Страница 72 из 73
Подходим к самому опасному месту: отвороту на Ярцево, это почти на 90 градусов вправо, и «мессера» пойдут по диагонали, и могут перехватить. Так и получилось, пришлось паре Звягина боевым разворотом через облака заходить «мессерам» в хвост и шугануть их. Хорошо шуганули! Вывалились из облаков точно у них за хвостом, чуть справа, и помогли их ведущему сориентироваться: где земля, а где небо. К группе не пошли, ушли влево, курсом на север, и пристроились после нашего отворота на Духовщину. Там замыкающий «восьмерку» лейтенант Денисов «пропустил» пару разрывов рядом с машиной, и, дымя, отвалил в сторону, на восток. Маневрировать он не мог, вел съемку. И наша «шестерка» превратилась в звено. Капитан Котов с ведомым пошли прикрыть и забрать пленку. Денисов тянул к Троицкому, где на карте была обозначена площадка. А Котов и Вострушко отбивали атаки «мессеров», кинувшихся на подбитую машину. «Земля» выслала им навстречу какие-то машины, затем проскочило кодом, что пленку сняли, идут на Ржев. Через шестнадцать минут пошли все вправо, маршрут пройден, отбили еще две атаки пошедших на перехват «мессеров», втянуть себя в бой не дали, но запросили посадку во Ржеве. Туда идет пара Котова — Вострушко, плохо, если не догадались с Денисовым поменяться. Но на машине Котова прилетел один Денисов. Причем по дороге ему еще и драться пришлось. Хорошо, что человек он опытный, сбить себя не дал. На машине пара некислых «отметин» от атак и полностью расстрелянный боекомплект. И Котов, и Денисов использовали оружие на всю катушку. Прямо на крыле пишет легенду, что снимал, когда, и про собственные ощущения от увиденного. Без этого снимки будет не привязать к местности, если нет отчетливых ориентиров. Оставили его ремонтировать машину. Три из них как корова языком слизнула, за один вылет.
Взлетели и пошли курсом 145 в сторону Москвы, пересчитывая данный несколько десятков минут назад пеленг на конечную точку полета. Наконец под капотом появился изгиб Протвы и небольшое поле, размером 1200 на 500 метров. Оттуда взлетели ракеты, выложили «Т». Зашли на посадку, их загнали в самый дальний угол. Там отличная дубрава, с небольшими просеками, где и разместили одиннадцать оставшихся после полета машин. Пленки сняли и увезли, но приказали двигаться в сторону небольшого пешеходного мостика, ведущего на другой берег Протвы. Через 400–450 метров от мостика — несколько Г-образных желтых двухэтажных домиков, с покрашенными в зелено-желтый цвет крышами. С воздуха мы их и не заметили. Куча дзотов, охраны. Прошли в самый дальний дом, и всех усадили писать отчет о вылете. Тишина, все условия, только кока-колы и нарзана нет, а так: покрытые белыми скатертями столы с письменными принадлежностями, хорошая белая бумага и громко тикающие старинные часы с боем. Как только закончили, всех перевели в соседний дом, где на большом столе была разложена крупномасштабная карта, к которой начали прикреплять наши снимки. Честно говоря, получилось не очень, не хватало высоты и количества снимков из-за этого. Но все АФАры сработали, до последнего кадра, даже у Денисова. Всех опять вывели в соседний дом, и сказали: «Ожидайте, вас вызовут».
Петр уснул, что сделали и остальные, кроме нескольких человек, которые рассматривали картины и любовались мраморными скульптурами возле курилки. Прошло около получаса, когда Петра разбудили и провели обратно в соседний дом. А там генерал армии Жуков беснуется!
— Ты что привез, капитан? Где сведения? Это же курам на смех? Тут же пяти километров нет по глубине!
— Что заказывали, то и привез. С высоты облачности. Шесть и три десятых километра по ширине — размер каждого снимка.
— Немедленно обратно, и чтобы через час у меня на столе были данные!
— Вот такие? — и Петр бросил на стол серию снимков, сделанных со стандартной высоты. Красивые позитивы верхней кромки густых сплошных облаков.
— Вы приказ слышали? Немедленно повторить вылет.
— Товарищ генерал армии, а снимать на что будем? Полк двенадцать суток работал над южным побережьем Ладоги. Затем какой-то чудак на букву «М» разорвал его пополам и выставил в чистое поле, без бензина, присадок, локатора, людей и транспорта. Без ничего. Смогли, через горком партии, заправить самолеты и зарядить оставшейся пленкой восемь машин, а для обработки такого маршрута, с такой высоты, машин требуется шестьдесят четыре. Пленки нет, и, я уже поинтересовался, ее нет и здесь на площадке. Ни одна заявка полка не выполнена, и мы потеряли три машины. А через два часа будет темно.
— Ты, сосунок, молокосос, назвал меня мудаком? Меня, который фон Лееба под Ленинградом остановил? — будущего маршала Победы было не остановить. Он рвал и метал.
А Петр тихо задал один вопрос:
— Чем?
— Что ты сказал?
— Я поинтересовался: чем вы могли остановить фон Лееба? Тремя потрепанными дивизиями армии Федюнинского? Чудес не бывает, товарищ генерал. Их остановил флот: два линкора, полтора крейсера, четыре лидера и восемнадцать эсминцев, которых вывели в Морканал, практически на прямую наводку, и которые отбросили два корпуса немцев от Петергофа и Стрельны. После того, как мой полк приземлил «люфтов» и обеспечил им плотное прикрытие над каналом, и корректировку, как через РЛС, так и визуально. Еще точнее, первая эскадрилья моего полка. Та самая эскадрилья, которая только что провалила ваше задание. С такой организацией разведки — результат более чем предсказуемый.
В зале появился комендантский взвод, охрана Жукова.
— Арестовать за отказ выполнить приказ комфронта. И этого, корвоенюра, Моисеича, ко мне, быстро!
— Есть!
Один из командиров метнулся обратно, а к Петру подошел подполковник и приказал сдать оружие. Петр расстегнул ремень на комбинезоне, протянул его за кобуру начальнику охраны.
— Увести!
— Руки за спину! Кругом, шагом марш.
Петр развернулся, потом повернул голову и сказал:
— Они начнут утром, генерал, — и шагнул на выход.