Страница 131 из 152
Чувахин до последнего не ведал, что его визави является руководителем контрразведывательного подразделения ЦРУ, он считал, что встречается и общается с таким же специалистом по вопросам разоружения, и понятия не имел о том, что в передаваемых им американцу пакетах находятся крупные долларовые суммы — гонорар за сверхсекретную информацию, которую Эймс через тайники регулярно сгружал «ближним соседям». Истину Чувахин узнал лишь после разоблачения и ареста Эймса в 1994 году.
Главный вербовщик американца полковник ПГУ Виктор Черкашин в своих воспоминаниях утверждает, что, узнав о своей роли в этой тайной операции, дипломат впал в ярость, он понял, какому риску подвергался, передавая деньги самому ценному агенту Москвы за всю эпоху холодной войны. Разумеется, в случае провала Эймса не поздоровилось бы и Чувахину[374].
А сколько еще было других подобных историй, о которых мы никогда не узнаем. Считалось, что и дипломаты, и разведчики делали одно дело, а именно: отстаивали интересы своего государства.
Поэтому Владимир Александрович Крючков с пониманием отнесся к просьбе Александра Николаевича Яковлева о встрече. А прежде чем принять посла, он поинтересовался у своих сотрудников, курировавших североамериканское направление, какие вопросы может в ходе беседы затронуть Яковлев, к чему следует быть готовым. Те заверили, что беседа, скорее всего, будет носить общий характер, хотя, вполне возможно, посол станет критиковать сотрудников нашей резидентуры в Канаде за их «излишнюю активность», которая, по его мнению, мешает укреплению дружественных отношений между двумя странами.
— Товарищ Яковлев не очень-то жалует нашу службу, — сказали начальнику разведки. — У него свой взгляд на КГБ и его место в мире.
По пути в первый корпус Кремля. [Из архива Л. Шерстенникова]
Если верить воспоминаниям Крючкова, то именно тогда же ему позвонил Ю. В. Андропов, ставший Генеральным секретарем ЦК КПСС. И начальник разведки не преминул заметить в разговоре, что вскоре ему предстоит встреча с послом.
— А-а, Яковлев, — протянул в ответ глава партии и государства. — Ты не особенно откровенничай с ним. Мутный человек. Что у него на уме, ни черта не поймешь. Уже десять лет послом в Канаде, пора отзывать. Тем более что в Москве многие хлопочут о его возвращении, вот пусть и порадуются[375].
Далее, если верить Крючкову, генсек назвал Яковлева «проходимцем». Контекст был таким. Якобы в числе хлопотунов, ратующих за возвращение посла в Москву, оказался директор Института США и Канады Георгий Арбатов. Этот человек, по словам Андропова, десять лет назад сам приложил руку к тому, чтобы отправить Яковлева подальше от Москвы, «а теперь вдруг не может обойтись без этого проходимца»[376].
…Здесь мы должны сделать первую зарубку на древе шпионского повествования. Можно допустить, что у Андропова были какие-то сомнения насчет партийного работника и посла Яковлева. Но с трудом верится, чтобы осторожный в высказываниях и поступках Юрий Владимирович в телефонном разговоре назвал его «проходимцем». Генсек, как никто другой, знал переменчивость судьбы на верхних этажах партийной элиты. Сегодня Яковлев посол, а завтра станет членом Политбюро… Нет, явно перегибал палку в своих воспоминаниях Крючков. И ведь знал, что ничем не рискует: поди проверь, что говорил ему в действительности шеф. Андропов покинул наш бренный мир в феврале 1984 года, никаких мемуаров после себя не оставил, концы спрятаны в воду.
Сама же встреча начальника разведки с послом прошла, как впоследствии вспоминал шеф ПГУ, «в строгом соответствии с предсказанным мне сценарием». Александр Николаевич, как и подобает дипломатическому работнику его ранга, сначала избегал жестких выражений, он словно прощупывал собеседника. Хозяин кабинета вел свою игру: он позволил гостю вволю выговориться, не прерывал его, более того, всем своим видом выказывал симпатию и готовность принять к сведению любые аргументы.
Яковлев в общих чертах рассказал о политической ситуации в стране пребывания и вокруг нее, обозначил основные направления экономического и культурного сотрудничества Москвы и Оттавы, затем перешел к посольским делам. Был мягок, нетороплив, больше ставил вопросы. В частности, словно рассуждая, спрашивал:
— Не слишком ли много ресурсов тратим мы на разведывательные операции в Канаде?
— Не имеет ли смысл употребить эти силы и средства на то, чтобы наладить с соседом США более тесные и дружественные отношения?
— Сознаем ли мы, что Канада и Америка — это вовсе не одно и то же, что Оттава склонна к большей самостоятельности в вопросах внешней политики и этим надо умело пользоваться?
Крючков внимательно слушал собеседника, что-то помечал в своем блокноте, иногда с готовностью кивал.
Потом, если верить воспоминаниям шефа разведки, наступил момент, когда «Остапа понесло», гость вдруг открыл все свои карты.
— Пустая трата усилий и денег, — сказал Яковлев, имея в виду деятельность резидентуры КГБ в Канаде. — Ваши ребята только и делают, что день и ночь следят за советским послом, подслушивают, досматривают мою почту, ведут наружное наблюдение, копаются в моем грязном белье. Других «достижений» я за ними не знаю.
— Ну что вы, Александр Николаевич, — генерал изобразил на своем лице подобие обиды. — Какое грязное белье! Вы плохо себе представляете функции и задачи нашей службы. Да, недостатков и промахов в нашей работе даже больше, чем вы думаете. Но ведь есть и положительные результаты, о которых не принято говорить, и они с лихвой перекрывают весь негатив. Поверьте мне! Мы недаром едим свой хлеб. Просто сам характер и специфика нашей работы таковы, что о ее успехах и конкретных результатах вслух говорить не принято.
Закончил Крючков резко:
— Столь отрицательные суждения о разведслужбе и в целом о Комитете госбезопасности для меня лично являются неприемлемыми.
После чего беседа приняла совсем другой оборот и завершилась, как вспоминал Крючков, в атмосфере «сплошной доброжелательности со стороны гостя и, более того, заботой с его стороны, как помочь нашим разведчикам в Канаде»[377].
…Зарубка номер два: невероятно, чтобы искушенный и тертый аппаратчик Яковлев так откровенно критиковал госбезопасность, да еще в стенах ее штаб-квартиры и в глаза зампреду КГБ.
Я бывал в Ясенево, когда разведкой руководил преемник Крючкова генерал Шебаршин, и хорошо помню свои ощущения от знакомства с этим монументальным комплексом зданий, окруженным двумя рядами заборов, с его режимом секретности. Не могу себе представить той картины, которую так талантливо создал в своих мемуарах Крючков.
Более того. Сам Александр Николаевич Яковлев утверждал, что такой встречи с начальником разведки у него не было. Вернее, так: встреча была, но еще в конце 70-х, когда посол приезжал в Ясенево, «чтобы согласовать кадровые замены по этому ведомству». И вот как — теперь со слов Александра Николаевича — проходил тот визит.
Начальник ПГУ встретил гостя сухо, угрюмо буркнул:
— Вы потеряли чувство локтя.
Имелась в виду массовая высылка из Канады засвеченных советских офицеров спецслужб, после которой Яковлев разразился гневной телеграммой в Центр.
А когда визит посла завершился, Крючков позвонил Олегу Калугину, начальнику Управления внешней контрразведки, и сказал ему про Яковлева:
— Осторожнее с ним, он плохо относится к КГБ.
О. Д. Калугин, генерал-майор КГБ в отставке 1 марта 1990. [РИА Новости]
374
Черкашин В., Файфер Г. В поисках агента: Записки офицера КГБ. М.: Международные отношения, 2013.
375
Крючков В. Личное дело: в 2 ч. М.: Олимп: АСТ, 1996. Ч. 1.
376
Там же.
377
Там же.