Когда горит трава

Сансай придвинулся к кузнецу и с пылом фанатика пожал его грубую руку.

— Как раз тогда я был в пути. Расскажи мне о льве.

— О нём никто ничего не знает. Охотники, ходившие за ним, говорят, что его следы всегда сопровождают следы стада. Аллах ведает, что это значит. И никто ни разу не встретил в саванне растерзанного человека.

— Так он не пожирает людей?

Кузнец снова пожал плечами и поправил халат.

— Слыхал ли ты когда-нибудь о льве, который не пожирает людей? — пошутил он.

* * *

Этой ночью Мей Сансай не мог уснуть. На рассвете он поднялся первым и вышел подышать свежим воздухом.

К нему подошёл кузнец и протянул руку:

— Как ты спал?

— Хвала Аллаху, прекрасно!

— Как твоя усталость?

Пока есть жизнь, усталости нету.

Они обнялись, как братья, и ещё минут десять обменивались любезностями‚ после чего кузнец предложил ему орешек кола. Беседа сосредоточилась на льве и женщине с белым стадом, о которой рассказывают легенды.

Я тебе что-то расскажу,— сказал Мей Сансай. — Знаешь ли ты, что из-за этой женщины я оставил дом и пустился в скитания?

— О, Аллах!

— Клянусь тебе!

И он поведал кузнецу историю девушки-рабыни Фатиме, как она прибежала к ним, моля о помощи, как его сын Рикку не может жить без неё и как он сам уже было решился прекратить поиски.

Однако рассказ кузнеца придал ему свежие силы.

— Я собрался идти дальше на юг,— заключил Сансай, — но теперь мне лучше выждать здесь. В твоём рассказе есть как раз то, что мне нужно.

Днём он позвал цирюльника побрить голову, потому что кузнец сказал, что он стал похож на язычника. Цирюльник намылил ему голову и побрил её так, что и следа от волос не осталось, и она заблестела, как страусиное яйцо. Обрив голову, он схватил Сансая за подбородок и так сдавил ему горло, что старик стал задыхаться. Это было необходимо, чтобы чисто побрить бороду. Сансай не мог сопротивляться. Он только ловил воздух ртом. Тёмные круги плясали перед его глазами.

— А вчера, — болтал цирюльник, — мимо нас проскакало несколько всадников.

— Вот как?

— Да. — Цирюльник привычным движением стёр со щеки Сансая мыльную пену и принялся править бритву на ремне, поглядывая на кузнеца, который раздувал меха. — Они скакали на север. Разве ты их не встретил?

— Нет, — сказал Сансай. А потом спросил: — А в какой город они направились?

— На севере есть город Контаго. Там живёт женщина по имени Контума. Она жена человека по имени Шеху. Он даёт ей приказания.

У Мей Сансая перехватило дыхание. Слова не шли к его сухим губам.

— Я слушаю тебя.

— Это всё! — Цирюльник правил бритву. — Эти люди, их было двадцать, ехали на встречу с Шеху в дом этой женщины. Так говорят.

— О! — Сансай боялся, что дар речи покинул его. — Выходит, что Шеху устроил в её доме притон?

Цирюльник правил бритву.

— По слухам, Кантума держит у себя мальчика, и Шеху говорит, что он не отпустит его, пока не поймает его отца. Говорят, этот мальчик фулани. Я рассказываю тебе, потому что ты тоже фулани.

— Скажи, один из них был на белом коне?

— Кай, да!

Мей Сансай встал и решительно запахнул халат.

— Кузнец, умоляю тебя, ты не можешь мне дать своего коня?

— Если угодно Аллаху.

— Я должен ехать в Контаго.

— Но отчего так скоро?

— Пойманный мальчик — мой родной сын Рикку, и, слушай меня, надо спешить, ибо в городе пожар.

Глава XVIII

Сансай погонял коня, как безумный. Полы халата развевались по ветру,глаза вылезали из орбит. Он припал к этому дикому коню и гнал его вперёд, только вперёд, и бил пятками его по бокам.

Он мчался мимо рисовых полей, лесов,зарослей боярышника, он распугал газелей, его чуть было не забодал буйвол, а он гнал коня вперёд, только вперёд.

В сумерки он остановился у потока и дал коню напиться. За день он проскакал путь, на который пешеходу понадобятся все пять. Он омыл ноги и позволил коню войти в прохладные воды. И вдруг он заметил, что конь нервничает. Он огляделся и втянул ноздрями сырой сладкий воздух. Выше по течению кто-то плакал, ему показалось, что это плачет ребенок.

В наступившей тишине он вывел коня из воды и посмотрел на его настороженные уши. Сансай уже собирался вскочить на коня и продолжить путь, когда плач послышался снова.

Он прошёл вверх по течению. На песке лежало двое детей, так похожих друг на друга, что Сансай тотчас же понял, что они близнецы. Он склонился над ними, бормоча:

— Где же ваша мать, о Аллах?

Он оторвал полу халата и прикрыл их голые тела. Стоило ему дотронуться до них, как лес огласился могучим рыком. Он услышал хруст ломаемых веток. Конь дико заржал и метнулся в сторону: его преследовал лев. Вмиг оба животных исчезли в зарослях.

Он слышал шум борьбы и, когда его конь снова дико заржал, понял, что произошло. Теперь, когда конь убит, лев бросится на человека. Он огляделся — нельзя ли скрыться? Скрыться было некуда. На другом берегу появилась женщина. Несколько минут она с любопытством смотрела на него, потом перешла поток вброд и одним прыжком оказалась возле детей. Мей Сансай открыл рот от изумления. Он никак

не мог поверить своим глазам, поверить тому, что эта женщина — мать близнецов, Она перенесла детей в тень и, усевшись там, стала кормить их грудью. Сансай дрожал от страха.

— Она ничего не боится, дикая! Она живет среди зверей. Она сама зверь!

Она улыбнулась ему. Улыбка её была живая и юная. Она огляделась и вдруг на непонятном языке позвала кого-то. Сансай услыхал громкий хруст ломаемых веток. Лев вернулся. Он сел рядом с женщиной, он облизывался и бил хвостом. В гортани дикой женщины дрожали нежные звуки.

— Твой конь мёртв, что ты будешь делать? — спросила она Сансая.

Сансай не осмеливался шевельнуть пальцем. Всё его внимание было сосредоточено на льве, который смотрел на него голодными глазами.

— Придётся тебе отдохнуть у нас, ничего не поделаешь, — сказала женщина.

И она поднялась. Мей Сансай опять увидел, как она высока. Снова она пробормотала что-то на непонятном языке, и лев скрылся в чаще. Тогда она повернулась к Сансаю.

— Дорога здесь, — сказала она на чистейшем фулани.

Не было никаких признаков, что дорога через чащу проходит именно здесь, но он скоро увидел, что молодая женщина знает эти места лучше любого пастуха. Она быстро находила путь в сгущавшихся сумерках, но они пришли к её дому лишь после наступления темноты. На её стоянке была лишь одна жилая хижина и одна кладовая. Сансай подумал,что эти шаткие сооружения не переживут сильного ветра. Поляны перед домом не было. Из-за хижины доносилось мычание скота.

Моё стадо, — пояснила дикая женщина.

— Все коровы белые,— заметил Сансай.

— Да.

— Так ты и есть та странная женщина с белым стадом, о которой ходят легенды! Аллах, сжалься надо мной!

— Аллах, пощади и меня! — сказала дикая женщина. — Я не коринрава. Коринрава -дух, а я смертная. Меня зовут Фатиме.

— Фатиме! — воскликнул Сансай и бросился к ней с распростёртыми объятиями.— Пропавшая Фатиме! Подумать только, я вижу тебя и не узнаю! — Он видел, что она не верит его словам. — Разве ты не узнаёшь своего старого свёкра? Я просто обрил голову. Разве ты не помнишь Мей Сансая, отца Одио, Джаллы и Рикку? Лах!

— Отец! — воскликнула Фатиме.

У дверей хижины появился лев.

— Не бойся, — сказала Фатиме.

Мей Сансай на мог вымолвить ни слова, пока она не прогнала льва с глаз.

— Фатиме, я всюду искал тебя. Я слышал столько рассказов о тебе и твоём стаде... Однажды ночью, южнее, я видел девушку, похожую на тебя. Я не поверил своим глазам.

— Лах! — сказала Фатиме. Теперь Аллах соединит нас.

* * *

Они просидели всю ночь. Сансай заставил её подробно рассказать о своих приключениях. Она рассказала, как Шеху силой увёл её от Одио и как она, в свою очередь, убежала от Шеху и жила в лесной глуши. Она повстречала там старого бездетного скотовода и некоторое время работала у него. Он обучил её магии кореньев и трав и при расставании подарил ей двух коров и быка, причём все трое были белой масти. Она кочевала взад-вперёд по саванне, делая все переходы лишь в ночное время.