руководительницы новой международной организации, призванной содействовать спасению и реставрации старых кинолент. Она – богиня и хранительница очага, всемирного Дома кино, в который сама вошла более сорока лет назад.
К юбилею среди прочих шедевров кинематографа была реставрирована, переведена в звуковую систему «долби» и киноопера «Шербурские зонтики», в которой благодаря новым техническим ухищрениям обнаружилась незаметная раньше эпическая мощь. И стало еще очевиднее, насколько смело Денев сломала имидж романтической героини и создала новый, осовремененный тип femme fatale – роковой женщины эпохи сексуальной революции и феминизма. Назначенная природой на амплуа хрупкой добродетели, она предпочла воплощаться в слепых, немых, безногих калек, но прежде всего – в тайных невротичек и ангельской внешности убийц. Она открыла садо-мазохистскую изнанку скромного обаяния буржуазии. А в расцвете карьеры Денев предстала в образе благородной гранд-дамы, умеющей скрывать бурные чувства за холодной элегантностью.
Судьба, подарившая ей красоту, талант, славу, деньги, радости материнства, лишила Денев постоянного спутника жизни. О ее privacy ходят разные слухи: то ей приписывают роман с министром иностранных дел, то с крупным французским продюсером, то с русским художником. Но ни один из этих слухов не достоверен, а для того, чтобы оградить знаменитость от репортеров и любопытных, сохранив вокруг нее ореол недоступности, работает целый штат высокооплачиваемых специалистов.
Катрин Денев долго сопротивлялась мифологизации собственной личности. Она неустанно экспериментировала, снималась в неожиданных ролях – часто у никому не известных режиссеров. Однако и она не смогла сопротивляться тому, что ее имидж несколько законсервировался. Не всем этот имидж кажется привлекательным, а многих раздражает. Кое-кто считает Катрин Денев вообще бесчувственной: разве может что-то чувствовать холодная, как лед, гранд-дама, или, пользуясь советским жаргоном, «заслуженная артистка»?
Человек тонкого вкуса, художник и режиссер Рустам Хамдамов как-то заявил: «Катрин Денев – это торжество цивилизации над культурой». В это время он работал с Жанной Моро – вечной соперницей Денев и, возможно, категоричность объясняется этим. Другой эстет, Михаил Козаков, узнав, про кого я пишу книгу, расстроился и сказал, что даже не станет ее читать. А я подумал о том, что способность вызывать такие сильные и несправедливые реакции свидетельствует лишь о величине явления по имени Катрин Денев. Мужчин в определенном возрасте, даже талантливых и успешных, начинает задевать безупречность и неподвластная обычному масштабу времени длительность чужой карьеры. Особенно женской. Начинает казаться: что-то здесь не то.
Тем более любопытно было узнать, как воспринимают Катрин Денев совсем молодые люди из числа интеллектуалов. Оказывается – как маму, с образом которой они выросли и сформировались. Вот что пишет в «Афише» уже цитировавшийся выше Алексей Васильев: «Несколько лет назад я провел полчаса в компании Денев – более теплого получаса в моей жизни не было, как будто попал в детство и мама приготовила ванну с пеной… Денев охотно полнеет – это могли оценить все, видевшие «8 женщин»; Готье, работавший костюмером на «Рядом с раем», использовал все возможности подчеркнуть новые складки на талии. Но в этой полноте обнаруживается новая прелесть; в случае Денев она – как козырной туз, припасенный до времени терпеливым игроком».
Правда, другой молодой русский интервьюер, Федор Павлов-Адреевич рассказывает о том, как Катрин Денев из последних сил борется с полнотой и ничего не может поделать. Наверное, истина посередине, но сравнивая Денев с ее высохшими и перетянутыми ровесницами-соотечественницами, вспоминаешь слова Шодерло де Лакло, сказанные им о любимой жене: «Пополнела ли она? Да, и это ей идет». И эту проблему Денев решила правильно.
Не будем идеализировать: Катрин Денев тоже совершала ошибки или, скажем так, спорные поступки. Совсем недавно она выступила против забастовки актеров, сорвавшей театральный фестиваль в Авиньоне. Зато в другой раз поддержала петицию правительству, в которой актеры требовали обуздать продюсеров и повысить гонорары. Хоть ее и называют великим дипломатом, но она не стратег и не умеет досконально обдумывать все свои действия, которые часто диктуются импульсивностью и духом противоречия.
Тем не менее в Париже, по свидетельству Франсуазы Саган, у Денев репутация блистательной женщины, не сделавшей, «насколько это известно», никому ничего дурного (а в Париже, да еще в ее среде, о таких вещах узнают быстро)». Она подала в суд на бульварный журнал «Вуаси», который написал, что Денев ненавидит Брижит Бардо, Элизабет Тейлор и Изабель Аджани. Когда ее спрашивают, приходилось ли ей сталкиваться с актрисами, враждебными к ней, говорит даже вопреки фактам: «Нет, вот с безразличными и эгоистичными – да, но и мужчины такие попадаются. В жизни можно многое скрыть, а в кино, какую бы роль ни играли, актеры все равно показывают, какие они на самом деле».
Французские звезды старшего поколения снимаются редко или вообще не снимаются, некоторые пытаются начать вторую карьеру в качестве режиссера. Катрин Денев пока об этом не думает, хотя полностью такую возможность не исключает. Не исключает и того, что напишет книгу, чтобы опровергнуть то, что написали о ней другие и что ей кажется надуманным или просто выдуманным.
Считается, что именно Денев радикально отодвинула возрастные пределы в кино и облегчила судьбу актрис, идущих за ней – Изабель Юппер и той же Изабель Аджани. Но, в отличие от феминисток, она вовсе не отрицает эстетических проблем, связанных со старением женщины. Увы, морщины не становятся частью женского обаяния, как это бывает у мужчин (не у всех, конечно, – посмотрите на Делона). Но Катрин Денев признается, что чувствительна к шарму Аль Пачино не меньше, чем Джонни Деппа. Признается и в том, что даже в эпоху эмансипации стареть в кино тяжело, что часто как будто спускаешься по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, что нелегко сохранить бдительность, вовремя остановиться и отказаться от соблазна продлить искусственную молодость.