Страница 99 из 152
Если В. А. Медведев оценил итоги этого форума в целом положительно, а решения конференции назвал более прогрессивными и реформаторскими, чем настроения основной массы делегатов, то А. Н. Яковлев отнесся к этому по-другому. На его взгляд, результаты конференции разочаровали всех — и правых, и левых, и центристов: «Разномыслие в партии фактически привело к ее расколу на антиперестроечные и реформаторские силы. […] Если бы в то время фактический раскол в партии был оформлен организационно, то история страны пошла бы совсем по иному пути»[273].
Хотя были и положительные стороны: «Конференция показала возможность альтернативного мышления, сняла семидесятилетний запрет на обсуждение вопроса о многопартийности, политическом плюрализме. Конечно, для многих подобное было неожиданностью, ведь страх — отец нетерпимости и ненависти, слишком долго властвовал над людьми, сжигая совесть и деформируя сознание. […] Мы начали вслух говорить о том, о чем никогда не говорили»[274].
Осенью 1988 года Александр Николаевич пригласил на работу в ЦК научного сотрудника Института экономики мировой социалистической системы Александра Ципко. В этом факте ничего удивительного нет: Ципко — серьезный философ, доктор наук, автор многих книг. Однако есть одно «но». Александр Сергеевич никогда не скрывал, что он антисоветчик и антикоммунист. Якобы и Горбачев это знал, во всяком случае, если верить Ципко, то именно после того, как Александр Николаевич и Михаил Сергеевич прочли его книгу «Некоторые философские аспекты теории социализма», и было сделано приглашение поменять научный институт на Международный отдел ЦК.
Беседуя со мной, А. С. Ципко неоднократно утверждал, что и Яковлев всегда был убежденным антимарксистом.
Этим он и отличался от тогдашних либералов. Все наши либералы были настроены промарксистски, горой стояли за ленинский Октябрь. Гайдар и прочие. А он — нет. Возможно, поэтому они и разошлись с Горбачевым: Михаил Сергеевич все еще цеплялся за марксизм, а Александр Николаевич говорил о бессмысленности всего этого дела.
Он был со мной откровенен, зная о том, что я антисоветчик и антикоммунист. За это меня и любил. Мы были очень близки.
Сидим на работе, в семь вечера он меня вызывает: «Иди домой, поужинай и сразу возвращайся, нам надо поговорить». И с девяти до полуночи мы беседовали. Он мне рассказывал о своей жизни. Русская судьба.
Например, вспоминаю такие детали из его рассказов. Начало 30-х. У матери трое детей. Он самый старший, а еще есть девочки — двухлетка и пяти лет. Он мне рассказывал: «Мать ждала, когда же я умру. Потому что еды на всех не хватало, я съедал то, что должно было спасти малолеток». Вот в такой Советской России мы жили.
Яковлев и его соратники выполнили то, что завещали нам русские философы. Они точно расписали: Запад нам не поможет, а будет революция сверху. И случится это, когда советские начальники очнутся и начнут спасать Россию.
Когда Александр Николаевич стал руководителем Международной комиссии в ЦК, он меня пригласил и сказал: «Александр, надо издать всю запрещенную в России русскую философию». Я написал проект записки в Политбюро, он ее подписал и отправил наверх. И все книги были изданы. Флоренский, Соловьев, Бердяев, Иван Ильин… К этому еще активно подключился его сын Анатолий, философ[275].
Это верно: переиздание трудов выдающихся русских философов стало еще одним важным шагом на пути к восстановлению правды о России и ее подлинной истории.
Что же касается «антимарксизма» Яковлева, то об этом же — в воспоминаниях А. С. Дзасохова, которого сразу после XXVIII съезда избрали секретарем ЦК по идеологии и членом Политбюро, он сменил на этом посту В. А. Медведева.
Александр Сергеевич вспоминает, как незадолго до начала съезда в кабинете Яковлева оказалось сразу несколько человек и они стали обсуждать политическую ситуацию в стране. Там были академик Евгений Примаков, пресс-секретарь Горбачева Виталий Игнатенко, один из старейших работников партийного аппарата Леон Оников.
Неожиданно для всех Яковлев, пользуясь правами хозяина, перевел разговор в плоскость теоретических вопросов. Из его слов следовало, что использовать учение Маркса в современной политике бессмысленно. Эта оценка нас удивила.
Внезапный «развод» бывшего главного идеолога партии с марксизмом был вызван, скорее всего, политическими причинами. Яковлев уже тогда, вероятно, готовился покинуть Политбюро. Он чувствовал, как и многие, что КПСС ждут серьезные трудности и, возможно, потрясения. Вероятно, наиболее подходящим решением в этих условиях ему представлялось сближение с силами, находящимися в конфронтации с КПСС. А более эффектную «теоретическую» базу для союза бывшего главного идеолога компартии с ее противниками, чем отторжение прошлого, было трудно найти. Не исключаю, что на решение Яковлева повлияло еще одно обстоятельство: он понял неосуществимость давно вынашиваемой им идеи о разделении КПСС на две-три партии, одна из которых имела бы социал-демократическую ориентацию[276].
В те же годы Александр Николаевич энергично помогал церкви, в частности возвращению ей отнятых большевиками храмов и монастырей. Сам он, по его собственным признаниям, никогда не был «активным верующим», однако с уважением относился ко всем конфессиям и ни разу за всю партийную карьеру не выступал с атеистической пропагандой.
Еще будучи послом в Канаде, Александр Николаевич при встрече с Ю. В. Андроповым в 1975 году просил того обратить внимание на полуразрушенные церкви по дороге из Москвы в Ярославль. По этой трассе часто проезжали иностранцы — каково им было видеть такое варварство? Председатель КГБ якобы согласился с Яковлевым, но ничего не изменилось. Теперь пришло время отдавать долги.
С патриархом Московским и всея Руси Алексием II. [Из архива Л. Шерстенникова]
В личном архиве Яковлева есть немало писем от иерархов Русской православной церкви, в которых содержатся слова благодарности за помощь в восстановлении монастырей и храмов. Патриарх Московский всея Руси Алексий II наградил его орденом преподобного Сергия Радонежского.
В конце своей жизни он с горечью признавал, что, к его великому сожалению, некоторые церковные служители «начали прижиматься к власти, пробавляться ее милостью, без меры суетиться, исполнять непотребные обязанности государственного придатка»[277].
Во многом благодаря А. Н. Яковлеву были восстановлены русские православные храмы и монастыри. На этом снимке — секретарь ЦК КПСС в Свято-Введенском Толгском монастыре. Ярославль. 1987. [Из архива С. Метелицы]
Справа налево в первом ряду: А. Н. Яковлев, Э. А. Шеварднадзе, Н. И. Рыжков. [Из архива Л. Шерстенникова]
Особенно же его возмущали нынешние лидеры компартии, которые наперегонки бегут, чтобы припасть к святым мощам, клянутся в верности христианским заветам, преподносят себя носителями высшей духовности. А ведь это прямые наследники тех, кто разрушил тысячи храмов, истребил почти всех священников, преследовал рядовых граждан за то, что они осмеливались крестить своих детей.
273
Яковлев А. Сумерки.
274
Яковлев А. Сумерки.
275
Ципко А. С., интервью автору.
276
Дзасохов А. Как много событий вмещает жизнь. М.: Центрполиграф, 2019.
277
Яковлев А. Омут памяти. М.: Вагриус, 2000.