Страница 5 из 11
Сегодня уже немногие сознают, что большая часть наших знаний об Иерусалиме и Втором Храме, да и обо всей жизни древней Иудеи дошла до нас, в сущности, благодаря отменной памяти и наблюдательности маленького коэна Иосифа сына Маттафии, который увековечит их в своих книгах.
Храм был не только средоточием религиозной жизни еврейского народа, но и его главным духовным, культурным и административным центром, причем поистине гигантским. По оценкам историков, в нем на разных работах ежедневно было занято порядка 25 тысяч человек. Это были не только коэны и левиты, но и многочисленный обслуживающий персонал и подсобные рабочие.
В Храме располагались большие загоны для предназначенного в жертву скота, склады с запасами необходимых для священнослужения дров, муки и оливкового масла; гигантская казна и сокровищница, в которую складывались жертвоприношения евреев, устремлявшихся в Иерусалим со всех концов известного тогда мира; колоссальный архив и библиотека.
Наконец, на территории Храма заседал Синедрион, бывший, как уже сказано, высшим судебным и законодательным органом, определявшим практически все стороны повседневной жизни еврейского народа и возглавлявшийся «наси» – президентом, или, если угодно председателем Верховного суда.
Просторный зал заседаний Синедриона заканчивался большим полукругом, вдоль которого сидели семьдесят его членов, возглавляемые председателем – такая форма позволяла судьям видеть друг друга в момент обсуждения. Перед судьями стояли три ряда кресел, которые занимали «талмидей-хахамим» – буквально «ученики мудрецов», то есть мудрецы – кандидаты в члены Синедриона, следившие за всеми его обсуждениями и имевшие право высказать свое мнение, если они считали это необходимым.
У каждого талмид-хахама было свое место, четко определенное место, обозначавшее одновременно весомость его мнения. Когда приходило время сменить члена Синедриона, то брали одного из кандидатов из первого ряда. При этом один из кандидатов из второго ряда переходил в первый, а из третьего – во второй. Тем временем выбирали из народа следующего кандидата в члены Синедриона, причем он не обязательно занимал кресло выбывшего – его место в ряду определялось его знаниями и заслугами перед обществом.
Существуют разные мнения по поводу того, был ли Маттитьягу, отец Иосифа, членом или хотя бы кандидатом в члены Синедриона. Сторонники версии того, что Иосиф был сыном члена Синедриона, опираются среди прочего на следующую фразу «Жизнеописания»: «Отец мой Маттафий славился не только знатностью своего рода, но еще более заслужил похвалу за свою справедливость» (ЖО, 2:7).
По всей видимости, говорят они, под «справедливостью» имеются в виду те суждения, которые Маттитьягу высказывал на заседаниях Синедриона, демонстрируя тем самым, что он занимает это место отнюдь не только по праву рождения.
Но с учетом того, что речь, вероятнее всего, идет о греческой кальке с иврита, «его справедливость» можно перевести и как «его благотворительность». Дело в том, что помощь бедным, согласно иудаизму, отнюдь не является милостыней – давая ее, богатые евреи лишь восстанавливают преднамеренно нарушенную Всевышним в этом мире справедливость, а потому и пожертвование обозначается однокоренным с ним словом. Это означает, что Маттафия мог заслужить уважение общества и своей значительной помощью бедным, которых в его время в Иудее, да и за ее пределами хватало.
В любом случае отец нашего героя был, вне сомнения, известным и уважаемым не только в своей среде, но и в городе человеком, что, безусловно, благоприятно сказалось на последующей судьбе его сына.
Есть что-то символическое в том, что 37 год нашей эры, год рождения Иосифа бен Маттафия, стал одновременно годом великих потрясений в Риме и во всей империи, заложившим основу многих будущих трагедий.
Именно в этот год на римский престол был возведен 25-летний Гай Юлий Цезарь Август Германик, больше известный как Калигула.
Один из самых емких рассказов о Калигуле и его правлении мы находим в классическом учебнике по истории Древнего Рима Н. А. Машкина: «Калигула начал с амнистии всех осужденных при Тиберии, распоряжения которого были признаны недействительными. Доносчики были наказаны, закон об оскорблении величества перестал применяться. Было разрешено пользоваться книгами, запрещенными при Августе и Тиберии. В отличие от экономного Тиберия Калигула тратил громадные средства на театральные представления и постройку новых зданий. Первый период правления молодого императора характеризовался согласием между ним и сенатом. Но вскоре господствующие круги Рима должны были разочароваться. Молодой правитель стал проявлять стремление к злоупотреблению властью. Начались преследования, прежде всего лиц сенаторского сословия. Произвол доходил до таких пределов, что некоторые поступки Калигулы могли быть объяснены только его душевным расстройством. Подобно эллинистическим царям, Калигула считал себя неограниченным монархом. Некоторые приветствовали его как Юпитера Лациарского. Калигула установил особый церемониал, низкие поклоны, целование ног и пр. Значительные средства, собранные бережливым Тиберием, были израсходованы. Тогда Калигула прибегнул к разнообразным приемам, чтобы пополнить казну: конфисковалось имущество осужденных, устраивались принудительные аукционы, провинции должны были платить непомерные налоги»[15].
К тому времени наследники Ирода успели в значительной степени промотать состояние своего маниакально жестокого, но отнюдь не глупого с государственной точки зрения предка, а самое главное – утратить обретенную им относительную самостоятельность от Рима.
Иудея окончательно превратилась в римскую провинцию, управляемую назначаемым из Рима прокуратором или префектом. Накануне рождения Иосифа как раз за непомерную жестокость с этой должности был смещен памятный многим Понтий Пилат. Потомки Ирода формально сохранили за собой звание царей, но стали, по сути, подчиненными Риму крупными феодалами, правившими Галилеей и частью Голанских высот и Заиордании.
Вступление на престол Калигулы привело и к благоприятному повороту судьбы внука Ирода Агриппы, который после казни дедом его отца был отправлен в Рим и воспитывался, по сути, вместе с Калигулой. Будучи участником многих попоек и оргий юного Калигулы, Агриппа не скрывал, что мечтает как можно скорее увидеть того на престоле. Однажды он провозгласил за это тост, за что и был отправлен Тиберием в тюрьму.
Но став императором, Калигула немедленно освободил друга детства, осыпал его милостями и даровал ему в правление Иудею, а затем, в 39 году, – и Галилею. Что, однако, отнюдь не означало возвращения еврейской государственности – Рим по-прежнему определял все стороны жизни евреев на их родине.
Тут, наверное, следует остановиться и сказать, что население той территории, на которой некогда располагались древние еврейские государства Иудея и Израиль, было к I веку н. э. необычайно пестрым.
После изгнания десяти колен на территорию бывшего Израильского царства ассирийцы переселили сюда несколько племен из Месопотамии, которых Иосиф Флавий называл хуфейцами. Они частично восприняли у соседей евреев иудаизм, который, впрочем, совмещали с языческими верованиями, и в итоге образовали новый народ – самаритян, называемых так по столице Израильского царства Самарии (Шомрону). Отношения самаритян с евреями менялись в зависимости от политической ситуации – они то демонстрировали желание слиться с ними и позиционировали себя как часть еврейского народа, то проявляли крайнюю враждебность и потому считались у евреев лицемерами. Знаменитая евангельская притча о добром самаритянине родилась именно как оппозиция такому распространенному мнению; выражение «добрый самаритянин» синонимично русской «белой вороне».
Кроме того, за время пребывания евреев под властью греков и римлян не только сами евреи широко распространились по территории Римской империи, но и представители эллинизированного языческого населения, обычно называвшиеся просто «греками», во множестве селились на их землях. В результате в стране появилось множество городов со смешанным населением, причем если в одних преобладало еврейское население, то в других «греки» ощутимо превосходили по численности евреев. Что немаловажно, многие из них были богаты и даже очень богаты, в то время как подавляющее большинство еврейского населения жило в бедности, а то и в нищете.
15
Машкин Н.А. История Древнего Рима. М.: ОГИЗ, 1948. С. 404–405.