Когда горит трава

Сансай закрыл лицо руками. Ему было стыдно. Толпа разбилась на небольшие группы. Плакали девушки: они любили Джаллу и желали ему удачи. Знающие люди тихо переговаривались, но не настолько тихо, чтобы Сансай не услышал:

— Наверняка, он что-то увидел.

— Думару наслал на него слепоту.

— Тау! Кто знает? Мы же не были с ними в кругу. Это знают только они да Аллах.

— О, Аллах! Для меня это великая загадка. Я не пропускаю ни одного шарро уже двадцать лет, но никогда не видел ничего подобного.

— Клянусь Аллахом, это колдовство, он наслал на него слепоту.

— Тау! — пожал плечами высокий мужчина. — Всё кончено. Ай! Что теперь говорить? Если человек явился на шарро, у него должно быть своё колдовство. Сердце моё болеет за Джаллу, он держался храбро, пока его не победило колдовство.

— Надо было ему прийти со своим колдовством. — сказал другой мужчина.

Исход состязания разочаровал всех. Оживлённо обсуждая случившееся, люди расходились по домам. Уже садилось солнце. Скоро должна была наступить ночь. Сансай спросил дорогу к становищу Джаллы. Тропинка еле виднелась в сгущавшихся сумерках.

Глава XII

Мей Сансай подошёл к Джалле, который сидел перед хижиной, низко опустив голову.

— Сын мой!

Джалла растерянно поднял глаза.

— Ах, это ты, отец, ты разыскал меня!

— Мне рассказали, что ты у Великой реки, в тех местах, где белые моют золото.

— Да, моё становище здесь. — И он обвёл — Шайту, Лейбе и я перебрались сюда после того, как ты ушёл из дома. Рикку пошёл с частью стада к Лигу, на границу. Хорошо, когда скот на хорошей траве.

— Верно. А где Шайту?

— Мать и сестра пошли в деревню.

— Клянусь Аллахом, я счастлив! — Он потёр ладони. — Наконец-то я снова в своей семье!

Джалла улыбнулся.

— Теперь тебе полегчает.

Мей Сансай пододвинул циновку и сел.

— По пути сюда я встретил множество людей. Что, здесь был праздник?

— Они возвращались с шарро, — сказал Джалла.

— С шарро? — с деланным удивлением спросил Сансай. — О Аллах, здесь было шарро? Я и не знал.

Джалла выпрямился.

— Благодарение Аллаху, отец, что ты не видел моего позора. Когда мой противник в третий раз занёс плеть, передо мной точно опустилась завеса. Я ничего не видел! Я так испугался, что бросился бежать. И вот теперь я трус и моя девушка не пойдёт за меня замуж! Ты слышишь, отец, я трус!

Мей Сансай похлопал его по плечу.

— К шарро надо готовиться. В другой раз я дам тебе амулеты, против слепоты, которую насылает бадугу. Вай! Разве мы сами не насылаем слепоту на врагов? Не бойся ничего. В другой раз никто не сможет напугать тебя. В роду Сансая никогда не было трусов.

— Я так и думал. Только...

— Среди нас нет трусов! И Рикку не трус, и Одио, и ты, Джалла! Разве мои сыновья не добились успеха?

Джалла, улыбаясь, встал. Он казался теперь более уверенным в себе. — Мою невесту зовут Фиддиго. Ты бы только видел, какая она высокая. Она прекрасна, как арабская принцесса, клянусь Аллахом! У неё нежный голос и учтивые манеры. Мей Сансай улыбнулся.

— Если она такая, как ты говоришь, она заслуживает твоей руки. Не волнуйся. Дай мне чего-нибудь поесть, и мы с тобой начнём готовиться к следующему шарро.

Джалла повернулся, и Сансай увидел рубец на его спине. Он вздохнул..

— Во-первых, Джалла, ты должен зарыть свои кобоко в могиле какого-нибудь победителя шарро. Тогда его доблесть передастся твоим плетям.

Он смотрел на Джаллу, который замешивал тесто и прислушивался к его словам.

— Я покажу тебе новые травы и притирания. Это я сделаю позже, когда мы с тобой пойдём пасти скот.

Джалла принёс еду. Сансай молча ел, а Джалла разводил большой костёр. Когда Сансай кончил есть, Джалла забрал у него тыквенную миску.

— Отец, сегодня вечером на приисках будет большой праздник. К одному белому из их страны приехала невеста, и в её честь будет представление.

— Что ты говоришь!

— Правда, — сказал Джалла. — И она очень красивая. Я думаю оставить сегодня стадо на слуг и пойти в деревню.

— И повидать Фиддиго?

— Может быть. — улыбнулся Джалла.

К ночи возвратились Шайту и Лейбе. Сансай обнял жену и приласкал дочь. Их радости не было конца.

* * *

Посреди площади, неподалёку от колокола, обычно возвещавшего о начале рабочего дня, был разложен гигантский костёр. Толпа людей вокруг него образовывала полную луну, как на шарро. Молере сидел со своей европейской невестой в креслах, похожих на троны. Желтоватые блики от костра играли на коже европейской девушки. Её глаза, устремлённые в сердце костра, были тёмными озёрами.

Перед костром плясали те же девушки фулани, что и на шарро, только их стало больше. Все мужчины не сводили глаз с Фиддиго, но у костра было много и других стройных танцовщиц. Слова их песни поражали воображение мужчин, сверкающие зубы и равномерно покачивающиеся бёдра кружили им головы.

Когда песня кончилась и девушки ушли из круга, юноши последовали за ними. Несколько юношей собрались вокруг Фиддиго, но она заговорила с Джаллой:

— Ах, это ты, мой дорогой!

— Фиддиго! — Он взял её за обе руки, голос его звучал неуверенно. — Фиддиго, я люблю тебя. У меня достаточно скота, чтобы осчастливить твоего отца.

— Но мне твой скот не нужен, — рассмеялась она.

— Фиддиго, заклинаю тебя Аллахом! — Джалла был не на шутку смущён её словами. — Я не могу жить без тебя. Кай! Из-за тебя я вынес такие удары...

— И сбежал от кобоко. Клянусь аллахом, ты не можешь смотреть в глаза ни одной девушке.

— Каждый поступок имеет причину.

— У твоего поступка нет причины, Джалла. Ты просто трус.

Юноши и девушки, взявшись за руки, парами выходили к костру из теней. Это была ночь любви, и Джалла шептал своей избраннице страстные слова. Они отошли в тень и стали говорить, издали до них доносилась музыка празднества, на которую они не обращали внимания. Они всю ночь сидели на поваленном стволе дерева и говорили о будущем.

Глава XIII

На рассвете Сансай понял, что не в силах подняться. Разламывалась голова, и тело отяжелело от боли. Дышалось с трудом. Шайту дала ему отвару и осталась возле больного, а Джалла с парнями выгнал стадо на пастбище. И во сне, и наяву Мей Сансай непрестанно говорил о Рикку. — Я умру, не повидав сына! — Этого не случится, — заверила его Шайту. — Просто он сейчас ещё в пути к пограничному краю, где живёт Лигу.

— А я так и не встретил его, — жалобно говорил Сансай. — Отец, если это всё из-за Фатиме, то не стоит о ней и думать, — сказала Лейбе. Сансай приподнялся на локте.

— Меня тянет идти и идти. Жена взяла его за плечи и уложила. — Подожди, скоро Джалла погонит стадо по берегу на юг. Тогда тебе полегчает.Сансай повернулся лицом к стене.

* * *

За двадцать дней боль вышла с потом, и они снова двинулись на юг. Кочевать со стадом и семьёй — занятие, которое может испугать любого новичка. Но Джалла был спокоен и решил не переутомляться. Когда разбирали хижины и их бамбуковые каркасы навьючивали на быков, Джалла отозвал отца в сторонку. — Мы о чём-то позабыли, — сказал он. — Разве?

— Да, клянусь Аллахом. Может ли мужчина прожить всю жизнь в одиночестве?

— Ах, вот ты о чём!

— Я бы очень хотел, чтобы ты поскорее сходил к отцу Фиддиго. И не торгуйся слишком. Если он потребует двадцать коров, я согласен дать за неё двадцать.

— Трёх вполне хватит! — замахал руками Сансай. — Ты готов отдать двадцать, потому что ты вне себя от любви. Когда к тебе вернётся разум, ты скажешь: "Что я наделал!"

— Так сходи, отец. И решай, как знаешь.

— Иду! — сказал старик.

Он взял зеркальце и стал выщипывать себе бороду. Он долго трудился над своим лицом, массировал и разглаживал морщины, и вот совсем стал похож на юношу. Когда он выходил их хижины, в его походке появилась былая упругость.