Страница 4 из 16
Пытаясь проигнорировать нарастающий ком в горле, я добираюсь до площадки и поворачиваюсь, посылая Бутчу соблазнительную улыбку. Развернувшись, вижу, что этот этаж — что-то вроде спальной зоны. К стенам прикованы десятки кроватей. Справа от раскладушек несколько круглых столов и вокруг разбросаны стулья. Может быть, это что-то вроде места отдыха рабочих?
Когда я поворачиваюсь к обеденным столам, Бутч кладет руку мне на талию и заставляет замереть.
— Мы сделаем это на кровати, малышка.
Я резко останавливаюсь, уставившись на двойные раскладушки, прикрепленные к стенам.
— Но… ты слишком велик для нее.
— Мы договорились, — хрипит он, обхватывая мою шею и наклоняясь, чтобы прикоснуться носом к моей макушке. — Я смогу поместиться на кровати, пока прижимаю тебя к матрасу.
Пульс бешено стучит в висках, холодок пробегает по позвоночнику.
— Звучит как нечто большее, чем поцелуи. Похоже… — я понижаю голос до шепота, — на секс.
— Секс. — Стонет он, его ладонь поглаживает мою задницу и крепко сжимает. — Я бы продал душу, чтобы прокатиться на тебе, Синди. Но этого не произойдет. Ты такая крошечная. Я причиню тебе боль тем, что у меня есть.
Я киваю, зная, что он прав.
Это не пустое хвастовство. Я видела доказательства.
Бутч может быть отшельником, который прячется в машинном отделении, но, по всей видимости, он человек с честью. Так почему, я не чувствую облегчения, когда он уверяет меня, что не будет секса?
Это не может быть разочарование, пронзающее моё горло. Просто не может быть.
Бутч берет меня за руку и ведет к пустующей зоне для сна. С ворчанием он направляет меня к нижней койке, кладет руку на плечо и опускает на матрас. Лежа на боку, галогеновая лампа начинает мерцать за ним, заставляя силуэт исчезать и снова появляться.
Серые стены, мигающий свет и тишина — идеальный рецепт для фильма ужасов, особенно когда такой гигант нависает надо мной, поправляя свою большую эрекцию. Так почему же я не чувствую ни капли ужаса, когда он ложится на койку рядом со мной, приближаясь, пока я не оказываюсь прижатой между стеной и его массивным телом?
Что это за покалывание, бегущее вверх и вниз по внутренней поверхности бедер?
Я в ловушке. Если бы он хотел удерживать меня таким образом, Бутч мог бы делать это бесконечно. У меня нет способа выбраться.
Он блокирует весь мир. Так почему же я борюсь с желанием закинуть на него бедро и потереться о его выпуклость? Когда мои трусики стали такими влажными?
Бутч приподнимает мой подбородок и изучает его.
— Что ты делаешь? — шепчу я.
— Ищу изъяны — Бутч хмурится. — И не могу найти ни одного.
Его большой палец касается моей нижней губы, заставляя меня выдохнуть
— Э-это флирт?
Он поднимает бровь.
— Мой член между твоих бедер, как велосипедное сиденье, Синди. Я думаю, мы прошли этот этап.
Я морщу нос.
— Ты мог хотя бы притвориться, что ухаживаешь за мной.
Подождите. Что?
Я флиртую с этим великаном?
— Ты хочешь, чтобы тебя обхаживали, да? — Он прячет язык внутрь щеки, его шершавая ладонь опускается с моего лица вдоль тела.
— Это довольно необычное первое свидание. — Кажется, ему что-то приходит в голову, и что бы это ни было, он хмурится. Свирепо. — Ты встречаешься с кем-нибудь?
Мне показалось, или его бедра прижимают меня к стене намного сильнее, чем раньше?
— У меня было два свидания за всю жизнь. Во время обучения в колледже. Они оба были ужасны. Парни моего возраста… — Я пожимаю плечами. — Я решила подождать, пока не стану достаточно взрослой, чтобы встречаться с мужчинами. С более зрелыми мужчинами.
Его губы сжимаются в рычании, и он собственнически сжимает мою правую ягодицу.
— Эта идея отстой.
— Вау. Резко. — Пытаюсь увернуться, но он только крепче прижимает меня к стене, двухъярусная кровать скрипит под его весом, и я едва сдерживаю всхлип.
Что со мной не так? В одну секунду я флиртую, потом я намокаю, и все это время я становлюсь влажнее.
— Что насчет тебя? Ты встречаешься с кем-нибудь?
— Нет, — огрызается он.
— Ты тоже девственник? — шепчу я.
— Хотел бы быть им, воспоминания о нескольких случаях, когда я пытался… сблизиться в мои двадцать с небольшим, преследуют меня почти так же, как война.
Мои глаза скользят вниз и, задерживаясь на месте, где соприкасаются наши бедра. Так близко. Если бы не было одежды, он мог войти в меня, слегка наклонив бедра.
— Не подойдет? — шепчу я.
— Не без боли. — Он соприкасается с моим лбом и выдыхает. — Я не сделал бы этого с тобой, малышка. — Он на удивление нежными прикосновениями гладит мои волосы. — Особенно сейчас, когда ты, должно быть, скорбишь.
— Ох… — я качаю головой — Я едва знала своего отца. Он был одержим этой установкой. Заботился о ней больше, чем о нас. Это просто… поглотило его.
Бутча это беспокоит.
— Он не присылал деньги?
— Он делал это, пока мне не исполнилось восемнадцать. Большая часть пошла на расходы моей матери, а остальное на колледж, но… — я выдыхаю, и он вздрагивает, когда воздух скользит по его голой груди и плечам. — Я была ужасна в школе, не могла сосредоточиться. Все, чего я хотела, — это быть на улице под солнцем.
Он свел брови.
— Полная противоположность мне.
— Этого не могло быть, — говорю я, поддавшись желанию провести кончиками пальцев по его твердой груди. Они напряглись под моим прикосновением, а его эрекция напрягается под моими бедрами. — Ты когда-нибудь любил солнце?
— Да.
— Тогда ты полюбишь его снова. — Он притягивает меня или это я прижимаюсь ближе? Не могу сказать. Но вдруг лечь на бок, прижавшись друг к другу, недостаточно. Бутч переворачивает меня на спину и придавливает к кровати своим внушительным весом. Из меня вырывается вздох, а колени раздвигаются вокруг его бедер.
— Бутч.
Он мычит, скользя губами по моему плечу.
— Чем ты занимаешься на солнышке, малышка?
— Я садовник, — выдыхаю я, когда его зубы царапают мою кожу. — Большая часть моей работы связана с окнами, крыльцами и двориками по всему Французскому кварталу. Мне это нравится гораздо больше, чем ухаживать за клумбами и газонами, но иногда я берусь за эту работу, чтобы сводить концы с концами.
Его голова быстро поднимается.
— Тебе трудно сводить концы с концами?
Закусив губу, я медленно киваю.
— Вот почему мне нужно продать буровую установку. Я могла бы купить новое оборудование и расширить свой бизнес. Арендовать менее шумную квартиру без протечек.
Мы молчим, осознавая, что наши цели не совпадают. Он чувствует себя виноватым. Это именно то, чего я добивалась.
Не так ли? Так почему у меня ноет в груди?
Почему я скольжу пальцами в его волосы и тяну его вниз, пока наши губы не встречаются.
— Я так горжусь тобой, ты поднялся на верхний этаж, — бормочу я, двигая бедрами, пока из Бутча не вырывается стон. — Не хочешь забрать свою награду? Взять свой поцелуй?
— Поцелуи, множественное число, — хрипло уточняет он. — Думаешь, я смогу забыть о твоей киске? Я буду думать о ней на смертном одре. — Он двигает бедрами и стискивает зубы.
— Как бы она сжималась, высасывая сперму из меня.
Не знаю, что происходит, но я вздрагиваю. Это… у меня течка или что?
Что происходит?
Не знаю, но не могу остановиться и хнычу.
Он прижимает меня с такой силой, что почти невозможно пошевелиться, но я извиваюсь.
Я борюсь и пытаюсь выбраться. Он мрачно улыбается, наблюдая за моей попыткой, а его рот находится прямо над моим. А потом я шепчу его имя, и мы сдаемся, его твердые губы берут в плен мои. И под натиском мои чувства буквально взрываются.
Это совсем не то, что я ожидала.
Я ожидала грубости, и, Боже мой, я ее получу.
Но ощущение того, как его язык плавно раздвигает мои губы и медленно ласкает мой рот… Я не ожидала, что это произойдет.
Всего за секунду мой пульс выходит из-под контроля, и волна ощущений проходит по моим внутренностям, а жидкое тепло растекается в моих трусиках.