Страница 92 из 152
Выявились три группы людей. Самая большая состояла из тех, кто помалкивал, но слушал внимательно. Вторая группа была из тех, кто оценил статью как сталинистскую, не принял ее. И в третьей были такие, кто откровенно поддержал позицию Андреевой. Помощник Шеварднадзе Теймураз Степанов-Мамаладзе мне потом подробно рассказывал о том, что происходило, и всегда подчеркивал большую роль Яковлева. Именно он, по мнению Теймураза, был главным автором той правдинской статьи, которая поставила точки над «i».
Степанов-Мамаладзе мне говорил: «Это изменило мое мнение о Яковлеве в положительную сторону». Почему? Разве его мнение прежде было другим? Оказывается, да.
Дело в том, что Теймураз таил давнюю обиду на Александра Николаевича со времен его статьи «Против антиисторизма», опубликованной в «Литгазете» в 1972 году. Та статья, по мнению помощника Шеварднадзе, была частью гигантского заблуждения, в плену которого оказался и Яковлев. И это как раз то, что мы сейчас расхлебываем, с горечью жаловался Теймураз. Недооценка национального фактора. Формальный подход к развитию национальных отношений. «Паша, — назидательно говорил мне Теймураз со своим мягким грузинским акцентом. — Недооценка национального фактора будет дорого стоить всем нам, вот увидишь».
— Погодите, Павел Русланович, — прервал я на этом месте своего собеседника. — Я что-то не пойму. Ведь Яковлев в той своей давней статье если и обратил внимание на проявление грузинского национализма, то сделал это вскользь, в одном или в двух абзацах. В первом он покритиковал публикацию, где восхвалялась «хорошая царица Тамара», а во втором как раз отметил Тбилисский горком за одергивание националистов.
Вот именно это — то, что «вскользь», — и тревожило помощника министра. Следовало не бороться с национализмом, а, напротив, давать республикам и народностям больше возможностей для проявления своей национальной самобытности, больше полномочий — так считал Теймураз. Он был очень умным человеком. Хотя и очень эмоциональным.
Интересно, что и Эдуард Амвросиевич тоже был не чужд здорового национализма, хотя при этом горой стоял за сохранение Союза. Он любил повторять: «Вот развалят все, и тяжелее всего придется двум империям — одной большой и одной маленькой». То есть России и Грузии[241].
Так оно, кстати, и получилось.
Тогда же, в апреле 1988 года, Горбачев несколько дней подряд встречался с первыми секретарями обкомов, крайкомов и ЦК союзных республик. Разумеется, одной из главных тем, которые там обсуждались, была история со статьей в «Советской России». Некоторые партийные начальники, уже изучившие отповедь, напечатанную «Правдой», поддерживали линию генсека, кто-то даже возмущался: «Отчего так мягко поступили с редактором Чикиным и членами редколлегии?» Но много было и таких, кто отмалчивался, а в кулуарах ворчал: «Какая же это гласность, если затыкают рот оппонентам». И, к вящему удивлению генсека, даже сторонники у Н. Андреевой нашлись среди руководителей региональных парторганизаций.
Первый секретарь Свердловского обкома Ю. В. Петров пошел дальше всех: он прямо признал, что статья Нины Андреевой ему понравилась и он дал команду местным газетам ее перепечатать. Сослался на мнение кадровых рабочих, которые возмущены: «Тот ли социализм мы сейчас строим?»
Горбачев, услышав такое, смутился:
— Ну а теперь-то, после выступления «Правды», ты разобрался?
— Разбираюсь, — продолжал дерзить генеральному Петров. — Конечно, не во всем права Андреева, но и «Правда» тоже отвечает не на все вопросы. И потом, отчего она печатает только односторонние отклики на свою статью?
И послышались другие голоса в поддержку Петрова (в опубликованных записях с этого совещания они обозначены как «голоса с мест»): «Из ЦК звонили, рекомендовали перепечатать статью Андреевой. Не буду называть товарищей. Статья Андреевой взяла своей формой, показалась убедительной»[242].
Секретарь Якутского обкома Николаев тоже осмелился возразить Генеральному секретарю: «Статья в „Советской России“ встретила одобрение у старшего поколения. Достижения при Сталине тоже надо показывать. Это был важный период в истории страны».
Горбачеву пришлось в своем заключительном слове опять немало места уделить критике «андреевщины», убеждать соратников в том, что возвращение к сталинским методам гибельно для страны:
— Нина Андреева… если пойти по ее логике, зовет нас к новому 1937-му. Вы этого хотите? Вы — члены ЦК. Вы должны глубоко думать о судьбе страны и социализма. И постоянно помнить: все за социализм, но — за какой? Такой, как при Сталине, нам не нужен.
…Присутствовавший на этих встречах Яковлев молчал. Но всем своим видом показывал, что он целиком на стороне Генерального секретаря ЦК КПСС.
Валентина Чикина никто наказывать не стал. Он и сейчас, когда пишется эта книга, все еще возглавляет газету «Советская Россия», остается верен тем принципам, которые были сформулированы в нашумевшей статье. Уже в новые времена Валентин Васильевич избирался от коммунистов депутатом Государственной думы, входил в состав руководящих органов зюгановской компартии.
Он несгибаемый борец. Вспоминая о марте — апреле 1988 года, говорит:
На первый взгляд, это была проигранная нами битва. Но колокол прозвучал! Нина Андреева взяла на себя мужество сказать о том, о чем другие думали, но молчали. Ее слова были не какой-то «платформой консерваторов», а голосом народа. Мы ударили в колокол — и это начало резонировать. И это оказывало и будет оказывать влияние на сознание сегодняшних людей. Люди, читающие ее письмо сегодня, видят, что сама жизнь подтвердила его истинность[243].
И ведь трудно не согласиться с Чикиным. Это действительно был «голос народа», вернее, части того народа, который и теперь восхищается Сталиным и сталинским социализмом.
Егор Лигачев тоже до конца стоял на своем. Уже будучи 84-летним пенсионером, он заглянул как-то в редакцию к Чикину и вместе с главным редактором под запись стал вспоминать дела давно минувших дней. Сказал буквально следующее: «То, что „Советская Россия“ опубликовала тогда письмо Нины Андреевой, это был пример мужества. Тогда было суровое время, тучи над страной сгущались, а статья была, без преувеличения, ярким лучом света для многих»[244].
Если же быть точным, то надо сказать следующее. Для одних «ярким лучом света» стала статья в «Советской России». Для других — отповедь, опубликованная «Правдой».
Александр Николаевич, подводя итог тем тревожным дням, писал:
«Так закончился „малый мятеж“ против перестройки. Своеобразие сложившейся ситуации состояло в том, что события резво, может быть, слишком резво помчались вперед. Фактический раскол партии на реформаторское и ортодоксальное крыло становился все зримее, заметнее, что было непривычно и неожиданно для людей, повергло их в растерянность: крутого поворота в массовом сознании еще не произошло. Общество еще только начинало признавать естественность многообразия в политике, экономике, культуре, животворящую силу многообразия. К тому же эволюция перестроечных представлений уже начинала, как я уже сказал, обретать определенную автономность от ее инициаторов, формировала собственную логику развития»[245].
Глава 7. Страсти накаляются
В 1987 году В. К. Егоров работал ректором Литературного института. В том же году широко отмечалось 175-летие Александра Ивановича Герцена, который как раз провел детство в доме, где и сейчас учат на писателей. Нет ничего удивительного в том, что именно 40-летнему ректору Литинститута было поручено сделать доклад на юбилейном заседании в честь знаменитого русского публициста, писателя и философа.
241
Палажченко П. Р., интервью автору.
242
Здесь и далее цит. по: В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985–1991). М.: Альпина Бизнес Букс, 2008. С. 321–322.
243
Что последовало после публикации письма Нины Андреевой? // Советская Россия. 2006. 1 июля.
244
Там же.
245
Яковлев А. Омут памяти. М.: Вагриус, 2000.