Страница 31 из 36
Накануне марша Мильдера уведомили, что танковую дивизию перебросят по железной дороге и только небольшую часть маршрута – километров пятьдесят – ей придется совершить своим ходом. Но железные дороги были до отказа перегружены перевозкой войсковых частей, и дивизия пошла своим ходом.
Главное, что беспокоило Мильдера, это подводные танки «Морской лев». Они были испытаны для готовящейся операции против Англии в 1940 году, но неожиданно по приказу фюрера их направили на Восток. Эти танки были новинкой для личного состава дивизии, и это обстоятельство доставляло командиру больше всего беспокойства. Непредвиденный марш этих новых капризных машин по плохим дорогам мог принести много неприятностей. Но все обошлось благополучно, если не считать, что несколько танков потребовали небольшого ремонта. И это подняло настроение Мильдера.
Двое суток затратили на то, чтобы развернуть дивизию и занять исходные позиции. Из сорока восьми часов, отведенных для этой подготовки, Мильдер лишь с трудом смог выделить восемь часов (по четыре часа на каждые сутки) на ночной отдых. Завтракал, обедал и ужинал «на ходу», не вылезая из машины. И все же он с досадой отметил, что, несмотря на все старания, ему не удалось побывать там, где он намеревался.
Большая часть времени ушла на осмотр частей первого эшелона, занимавшего исходные позиции. А во втором эшелоне произошел в это время досадный случай: на необозначенном участке минных полей подорвались два танка. Эти внезапные взрывы привлекли внимание русских пограничников, и Мильдеру поэтому не удалось в тот же день провести рекогносцировки с подчиненными командирами. Вечером этого неудачного дня он написал жене очень короткое письмо, в котором намекал на то, что он переживает сейчас дни небывалого душевного подъема и что всех ожидают великие события. Однако из предосторожности он не отправил это письмо.
Весь день тринадцатого июня Мильдер вместе с другими командирами дивизий участвовал в рекогносцировке, проводимой командующим танковой группы. На рассвете они, пригибаясь и маскируясь в кустарнике, прошли вдоль берега Западного Буга. Берег противника мирно дремал, и ни одному самому опытному русскому наблюдателю не могла прийти в голову мысль, что они, немецкие генералы, в такой ранний час внимательно изучают каждый клочок земли, выбирая скрытые подступы, удобные пути для танков, осматривая и прикидывая все, чем выгодно воспользоваться для нанесения сильного удара.
Не доходя полукилометра до моста, командующий жестом руки остановил гуськом идущих за ним генералов.
– Вот здесь, – показал он рукой на овражек, поросший кустарником, – начинается участок прорыва вашей дивизии, генерал Мильдер.
Мильдер почувствовал, как от быстрой ходьбы и охватившего волнения у него покалывает сердце.
– На участке вашего прорыва два моста… – Командующий понизил голос. В предрассветных сумерках был виден темный силуэт русского часового, охранявшего мост. – Надеюсь, вы понимаете, насколько важно для нас захватить эти мосты в целости и исправности?
Мильдеру приятно было, что командующий уделяет ему особое внимание. Правда, для такого доверия были все основания. Мильдер и прежде блестяще оправдывал все надежды командующего. В Польше его дивизия первая захватила мост через Вислу, обеспечила успешную переправу танкового корпуса и тем ускорила захват Варшавы. Мильдер хорошо знал, как надо готовить такие быстрые и смелые группы захвата. Он уже думал о том, как завтра проинструктирует командиров этих групп.
Приближался восход солнца. Восток, накаляясь, алел, и над свинцовой гладью реки подымались седоватые клочья утреннего тумана. Они быстро сгустились и. образовали плотную завесу, скрывая таинственно молчавший берег противника.
– Учтите, генерал Мильдер, мосты у русских подготовлены к взрыву. Успех решают се-кун-ды, – подчеркнул командующий. И по тому, как он беспокойно посмотрел на мосты, Мильдер понял, что успех готовящейся, операции зависит от него лично, и это льстило его самолюбию.
В пятницу пятнадцатого июня Мильдер провел две рекогносцировки: одну – с командирами полков и вторую – с командирами, возглавляющими группы захвата мостов противника. В одном из полков Мильдер обнаружил недостаточно продуманную маскировку и за беспечность наложил взыскание на командира полка. К вечеру выяснилась еще одна неприятность: база горючего дивизии вторые сутки не могла выйти из местечка Постно, так как все дороги были забиты подходящими к границе частями пехоты и артиллерии.
Тем же вечером разведчики дивизии подтвердили данные, установленные неделю назад: береговые укрепления противником не заняты. «Значит, русским ничего не известно о наших намерениях», – с удовлетворением отметил Мильдер.
В субботу двадцать первого июня Мильдера вызвали на наблюдательный пункт командующего танковой группой – южнее местечка Богукалы, в пятнадцати километрах северо-западнее Бреста. Там он доложил командующему о готовности его дивизии и еще раз сообщил, что русские все еще не заняли своих береговых укреплений по Бугу.
Командующий был в прекрасном настроении. Он долго просматривал в мощную подзорную трубу левый берег Западного Буга и, оторвавшись, с улыбкой сказал:
– Какая приятная беспечность! Взгляните, пожалуйста, генерал. Они слепы, как кроты.
Мильдер подошел к наблюдательному прибору и увидел, как во дворе Брестской крепости разводили караул под оркестр.
Командующий добавил:
– Мне кажется, что в свое время мы допустили ошибку, отдав русским крепость. Эти русские свиньи навряд ли правильно оценили великодушие фюрера.
– Да, крепость может надолго сковать маневр наших войск, – согласился Мильдер.
– А я, генерал, и не собираюсь брать ее в лоб… Мы обойдем Брест… Устроим им маленькие Канны. – Он изобразил обеими руками нечто похожее на клещи. – Пусть берут эту крепость пехотные дивизии, – усмехнулся он. – Это трудный орешек, Мильдер… Поверьте моему опыту, его не так-то легко разгрызть.
Командующий танковой группой был весьма доволен тем, как его дивизии быстро и скрытно сосредоточились и заняли исходное положение. Все эти дни до начала наступления он провел в частях, проверяя их готовность. Разведывательные данные говорили о том, что русские ничего не знают о намерениях немецкой армии, сжавшейся в сильнейшую пружину и готовой вот-вот разжаться и нанести смертельный удар по пограничным армиям. У командующего даже появилось сомнение: стоит ли проводить артподготовку? Он сказал Мильдеру:
– Как вы полагаете, может быть, начать боевые действия без артиллерийской подготовки?
Мильдер задумался.
– Видите ли, это, конечно, вполне возможно и даже усилит элемент внезапности, но… – Он замялся. – Думаю, что русские после первого удара все же могут прийти в себя, и это вызовет в них бешеную силу сопротивления. Поэтому лучше действовать наверняка и обрушить на врага сокрушительный огонь. Помните, как говорил о неприятеле Фридрих Великий: «Русского солдата мало застрелить – его надо свалить и приколоть штыком…»
– Да, вы, пожалуй, правы, генерал Мильдер… Во избежание излишних потерь я прикажу провести артиллерийскую подготовку в течение установленного времени.
Глава шестнадцатая
Рита долго гляделась в большое овальное зеркало, поворачивая то вправо, то влево голову с толстым жгутом темных, с вороным отливом кос, уложенных венком. И чем больше она гляделась, тем больше нравилась себе.
Подойдя к шифоньеру, она достала платье из легкого бледно-розового, будто яблоневый цвет, крепдешина и надела его. В этом новом платье она выглядела совсем девочкой, нежной и беззаботной.
Пришла Наташа. Они обнялись и весело закружились по комнате под звуки вальса, едва доносившиеся с улицы.
– Ну, ты, Рита, просто очаровательна! Это платье очень тебе идет! В нем ты выглядишь как невеста.
Рита села рядом с Наташей, положила руку на ее плечо:
– Наташа, я хочу тебя спросить: из-за чего ты поссорилась с Евгением?