Страница 48 из 78
Спотыкаясь, я иду вперед, когда они подталкивают меня к кровати, их тела загораживают меня со всех сторон.
— Ш-ш-ш, все в порядке, — шепчет одна из них.
— Тебе нужно доверять им, — говорит другая сзади.
Руки подталкивают мои бедра, спину, но я не вижу ничего, кроме светлых волос и загорелой кожи, мое сердце колотится, и я просто хочу Адама.
Когда я продолжаю колебаться, еле волоча ноги, Райф говорит:
— Хочешь, Грифф поможет тебе?
Стиснув зубы, я, наконец, расслабляюсь под их толчками и позволяю им вести меня остаток пути. Райф снова похлопывает по кровати, теперь с торжеством в глазах.
Я бросаю взгляд на одеяло, сглатывая, затем снова смотрю на него. Это не похоже на другие разы, когда мне приходилось подыгрывать. Я больше не принадлежу ему. Я не хочу играть.
— Я не твоя, — шепчу я, мой голос намеренно покорный в надежде противостоять непослушным словам.
Я не знаю, как далеко я смогу зайти, прежде чем он сорвется.
— Я не должна быть здесь.
Он перестает улыбаться, его веки опускаются.
— Я думаю, мы оба знаем, насколько это правда.
У меня перехватывает дыхание, и холодная дрожь пробегает прямо к пальцам ног.
— Но пока ты в этом доме, ты принадлежишь мне. Ложись. На. Кровать.
Я не могу унять дрожь в пальцах, когда подчиняюсь, меня мучают вопросы.
Он знает, что мне не суждено быть здесь? Что еще он знает?
Другие женщины присоединяются ко мне одна за другой, вдавливая меня глубже в матрас, затем толкая на спину. Они расходятся, останавливаясь, чтобы сесть в разных углах кровати. Гладкий шелк оборачивается вокруг моих запястий и лодыжек, каждая из них обвязывает меня своими дополнительными шарфами, расправляет мне руки и ноги, затем продевает материал через каркас кровати, чтобы удержать меня на месте.
Моя грудь быстро вздымается вместе с бешено бьющимся сердцем, когда я ловлю на себе расчетливый взгляд Райфа. Странно, он почти напоминает мне Адама. Они оба могущественны, без усилий соблазнительны и движимы тьмой.
Основное отличие в том, что, когда я смотрю в глаза Адаму и он обнажает свою душу, я вижу все. Я могу прикоснуться к его безумию и страсти. Я могу ощутить его темные оттенки на своем языке, а затем проглотить их, чтобы они тайно слились с моими собственными. Но Райф, когда я смотрю в его глаза, я не вижу ничего, кроме отблесков мании. Он настолько запутан тьмой, бушующей внутри, что его душа погребена за точкой невозврата.
Райф издает долгий вздох, наблюдая за выражением моего лица.
— Только не говори мне, что ты девственница, когда дело касается женщин, — бормочет он, хмурясь с притворным разочарованием.
Я прищуриваюсь, несмотря на учащенный пульс. Что-то подсказывает мне, что он уже знает, что у меня были только мужчины. Не то чтобы это имело значение. Я подозреваю, что это имеет мало общего с истинной причиной, по которой он привел меня сюда.
— Ну, я думаю, тебе это понравится. Или, по крайней мере, моему брату понравится. Это одно из любимых развлечений Гриффа.
Губы Гриффа растягиваются в полуулыбке-полурычании. Он крадется к нам, кровать скрипит и наклоняется набок, когда его громоздкое тело плюхается на нее. Его черные глаза-бусинки скользят по моему телу.
— Обычно я делаю гораздо больше, чем просто смотрю.
Райф бросает взгляд на Гриффа, уголок его губ приподнимается, и мой желудок сжимается.
— Всему свое время, брат.
Все четыре женщины вокруг меня одновременно наклоняются. Волосы щекочут мою шею, живот, бедра. Я напрягаюсь в ожидании, гадая, что на самом деле запланировал для меня Райф. Он весь сосредоточен на исполнении, и у меня такое чувство, что это только первый акт. Руки, пальцы, губы — я не знаю, кто где ко мне прикасается. Кто-то облизывает изгиб моей шеи, в то время как другая просовывает руку мне под трусики.
Чувство предательства скользит в моей груди и сжимает.
Я наблюдаю сквозь потоки золотистых волос, как Грифф отслеживает каждое движение, каждую женскую руку на моей коже. Его глаза темнеют с каждой секундой, и вскоре они превращаются в бездонные провалы, поглощающие открывшийся вид.
Мое тело напрягается, когда Райф встает. Он исчезает из поля зрения, когда игривая блондинка с ожогом появляется в нескольких сантиметрах от моего лица. Мягкая улыбка приподнимает ее розовые губы, и она проводит пальцами по моей щеке.
— Все в порядке, — воркует она. — Мы здесь, чтобы просто расслабить тебя.
Я подпрыгиваю, когда что-то холодное скользит по моей левой ладони. Поднимая подбородок, я поворачиваю голову, пытаясь разглядеть за всеми этими волосами и телами. Когда мой взгляд останавливается на инструменте над моей рукой, у меня пересыхает в горле.
Скальпель.
Я бросаю взгляд на Райфа, который наблюдает за мной, когда убирает его и аккуратно выстраивает серебряные инструменты на тумбочке рядом с кроватью.
Скальпель. Ножницы. Пила. Зажим. Щипцы. Другие вещи, названий которых я не знаю. Наконец, нож.
Мое дыхание становится прерывистым, страх пронизывает голос.
— Ч-что ты д-делаешь?
Он наклоняется ко мне, убирая при этом чужие волосы с моего лица.
— Разве ты не помнишь? — его губы касаются моего уха, и я дрожу. — Покажи и расскажи. А теперь улыбнись. Тебя снимают на камеру.
Он слегка отстраняется и пристально смотрит на меня. В его глазах появляется смертельное предвкушение, что-то, что говорит мне, что он только начинает.
Я не думаю, что готова ко Второму акту.
— Та, кто ходит по этажам Ада находит ключ к вратам своего собственного Рая,
похоронен там, как семя.
— Сеговия Амиль
Я зажмуриваю глаза, когда Райф исчезает, замираю, пока продолжаются ощупывания. Руки лапают каждую частичку меня, дергают за волосы, расстегивают лифчик, зубы скользят по коже, а языки обводят изгибы. Я дергаю потными ладонями за завязки, вдыхая, выдыхая. Я не могу выносить беспомощность, незнание того, что должно произойти.
Не открывая глаз, я думаю о скальпеле, о том, как близко он к моей руке. Я помню прикосновение крошечного лезвия, дразнящего мой палец, и тоскую по тишине, которая охватила меня, когда я держала его в подвале.
Я хочу Адама.
Я хочу себя. Не эту девушку, прикованную к кровати с тревогой, сжимающей ее легкие.
Глубокие голоса доносятся до моих ушей, и я смутно слышу Райфа, когда он спрашивает:
— Чего ты ждешь, брат?
Низкое ворчание вырывается из горла Гриффа.
— Я принес ее тебе на блюдечке с голубой каемочкой. Твоя собственная Катерина. Разве ты не помнишь, как она вонзилась в тебя, когда ты еще дышал? Разве ты не помнишь, что она с тобой сделала?
Я втягиваю воздух, мое сердце учащенно бьется в груди, пока его слова гремят в ушах. Холодный озноб охватывает разум, и я крепче сжимаю глаза.
Кровать скрипит, и я представляю, как Грифф встает. По моему телу выступает легкий пот.
Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать.
— Не стесняйся, — шепчет Райф своему брату. — На этот раз тебя никто не остановит.
Одна за другой руки, прикасающиеся ко мне, исчезают, когда девушки отодвигаются.
— Уходите, — рявкает Райф.
Череда Да, Хозяин эхом разносится по комнате, затем дверь открывается и закрывается. Тень нависает надо мной сквозь закрытые веки. Мое сердце колотится о грудную клетку, руки сжимаются в кулаки.
Я съеживаюсь от звука расстегивающейся молнии, затем одежда падает на пол. Я знаю, что это Грифф, даже не глядя. Кровать наклоняется, когда он подползает ко мне, затем его мощные бедра обхватывают мою талию.