Страница 9 из 24
— О, умных! — брат Валерий покивал головой. — Ну, раз умных, то давай, послушаю.
— Вот я книгу одну читал…
— Про пиратов?
— Про пиратов, про пиратов…
— Ну и что там про пиратов написано? — Валерий Павлов продолжал улыбаться.
— Что самые опасные пираты в мире, самые жадные и самые организованные, были пираты Карибского моря; все они имели патенты от английской короны, и вот с тех самых времён и начались те самые традиции британского флота, и проистекают они, эти традиции, как раз из британской патологической жадности до чужого добра, а ещё из нечеловеческой британской жестокости, причём как к морякам, которых захватывали пираты, так и к своим бывшим товарищам, — брат Вадим даже сжал кулак и всё больше распалялся от собственного рассказа.
— Это ты в книге «Лоцман» прочёл? — уточнил на всякий случай брат Валерий.
— В том числе! — признался Варганов.
— Кончено, нашёл объективный взгляд, — скептически заметил Павлов. — Писатель книжонки этой был ещё тот любитель англичан.
— И поэтому он не мог быть объективен?
— Точно так же, как и ты!
— Ах вот значит как⁈
Брат Ярослав слушать их не стал; это на его памяти была, наверное, уже сотая дискуссия между братьями, причём темы они выбирали самые неожиданные, зачастую чтобы просто поспорить.
— Уже пойду я, пройдусь по городу, узнаю, где местные англичане обитают. А вы тоже не рассиживайтесь, помните: времени у нас мало, нужно быстрее встретиться с группой брата Тимофея.
— Не волнуйся, великосхимный, я всё устрою, — обещал ему брат Вадим машинально и, видя, что брат Ярослав пошёл к двери, снова принялся рассуждать про пиратов, объективность в литературе и британские морские традиции.
Один из главных её наставников, Поликарп Евграфович Щеглов, проще говоря, отец Поликарп, говорил им на уроках системного анализа и оперативной работы:
— Девы мои, трезвый взгляд и рассудительность — вот залог ваших успехов. Только трезвая голова способна рождать здравую мысль! Учиться хладнокровию, хоть то и не удел дев, но без него в деле вашем будущем — никуда!
Трезвый взгляд даёт реалистичную оценку, а реалистичная оценка позволяет сделать правильный расчёт. И сейчас девушка, собираясь на встречу с Генрихом Ройке, вдруг осознала, что слишком много времени проводит у зеркала, слишком придирчиво осматривает своё лицо на предмет прыщиков или ещё чего-нибудь отталкивающего. Она почти носом касалась стекла и теперь, чуть отодвинувшись от зеркала, оглядела себя.
«Что это с тобой?».
При этом она уже сменила чулки, совсем ещё хорошие заменив на новые, только что из распечатанной коробочки. К чему это? Дева как будто проснулась и уставилась на себя в зеркало с некоторой укоризной: не слишком ли много чести для господина Ройке?
Впрочем, она тут же нашла ответ на этот вопрос: «Один из ключей управления людьми, — как говорила мать Авдотья на лекциях по организации подпольной работы, — исходит из вашего женского естества. Умейте правильно им пользоваться. Привлекательность — сила ваша».
Это было отличное оправдание её сегодняшнему поведению. Так что Зоя решила, что всё делает правильно: она должна быть не просто привлекательна, она должна быть неотразима, чтобы этот Ройке бегал за ней, как голодная собачка за кусочком жирной говядины. Она недавно поцеловала его. И это… обожгло её, но не более того, поцелуй был, конечно, возбуждающе приятен, и захотелось его повторить, но ничего такого, от чего можно было потерять сознание, с нею не произошло, а вот на него поцелуй подействовал так, как нужно. Генрих лишился речи на несколько секунд, а дева подумала, что может быть сегодня поцелует его опять. Поэтому… нужно перед выходом ещё раз почистить зубы.
Она взглянула на часы… Боже мой, времени уже оставалось немного, а до места не так уж и близко. Ей придётся идти быстро, а может, и бежать, но девушке совсем не хотелось прийти на встречу потной, как кухарка. Надо было поторопиться с туалетами. И она более не стала рассматривать себя в зеркале, а начала быстро одеваться.
Он уже ждал её… Увидав Зою, Генрих встал из-за столика. Был он в своём новом костюме… Высокий и стройный. Может, чуть-чуть худощавый. Зоя находила, что ей импонируют мужчины более… сильные. Но этот молодой человек был всё-таки неплох. Может быть, даже симпатичен.
Она протянула ему руку в перчатке, а он снял шляпу и поцеловал ее. Галантный.
— Прошу вас, фройляйн Гертруда, — Генрих отодвинул ей стул, и она присела. — Сейчас официант принесёт вам меню.
«Наверное, жалование от папаши получил, — про себя усмехнулась Зоя. — Собрался угощать».
— Благодарю вас, герр Ройке.
А когда к ней подошёл официант, от меню она отказалась, попросив себе сразу кофе со сливками и сахаром и кусочек яблочного пирога.
После того как официант ушёл, она спросила:
— Ну, герр Ройке, чем вы вчера занимались?
— Вчера? — он на секунду задумался. — Ну, после училища я вечером пошёл на работу, поставил на зарядку несколько электроэкипажей, замерил плотность электролита в аккумуляторах, всё записал в журнал.
— Как интересно! — произнесла Зоя со всей возможной искренностью. — Это, наверное, очень важная и ответственная работа.
Подбодренный такой речью, Генрих стал рассказывать дальше:
— Потом я взял один из экипажей и, чтобы проверить как аккумулятор держит заряд, поехал прокатиться. Вечер был приятен, и экипажей на улице было немного.
— Ах, как жаль, что меня не было с вами, — произнесла девушка, глядя, как официант ставит на стол перед нею кофейник, молочник и чашку.
— Если бы я знал, где вы живёте, я бы обязательно заехал за вами, — отвечал ей молодой человек.
— Ну, — Зоя подождала, пока официант нальёт ей кофе, потом налила себе сливок и стала насыпать сахар, — возможно, я вам как-нибудь скажу, где я живу.
— Я очень хотел бы знать это, — застенчиво и мило сказал Генрих и, поняв, что Зоя пока не собирается ему ничего говорить на сей счёт, продолжил: — А как стало темнеть, я заехал на улицу Юнгфернштиг. Прокатился по набережной и поглядел на дворец.