Страница 1 из 16
Юрий Викторович Деревянченко
Начальник службы безопасности. Продолжение
Все, изложенное в данной повести, несомненно, является авторским вымыслом и к реальным событиям не имеет никакого отношения. События, даты, адреса, имена и фамилии вымышлены и могут быть похожими на настоящие совершенно случайно. Хотя…
Но в любом случае автор не несет ответственности за совпадения чего-либо с чем-то. Мало ли кому что показалось… Бывает и не такое.
У каждого человека должен быть ДОМ. Дом, куда ему всегда можно вернуться, где бы он ни оказался… Дом, куда всегда можно вернуться, что бы ни случилось… Дом, куда ему всегда ХОТЕЛОСЬ бы вернуться.
Дом, куда впервые меня внесла мама, был домом ее родителей, на Украине. Там я проводил все летние каникулы и привык считать его своим. Но это оказалось не так – сейчас я там не нужен. Меня там не ждут. Совсем…
Так случилось, что дом моего отца сгорел. Он сам, своими руками, сжег его… Так уж получилось. Довели…
Дом моих приемных родителей, где я провел детство, сейчас тоже разрушен… Он остался в Макеевке, и туда я тоже не могу войти.
В моей жизни были комнаты в общежитии, в коммуналках, служебные квартиры, но… Это жилье было какое-то временное – оно не было МОИМ домом.
И вот уже двадцать пять лет я строю свой ДОМ. Мы строим его вместе с женой, часто отказывая себе во многом. Наш дом не самый большой, не самый красивый, не самый удобный, но… Мы его очень любим.
Я знаю, что я всегда могу в него войти, и никто не выгонит меня. В этот дом мне всегда хочется прийти, и я чувствую себя там удивительно спокойно. В нем нет теплого туалета, горячей воды, центрального отопления… В нем нет много чего, но… из этого дома меня никто никогда не выгонит.
Он стал для меня воплощением всех домов, которые я когда-то считал своими, но они таковыми, как выяснилось, не являлись.
И я, будучи давно на пенсии, продолжаю работать, чтобы после было куда прийти – войти в свой дом…
Дом, где всегда могут собраться мои дети, мои внуки… Дом, который они все смогут считать СВОИМ. Дом, где им всегда будут рады, что бы ни случилось. Меня когда-нибудь не станет, а он останется.
Я на многое был готов, чтобы построить свой дом. Я многое мог пережить ради этого.
Господи, но я даже предположить не мог, сколько и через что придется пройти.
«Каждый должен построить свой дом» – как это правильно сказано. И мне никогда не понять людей, которые даже не пытаются сделать это.
Эта книга тоже является для меня своеобразным «ДОМОМ»…
Меня не будет, а книга останется.
1
Шесть лет. Шесть долгих лет прошли с того дня, когда я в последний раз переступил порог серого здания на Литейном, 4. Это солидное даже на первый взгляд здание по вышеуказанному адресу было известно буквально всем жителям любимого Санкт-Петербурга как «Большой Дом».
Спросите меня, почему именно «Большой», когда в нашем городе полно зданий и повыше, и побольше? Да просто это название пришло из тех далеких тридцатых годов прошлого столетия, когда в этом самом здании располагалось Ленинградское Управление НКВД, и вот тогда-то в народе и стали говорить, что «из этого дома хорошо Колыму видать».
И после того как там расположилось ГУВД Санкт-Петербурга, а теперь единолично заняло Управление ФСБ, это здание по привычке называют так же. Наверное, и сейчас многим посетителям оттуда Сибирь неплохо видна.
Да-а, уже шесть лет прошло с того дня, как я, офицер штаба ГУВД, посчитал для себя невозможным работать дальше под руководством генерала-самодура и в тридцать семь стал пенсионером МВД. Я пенсионер… Человек, с раннего детства знавший, что всю жизнь посвящу служению Родине. Служению – в прямом смысле этого слова, надев погоны.
С малых лет меня к этому готовили: дед-офицер, воевавший с японцами и немцами; дядька-подполковник, которого я все время видел в форме, всю жизнь прослуживший в армии; младший брат отца, которого я ни разу не видел в форме, но дослужившийся до генерала…
И я знал всегда, что мне тоже предстоит носить погоны всю жизнь…
Первый удар по моей мечте нанесла медкомиссия перед поступлением в военное училище, вынесшая приговор «не годен». Три года до того был бы годен, а теперь нет! Проклятая картавость. С ней – только в интендантское училище. Но предложение поступать туда в то время воспринял, как личное оскорбление: служба тыла и обеспечения уж точно не для меня!
Тогда-то и решил, что не все потеряно, ведь кроме армии есть еще милиция. Но в милицию берут только после службы в армии. В те годы – только так. Ведь только армия могла из мальчишки сделать мужчину.
Армия.
«Дурак… – услышал от ротного нашей учебки в Ташкенте: – Там убивают, я ж тебя фактически спасаю. Сержантом станешь, в учебке служить будешь и жив-здоров останешься… И хорошо, если просто убьют, а если калекой на всю жизнь? Кому такой нужен будешь?»
«Нет, пойду туда, как все мои ребята, – и рапорт на стол, – желаю оказать интернациональную помощь братскому афганскому народу…»
Афган, два года… Нет, вру. Два года и десять дней, добровольцем. Там каждый день…
Вернувшись в Питер, сразу заявление в милицию. Начал с рядового. Служба, задержания, орден… Работал честно, за спины не прятался.
Потом – учеба, офицерские погоны, работа. И снова учеба, работа, главк…
Где бы ни работал, всегда старался людям помогать… Сотни раз, от разных, и от своих, и от чужих снова: «Дурак, на зарплату только живешь…» Отшучивался, мол, а кто людям помогать будет, если все кинутся карманы набивать, деньги делать… Слушал и терпел…
А от генерала не стерпел… Неправильный был генерал, плохой, ни людей простых не уважал, ни подчиненных. Таких я до этого не видел, не встречал. Таких быть не должно… Мой дядя Юра точно не такой был, хотя тоже генерал…
А этот: матом всех окружающих, невзирая на звания, возраст и пол; презрение к милиции в каждом слове; «борец с коррупцией», «менты все взяточники», «а вот у нас в ВВ», а сам в первую же неделю, встав на должность, приказом все счета ГУВД переводит в банк, где жена управляющей… И жополизов вокруг развел немерено…
Нет, не должен такой генерал командовать мною… и не стал.
А я стал… пенсионером в тридцать семь. Я, который с голыми руками пошел на бандита с двумя пистолетами; я, который без службы жизни себе не представлял, не терпящий несправедливости нигде и никогда, с высшим юридическим. Не нужен. На пенсии…
Да-а. Что-то настроение у меня сегодня совсем не боевое, упадническое. Что-то на нытье потянуло… Старые обиды вспомнились. На судьбу пожаловаться захотелось…
А с другой стороны, не на печке же сижу, а вот уже шесть лет на службе, да-да, именно на службе… Начальник службы безопасности в коммерческой структуре, как говорится. Смешно, но для меня лично в работе почти и не изменилось ничего: я так же ловлю воров; борюсь с хищениями, выявляю наркоманов и пьяниц, возмещаю ущерб, причиненный преступниками, борюсь за дисциплину на рабочем месте… Но теперь только в пределах одной, отдельно взятой частной компании.
Самое смешное, что все работники здесь воспринимают меня сотрудником органов внутренних дел… их фирмы. И отношение, соответствующее: чуть что случилось, сразу ко мне. Обидели, обманули, поступили несправедливо – ко мне бегут. И не только по работе…
Иногда ловлю себя на мысли, что я как работал стражем правопорядка, так и продолжаю работать, как боролся с преступниками, так борюсь, как помогал людям, так и помогаю. В принципе, особо ничего не изменилось.
И вот шесть лет уже прошло. Да нет, пожалуй, пролетели, как один миг. А сколько всего сделано.
Пришел в фирму по оптовой продаже сигарет, а сейчас работаю в группе компаний по эксклюзивной продаже продукции фабрики JTI, охватывающей своей сетью филиалов весь северо-запад.
Начинал работу в офисе, сложенном из контейнеров, а сейчас у моей службы большущий кабинет на Старо-Петергофском проспекте в здании бывшей царской таможни.