Непокорная жена альфы

События прошедшего часа постоянно крутились в голове. И так погано она себя не чувствовала, даже после осознания своих уз с Хантом. Хелен думала, что ее жизнь разделится на «до» и «после» в день церемонии бракосочетания, но этот момент наступил сегодня.

Когда Хелен увидела рычащих друг на друга разъяренных львов, один из которых принадлежал Сарвел и закрывал своим телом перепуганную Милли, обращённую небольшой долговязой львицей с порванным ухом, она даже успела выдохнуть, что все обошлось. Второй же, ну кто бы сомневался, принадлежал Хантам.

Вот только не обошлось.

Хелен поняла это, проскочив между рычащими и клацающими зубами львами, от которых во все стороны летела слюна, и завернув Милли в простынь.

Пока она переходила в человеческую ипостась, Хелен уже учуяла, что к чистому, привычному феромону добавились мускусные нотки чужака. Милли подняла на нее глаза полные застывших слез, и Хелен только и могла, что прижать ее к своей груди.

Их сердца бились отчаянно, словно бабочка застрявшая в паутине, изо всех сил рвущаяся к спасению.

Кровь закипала в венах и шумела в ушах. Хелен чувствовала, как тело ноет, пальцы вот-вот выпустят когти, а клыки удлинятся, и она перекинется в зверя.

Вожак Хантов вынудил оборотня из своей стаи обратиться в человеческую ипостась, отвешивая мощный подзатыльник. Маркус уже тоже был здесь, требуя объяснений происходящему.

Хелен плохо соображала, урывками воспринимая информацию. Ханты, чувствуя себя здесь хозяевами, решили последовать примеру вожака и прогуляться по территории.

Лестер отбился от своей стаи и забрёл на окраину общины, где стоял небольшой домик, принадлежавший сироте Милли.

Оборотень настаивал, что львица сама проявила к нему интерес. Что позволила прикоснуться к себе, а затем позвала прогуляться по округе на лапах. И в момент, когда Лестер в львиной шкуре увидел беззащитную холку львицы, ему снесло крышу. Он собирался пометить ее, присвоить себе, но проходящий мимо оборотень сбил его с ног прежде, чем челюсти успели сомкнуться на шее Милли.

— Ты собираешься встать с ней в пару? — спросил Лайнел, прерывая переругивание оборотней между собой.

Хелен отчетливо видела, как у Лестера трусливо втягивается голова в плечи. Лев называется! Противно было смотреть. Ну, конечно, одно дело вожак забирает свою истинную пару. Другое — соблазниться сиротой из Сарвел.

Милли всхлипнула и затряслась в руках Хелен, когда услышала ответ.

— Нет.

— Тогда она останется в общем доме для львиц нашего клана.

Послышался рык. Сначала тихий, но он все нарастал. Глаза у Хелен загорелись золотом, а клыки начали удлиняться. Она бросала вызов вожаку Хантов при двух стаях. Вопиющее неуважение к своему будущему мужу. Но ей было наплевать.

— Да как ты смеешь, паршивка?! — взревел Маркус и замахнулся, но его руку перехватил Лайнел.

— Полагаю, Маркус не утруждал себя объяснениями нашего договора? — Лайнел впервые смотрел Хелен в глаза без презрения и недовольства. Спокойно и сосредоточено. — Твоим приданым будет не территория Сарвел, а свободные львицы, которые не успели встать в пару до нашего прихода.

Золотая искра вмиг потухла, возвращая радужке бледно-желтый оттенок. У Хелен будто что-то оборвалось внутри. Она сжала крепче Милли в своих объятиях и опустила голову.

— Как ты мог, Маркус? — выдавила из себя львица. — Отец бы никогда такого не допустил.

— Именно потому, что твой отец ставил жизнь одного выше нужд клана, его теперь нет с нами. — альфа потёр лоб ладонью. Ему нелегко было принять это решение, но вожак должен защищать свою стаю.

— Я закрою глаза на брошенный мне вызов. — продолжил Лайнел. — Моя невеста слишком взволнована предстоящей церемонией.

Лайнел смотрел Маркусу в глаза и тот смиренно кивнул.

— Я останусь сегодня здесь. — процедила Хелен сквозь стиснутые зубы.

Она ожидала чего угодно, но не предательства второго отца. Маркус был лучшим другом семьи и очень помог, взяв на себя ответственность за клан, когда законного вожака не стало. А теперь, он так просто отдал львиц, словно скот.

— Пусть останется. — отмахнулся Лайнел, не давая Маркусу сказать и слова против.

Хелен затащила подругу в дом и заперлась на замки и мощный засов. Потом помогла отмыться и завернула в тёплый плед, укладывая на кровать и обнимая.

— Хелен, прости меня. — тоненький, дрожащий голосок резал сердце не хуже ножа.

— Тебе не за что…

— Это правда. Он не…не брал силой. — хрупкие плечи содрогались в рыданиях, и Хелен представляла, как сворачивает трусливому оборотню шею. — Знаешь, я как увидела его, влюбилась. Как в кино бывает — с первого взгляда. — шмыгала носом львица.

— Вы истинные? — напряглась Хелен.

— Не знаю…но он мой, правда.

— Если не знаешь — то уз между вами ещё нет. Такое не перепутаешь, поверь мне на слово. — с отвращением процедила Хелен, успокаивающе поглаживая подругу по спине.

— Что мне делать? — еле слышно спросила Милли и даже перестала дышать на мгновение.

— Я не могу решать за тебя. Если тот трусливый мешок с блохами не передумает, то тебя поселят в общий дом Хантов. Но, если ты готова рискнуть, если ты сердцем чувствуешь свою пару, то я не буду останавливать.

Милли молчала. Слёзы уже перестали бежать по раскрасневшимся щекам. Она покусала щеку изнутри и посмотрела Хелен в глаза.

— Или ты можешь уйти со мной, с нами. — добавила она нахмурившись. — План немного изменим, чтобы и остальные могли уйти. Кто захочет и не побоится покинуть клан становясь одиночками.

Глава 4 Лайнел

Провинившиеся львы, вздумавшие прогуляться по чужой общине, были отстранены от церемонии. Вместо праздника и хмеля в венах их ждали часы патруля по периметру. Ничто не должно было испортить и без того напряженную свадьбу.

Лайнел мельком глянул на себя в зеркало. На нем тоже были традиционные одежды южных львов, хоть свой клан он покинул не по доброй воле. Отец грозился изгнанием, а Лайнел был слишком горд, чтобы подчиниться. Он ушёл сам, не дожидаясь обещанного наказания отца — вожака.

Темно-коричневый низ и белая льняная рубашка, отвороты воротника и рукавов которой были украшены золотом. На загорелой коже альфы выглядело контрастно и мгновенно притягивало взгляды.

Пара замужних львиц Сарвел помогли уложить непослушную гриву и нанесли традиционный золотой рисунок на лицо. Три полоски на лбу, меж бровей, одна по нижней губе и вниз по подбородку и шее. Маленькие золотые стрелки на внешних уголках глаз.

Лайнел довольно хмыкнул, представляя как будет выглядеть его невеста, кожа которой была белее ножки у мухомора.

Злорадство застряло в горле.

Львица медленно шла меж скамеек и столов, высеченных из камня, под тихое пение, что тоже было одной из древних традиций. Как бы не отличались обычаи среди оборотней — одно оставалось неизменным. Заключение брака должно было состояться под взором богов, а потому у львов оно проходило на закате, когда небо окрашено последними лучами теплого солнца, а Священный Лев сыт и разморен после долгого дня.

Лайнел не дышал. Хелен двигалась медленно, статно, грациозно. На красивом лице виднелись такие же золотые узоры, но главное — на нем застыла покорная маска. Она едва улыбалась уголками губ, но альфа видел на глубине желтых глаз пустоту.

Даже не так. Он скорее чувствовал это по тоненькой нити их уз, что должна была окрепнуть, как только они встретились вновь. Но почему-то лев чувствовал себя неспокойно даже сейчас, когда их связь вот-вот обретет настоящую форму.

Светлые струящиеся ткани спускались складками по телу, обрамляя лишь силуэт, не давая той ожидаемой возможности увидеть нагое тело. Они собирались к широкому золотому колье на шее, и Лайнелу не понравился этот вид. Будто ошейник. Раньше он не придавал внимания этому элементу наряда их племени.

В пару к колье на лбу красовалось тонкая диадема. Воздушные одежды обрамлялись золотым поясом, собирая ткань в мелкую складку, а затем она спускалась до самых щиколоток. Весь силуэт выгодно подчеркивал мягкие формы, пусть и не такие пышные, как раньше приходились по душе Лайнелу.