Задобрить грубияна

— Я люблю это. Мне так хорошо. — повторяет она, ее голова метается по койке.

— Больше. — Внутри меня словно щелкнул переключатель.

Теперь, если я не войду в нее полностью, умру.

Смерть. Я прошёл точку невозврата.

— Поласкай свой клитор — приказываю я сквозь зубы.

— Помоги папочке войти по самые яйца.

Она послушно кивает.

Если бы я не знал ее лучше, я бы сказал, что она немного промокает, услышав, как я произношу слово «папочка». О Боже.

Я мог бы все это время находиться на суше в поисках ее. Я мог бы найти ее раньше. Я никогда не прощу себя за то, что так долго ждал. Моя Синди. Моя.

— Ты мое чудо. Мой ангел. Моя игрушка для траха, детка. Я утыкаюсь лицом в изгиб ее сладко пахнущей шеи, целуя и облизывая ее, пока она играет с маленькой пуговкой между ног.

Она становится еще влажнее, ее тугая пизденка сжимается и расслабляется вокруг меня, ее пятки впиваются в мою задницу, побуждая меня двигаться.

И я не могу больше сдерживаться.

Не могу.

Глядя ей в глаза, я сгибаю бедра и даю ей оставшиеся дюймы, глотая ртом ее дрожащее хныканье, удерживая ее, когда она дергается и дергается, шепча слова утешения ей в висок, пока она не успокоится.

Пока напряжение не оставит ее, и она снова не станет податливой подо мной.

— Прости, детка, прости, я не хочу, чтобы тебе было больно, — хрипло говорю я между поцелуями в ее задыхающийся рот. Или, может быть, это я задыхаюсь.

Как я могу не задыхаться?

Она сжимает меня так сильно, что у меня наворачиваются слезы, а позвоночника напрягается у основания.

Мягкая. Такая мягкая, теплая и совершенная. Она уже заставила меня дрожать от необходимости кончить, мои яйца сжались и пульсируют.

— Но теперь я не смогу остановиться.

Мои толчки усиливаются.

А она запрокидывает голову и стонет.

Я реву в знак отрицания. Я причиняю боль этому ангелу. Но я не могу перестать трахаться.

Я яростно впиваюсь в ее сладкое тело, обильно потея, мои громоздкие руки, вероятно, оставляют синяки на ее коже.

— Черт, черт. — Хрюкаю я, раскачиваясь все сильнее. Быстрее.

— Еще — всхлипывает она, царапая ногтями по моей спине и вонзая их в мою задницу. — Сильнее, сильнее, сильнее.

Внутри меня взорвалось облегчение, удивление и страсть. Она… наслаждается этим.

Я правильно ее слышу? Неужели я выдумываю эту реакцию в своем уме, потому что так сильно хочу ее удовольствия? Нет. Нет, я думаю, что это правда.

Ее бедра нетерпеливо поднимаются к моим, ее руки притягивают меня ближе, подгоняя, вместо того, чтобы пытаться сместить меня.

— Пожалуйста, — кричу я. — Я бы умер, чтобы заставить тебя кончить вот так. Я бы умер, чтобы почувствовать, как твой оргазм вспыхивает вокруг моего члена. Скажи мне, что тебя возбуждает, малышка, и я сделаю это еще раз.

Собираюсь удовлетворить эту киску. Собираюсь её порадовать.

Ошеломленные глаза скользят по моим, ее бедра все еще соблазнительно покачиваются, ее гладкое, гладкое тело извивается под моим огромным, грубым и волосатым. — Я не знаю… Я…

Почему она не решается сказать мне, что ей нравится?

Это румянец растекается по ее щекам?

— Скажи мне немедленно, — рычу я, вхожу в нее, чтобы подчеркнуть свои слова.

Ее стон лучше хора ангелов.

— Я не знаю. Мне понравилось, когда ты сказал, что не можешь остановиться. Как будто ты не мог контролировать себя, и я ничего не могла с этим поделать. — Ее голос падает до шепота. — Мне понравилось быть беспомощным.

Иисус.

Горячая дрожь проходит по моему члену, почти заставляя меня взорваться.

Нет.

Сдерживайся.

Это важно, это… понять мою девушку. Ей нравится, когда я уступаю требованиям своего тела и все время пытаюсь предотвратить подобное.

Больше никогда.

Я дам ей то, что нужно. Всегда. Мое тело обеспечит ее.

Я сжимаю руку вокруг ее горла и наблюдаю, как ее глаза становятся расфокусированными, ее стенки сжимаются и пульсируют вокруг меня.

— Папочка возьмет то, что ему сейчас нужно. И ты раздвинешь ноги, тебе понравится. — Я крепче сжимаю хватку и слушаю ее взволнованное хныканье. Ее бедра дрожат, а влажность облегчает скольжение. Не сдерживаясь.

Теперь я зверь, выходящий и врезающейся глубоко в киску Синди, в место, созданное исключительно для меня.

— Если кто-нибудь приблизится к этой дырочке между твоими ногами, малышка, я убью их голыми руками, понимаешь меня?

— Да, — вопит она, кивая. — Не приблизится. Мне не нужен никто, кроме моего…

— Скажи это, — требую я, слегка касаясь большим пальцем учащенного пульса на ее шее. — Никто, кроме…

— Моего Папочки.

Меня охватывает удовлетворение, и я отпускаю ее горло, вознаграждаю большим пальцем во рту. Она жадно сосет его, наши тела издает хлюпающие звуки.

Влажные движения, когда я трахаю ее, поднимая ее ноги вокруг себя.

Кровать скрипит под нами, металлические ножки подпрыгивают на полу, когда я сильно толкаюсь — как ей это нравится.

Да, теперь я это вижу. Как затуманиваются ее глаза, дрожат бедра в этих очень грубых ботинках.

Я разрываюсь между оргазмом Синди и желанию похоти разорвать меня на части.

И скоро у меня не останется выбора.

Напряжение в моих яйцах должно выйти наружу. Мне нужно наполнить ее. Сейчас.

— Бутч, — стонет она вокруг моего большого пальца, посасывая его несколько раз и внезапно выглядят обеспокоенной. Покрасневшей.

— Я с-собираюсь…

— Да, — говорю я сквозь липкие губы.

Я близко. Боже, о Боже.

Это больно. Нужно высвободиться. Но не раньше, чем она достигнет своего пика. Не раньше.

Я вытаскиваю большой палец изо рта, помещая между нашими телами, и щекочу ее клитор средним пальцем, стону, когда она стонет, ощущая это нежное подрагивание кончиками пальцев.

— Отдай мне себя, маленькая Синди. — Вспоминая то, в чем она призналась ранее, я проникся целеустремленностью. — Кончи или я поставлю тебя на колени и заставлю тебя.

Она извивается подо мной, задыхаясь, соки текут по стволу члена. Ее удовольствие пульсирует вокруг меня, и я не могу ничего сделать, кроме как сильно вбиваться в глубину ее киски, разливая влагу повсюду, в нескольких направлениях. В то время, как она стонет и изо всех сил пытается дышать.

— Пришло время размножаться, — задыхаюсь возле ее уха, инстинкт берет под контроль мое тело, мои действия и слова.

Я животное, работающее на чистом адреналине, и оно хочет завладеть мной. Хочет завладеть ею, претендовать на нее. Навсегда.

— У тебя будет большой круглый живот, и я буду ему поклоняться. Поклоняться тебе, моя идеальная девочка. Моя чертова королева. Откройся и позволь мне проникнуть так глубоко, как я только могу. Ну давай же. Ты хочешь этого. Хочешь моего ребенка. Позволь Папочке оплодотворить тебя, Синди. Это сейчас наступит. Не двигайся, балдей. Вот мое семя.

Последняя часть заканчивается ревом.

Обжигающая струя спермы выстреливает из моего члена и проникает в нее чудовищным потоком, прежде чем остальная часть вырвется наружу яростными потоками. Я извиваюсь и дергаюсь на ней, покачивая бедрами и достигаю невероятного удовольствие с каждой секундой. С каждой секундой с ней.

Она держит меня, пока я переживаю невообразимое освобождение и приступы блаженства, мои яйца сжимаются в спазме, а член дергается внутри ее теплых стеночек.

К тому времени, как я спустился из рая, моя бедная девочка прижата между мной и койкой, а ее тело покрыто следами от трения и моим потом.

— Синди. — это все, что я могу выговорить, так как я без сил.

От беспокойства, напряжения или страха, с которым я так долго живу.

Есть только она. Я могу сделать что угодно, пойти с ней куда угодно.

Это факт. Я больше не собираюсь жить прошлым. Мое будущее прямо здесь, подо мной, и я оставлю позади ужасов войны, чтобы заявить о себе.

Заявить права на нее.

Перевернув нас на бок, я удовлетворенно вздыхаю, когда она сворачивается калачиком рядом со мной, ее ступни между моими ногами, лицо уткнулось в мою волосатую грудь. Сон подкрадывается и утягивает меня. Я понимаю, что устал не только от секса. Я устал после пяти лет повторного переживания кошмара. Больше этого не будет. Никогда. Я собираюсь покинуть тьму и прожить остаток своей жизни в ее свете.