Страница 150 из 152
Навык остался с детских лет, проведенных в деревне. [Из архива Л. Шерстенникова]
Возможно, одним из мотивов автора, сподвигнувших его написать «Девять писем», была обида: старый приятель, став одним из вождей СССР, не захотел протянуть руку помощи опальному Куницыну, игнорировал его звонки и письма. Все же они были очень разными, как выяснилось в конце жизни. И член Политбюро Яковлев, видимо, не хотел видеть рядом с собой «неудобного» доктора наук Куницына — с его обостренным чувством правды и чести. «Неудачника». «Лузера». Возможно…
Обращаясь в своих «письмах» к «архитектору перестройки», Куницын предъявляет свой строгий счет не только Яковлеву — всем нам. Он заставляет опять задуматься над проклятым вопросом: где та незримая линия, за которую отступать нельзя — даже под напором самых серьезных обстоятельств? Отчего один человек способен обречь себя на муки ради того, чтобы остаться честным и порядочным, а другой (вернее — другие, ибо во все времена таких подавляющее большинство) найдет тысячу причин, оправдывающих его слабость, его отступление от морали, его капитуляцию перед сильными мира сего, его желание любой ценой сделать следующий шаг в карьере?
Он судит своего бывшего приятеля, исходя из норм нравственности, высокой морали, и, возможно, выглядит при этом чудаковато, «человеком не от мира сего». Он рискует вызвать гнев тех людей, которые и сегодня безоговорочно считают Александра Николаевича святым. Ведь не разбогател же Яковлев, взобравшись на партийный Олимп. И родную партию покинул не из каких-то шкурных соображений, а по убеждению — во всяком случае, так явствует из его собственных откровений.
Обличителей у Яковлева много. Разные среди них есть люди. Всех нельзя стричь под одну гребенку. Вот, к примеру, можно ли серьезно относиться к замечаниям Филиппа Бобкова — видного деятеля КГБ СССР, родоначальника печально известного 5-го управления, которое трамбовало диссидентов и присматривало за всем остальным населением? В 90-е годы он написал несколько книг о «предателях» в руководстве КПСС. Но тогда же удачно устроился на очень большие деньги к новоявленному олигарху Гусинскому, да и впоследствии не без успеха использовал свои старые связи в новой капиталистической жизни.
Где же логика? И кто предатель?
Примерам таким несть числа. Многие плакальщики по социализму, ярые обличители Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе мгновенно стали очень обеспеченными гражданами, акционерами крупных компаний, советниками банкиров, олигархов и откровенных бандитов. Обзавелись недвижимостью за границей, валютными счетами в офшорах, прислугой, охраной и прочими атрибутами буржуазного быта.
К чести Яковлева скажем, что он так и ушел из жизни если не нищебродом, то человеком скромного достатка. Как говорят теперь в деловых кругах, «конечным бенефициаром» и выгодоприобретателем не стал.
Даже когда уже в рыночные времена всякие большие начальники, включая первых лиц Российского государства, делали ему выгодные предложения, сулившие безбедную жизнь и совсем не противоречившие закону, Александр Николаевич неизменно отказывался. Возможно, он понимал, что в случае своего согласия получит новую порцию ненависти, зла, клеветы со стороны своих недоброжелателей. Возможно, руководствовался более высокими принципами.
Однажды, в разговоре с журналисткой — было это незадолго до его ухода — с горечью обронил: вот бывших путчистов общество ныне носит на руках, все они пристроены в банки, в разные экономические структуры. «Один я на пенсию живу. Один»[423].
А. Н. Яковлев в Ярославле на презентации своей книги «Горькая чаша». 1994. [Из архива С. Метелицы]
Да, его можно обвинять в тех ошибках, которые были допущены в период перестройки. Он и сам их не отрицал.
Оставаясь последовательным сторонником сохранения СССР, Яковлев недооценил силу разрушительных центробежных тенденций, не учел субъективные факторы, в частности «президентские» амбиции лидеров ряда союзных республик.
Отдавая должное рынку и призывая как можно быстрее внедрить его элементы в социалистическую экономику, он многократно повторял тезис, согласно которому «рынок все рассудит, все расставит по своим местам». Это слишком романтичное или, можно сказать, легкомысленное представление тоже сослужило стране плохую службу.
Выступая вслед за генеральным секретарем и президентом СССР за скорейшее окончание холодной войны, разоружение, ликвидацию всех причин конфронтации, поддерживая «новое мышление», он не принял во внимание объективные реалии, а они оказались таковы, что военный блок НАТО вовсе не сложил оружие, как рассчитывали в Кремле после роспуска Варшавского договора, противостояние вскоре возобновилось — только теперь на иной основе.
Процесс перестройки он воспринимал вначале как возвращение к «ленинским нормам» партийной жизни, подходам к решению экономических проблем. И его ли вина в том, что КПСС к концу 80-х годов исчерпала свой ресурс, окончательно растеряла доверие, перестала быть тем стержнем, вокруг которого формировалось и существовало советское общество?
В рабочем кабинет. [Из архива Л. Шерстенникова]
Даже его верность принципам демократизации и гласности ныне ставят Яковлеву в вину, полагая, что наш народ еще не дорос до того, чтобы жить в условиях свободы, открытости, честных выборов, что ему нужен поводырь, а госпропаганда куда полезнее независимых СМИ.
Да, в отличие от большинства соратников, он на протяжении своей длинной жизни менял взгляды — на партию, на социализм, на учение марксизма-ленинизма. Куницын утверждает, что это происходило по конъюнктурным соображениям, потому что так было выгодно лично ему, Яковлеву. Однако вспомним аргументы самого Александра Николаевича: менялась жизнь, окружавшая его действительность, а потому прежние представления казались ему тормозом для развития, цепляться за них означало быть на обочине мирового процесса.
Менялись его взгляды, но зато на убеждениях он стоял твердо — особенно в последние два десятилетия своей жизни. В их основе — верность принципам свободы, демократии, построения гражданского общества, категорическое отрицание сталинских методов руководства и вообще — всего того, что было связано с периодом культа личности, репрессиями, беззаконием.
Сегодня многое из того, за что боролся в годы перестройки А. Н. Яковлев, не выглядит актуальным. Другие времена — другие вызовы и герои. Но если знать, что история развивается по спирали, то отчего же не допустить: почти забытого сейчас «прораба перестройки» еще вспомнят, отдадут должное его мыслям и пророчествам.
Список использованных источников
Книги А. Н. Яковлева
Идеология американской «империи». М.: Мысль, 1967.
Основы политических знаний: Для современной партийной учебы. М.: Политиздат, 1972.
От Трумэна до Рейгана: Доктрины и реальности ядерного века. М.: Молодая гвардия, 1985.
Капитализм на исходе столетия. Политиздат, 1987.
Реализм — земля перестройки: Избранные выступления и статьи. М.: Политиздат, 1990.
Муки прочтения бытия. М.: Новости, 1991.
Горькая чаша: Большевизм и Реформация России. Ярославль: Верх. — Волжск. кн. изд-во, 1994.
Крестосев. М.: Вагриус, 1999.
Омут памяти. М.: Вагриус, 2000.
Свобода — моя религия: Сб. / сост. В. Оскоцкий, С. Филатов. М.: Вагриус, 2003.
Сумерки. М.: Материк, 2003.
423
Яковлев А. «Нам было не до Европы» / беседу вела М. Калашникова // Коммерсант-Власть. 2005. 28 февр.