Страница 23 из 78
— Был ли ты снисходителен, Хьюго, когда слушал, как жертвы Катерины плачут в своих ящиках? Или, когда ты знал, что они были в нескольких секундах от смерти, но ничего не предпринял?
Я наклоняю голову, потираю нижнюю часть подбородка рукояткой дрели.
— Когда был заперт в студии, слушая, как они кричат, умоляя пощадить их… ты дал им шанс?
Каждый мускул в моем теле напрягается. Я прекрасно понимаю, что утратил эмоциональность, которая у меня когда-то была. Но я помню. Я точно помню, каково это было — сидеть рядом с ними, со всеми ними, когда слезы текли по их щекам, и они умоляли сохранить им жизнь.
Их реакция только подстегивала Катерину. Слезы, пот, сдавленные рыдания. Для нее это был единственный способ создать "настоящее искусство".
Я не знаю, ответит ли Хьюго. Мне было все равно.
Но тихий “рррр” набирает обороты, возобновляется плавная, низкая вибрация виолончели, и я заканчиваю свое гребаное соло.
Поправляя запонки на накрахмаленной черной рубашке, я иду по коридору к кабинету Феликса. Он позвонил мне больше получаса назад, но я решил вознаградить себя после тяжелого рабочего дня сверхдолгим душем. Со все еще влажными волосами и свежим ароматом лосьона после бритья, оставшемся на коже, я чувствую себя чертовски хорошо прямо сейчас.
Мой телефон жужжит, и прежде чем вытащить его из кармана, я качаю головой из-за нетерпеливости Феликса. Мои шаги замедляются. Я прищуриваюсь, глядя на экран. Что это, черт возьми? Я увеличиваю картинку.
Эмми Хайленд стоит на обеденном столе. Обнаженная и прикованная цепью к люстре. Ее глаза широко раскрыты, когда она смотрит в камеру, пальцы сжаты в ладонях. Сглотнув, я заставляю себя игнорировать обнаженные изгибы ее тела и вместо этого опускаю взгляд на свечи, зажженные у ее ног.
Мои ноздри раздуваются, пульс учащается. Через секунду я удаляю изображение, очищаю экран и продолжаю идти. Реакция в любом случае нелогичная. Девушка для меня ничто. Она подписалась на это дерьмо. Она должна сама выпутаться из этого, если не может этого вынести.
Не прошло и минуты, как пришло сообщение.
Райф: Надеюсь, твой день был таким же насыщенным, как мой. Она выглядит такой красивой, когда боится, не так ли? Она была такой же вкусной.
Рычание застревает у меня в горле, прежде чем я стучу в дверь кабинета Феликса. Она распахивается, и я врываюсь внутрь, почти сбивая его с ног. У меня был отличный, черт возьми, день.
— Черт. Что с тобой такое? — Феликс закрывает за мной дверь и возвращается к своему столу.
Он садится в кожаное кресло и ждет. Я подхожу к окну, морщась от лучей света, падающих на мраморный пол, задергиваю плотные шторы, пока в комнате не становится темно.
Лучше. Мои мышцы расслабляются от очертания темноты.
Я не единственный, кто испытывает отвращение к яркому свету, но я провел в студии Катерины больше времени, чем мои братья. Я не буду притворяться, что терплю это ради них, и они этого от меня не ожидают.
Я собираюсь заговорить, когда на моем телефоне загорается еще одно сообщение.
Райф: Опять же, это было несколько часов назад. Ты бы видел, как она выглядит сейчас.
Моя рука крепче сжимает телефон. Бросая его на стол, я смотрю, как он скользит на противоположный конец, рядом с Феликсом; достаточно далеко, чтобы не искушать меня ответить. Я наклоняюсь вперед и кладу ладони на рабочий стол, раздражение скручивает плечи.
Когда телефон снова жужжит, я не утруждаю себя просмотром. Феликс смотрит на него, его взгляд скользит по экрану, затем он стонет и трет глаза.
— Знаешь, ты мог бы попросить Стеллу отправить ее обратно. Разорви контракт с девушкой сейчас, пока ситуация не обострилась.
Я делаю глубокий вдох, затем поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
— С каких это пор мне интересно обсуждать наших сотрудников? Пусть Райф и Стелла разбираются с ними, как они всегда делают.
Я делаю паузу, чтобы поработать челюстью.
— Ты позвал меня сюда, чтобы нести чушь или обсудить нашу следующую пьесу? Я хочу Мерфи.
Арнольд Мерфи — последняя оставшаяся шахматная фигура, последний из трех игроков, скрывающихся под псевдонимом Миша, а также самый неуловимый и хитрый. Его было труднее всего заполучить. После неудачной попытки свергнуть его несколько лет назад мы вчетвером согласились повременить и сохранить Мерфи до того, как с Хьюго будет покончено. Кому нужен гребаный двойник Катерины, когда я наконец-то смогу увидеть Мерфи перед собой, лицом к лицу, после стольких лет?
Брови Феликса взлетают вверх. Понаблюдав за выражением моего лица, он пожимает плечами.
— Хорошо, чувак. Тогда давай поговорим о Мерфи.
Я киваю и отталкиваюсь от стола, колесики в моей голове уже вращаются. Мысли о связанном ублюдке, как его горло прижато к моему ножу, когда он умоляет сохранить ему жизнь, вызывают у меня прилив жара.
— Мы действуем незаметно, на этот раз сосредоточьтесь на доставке. Если все пройдет гладко, Грифф мог бы привести его к концу недели.
Феликс постукивает ручкой по столу.
— Ты знаешь, Райф не хочет, чтобы он был здесь, пока мы полностью его не разорим. Его юридическая фирма, его брак, его гребаная репутация. Он хочет его раздавить, и я бы тоже не прочь посмотреть, как парень наблюдает, как его идеальная жизнь сгорает в огне, прежде чем ты доберешься до него.
Мои губы кривятся.
— Я не вижу здесь Райфа. А ты? Забыл, что произошло после того, как мы в последний раз позволили Райфу поступать по-своему с этим парнем? Если он хочет сказать, что происходит, ему действительно нужно быть здесь, чтобы обсудить это дерьмо.
Мои слова резкие, но голос спокоен, когда я поворачиваюсь и направляюсь к двери.
— В противном случае мы сделаем это по-моему, и это будет означать прекращение гребаной театральности и доставка сюда Мерфи.
Мой телефон звонит, как только я заканчиваю. Я напрягаюсь, поворачиваясь ровно настолько, чтобы увидеть, как Феликс просматривает экран.
— Кстати, о театральности, — он хмурится и наклоняет голову в сторону, — возможно, ты захочешь зайти в столовую.
Я разочарованно выдыхаю. Он бросает телефон мне, и я засовываю его в карман.
— Ты даже не посмотришь?
— Не-а.
Я поворачиваюсь к двери.
— Некоторые вещи лучше видеть лично.
— Я хочу быть внутри твоего самого темного всего.
— Фрида Кало
Я задерживаюсь в дверном проеме, опираясь плечом о косяк. Шаги
Гриффа приближаются слева от меня, но я остаюсь сосредоточенным на зрелище передо мной. Глаза Эмми распахиваются. Она неуклюже выпрямляется, перенося вес своего тела с цепей на ноги. В отличие от первой фотографии, которую прислал мне Райф, цепи теперь достаточно ослаблены, чтобы ее локти легко сгибались.
Ее ноги дрожат, она замечает Обри, которая наматывает повязку на ее левую ступню. Затем ее взгляд останавливается на одной из секретарш Гриффа, когда она убирает все с поверхности стола. И затем она находит Райфа. Он сидит в углу комнаты, слишком занятый телефонным разговором, чтобы в полной мере насладиться сценой, которую он, должно быть, создал вручную после того, как я ушёл этим утром.
Я заставляю себя снова посмотреть на Эмми, сжимая кулаки в карманах от усилий, которые требуются, чтобы не смотреть прямо на ее обнаженное тело. Я не буду смотреть. Я знаю, что случится, если я уступлю соблазну, который будет манить меня до тех пор, пока я не потеряю разум. В конечном итоге Райф получит то, чего он добивался с тех пор, как она приехала.