Страница 30 из 122
Глава 13
— А к чему спешка такая? — удивлялся Варганов, подавая товарищу после штиблет его роскошный лиловый жилет. — И мыслей нет, и плана нет, а торопимся, как на пожар.
— Был бы хороший план, так я бы тут сидел, вино пил, — отвечал ему брат Ярослав, накидывая жилет. — В том-то и беда, что ничего придумать не могу. На меня люди брата Тимофея как на чудотворца смотрят, чуда ждут, дурни, а нет у меня для них чуда.
— А зачем же ты нас заставил офицеров с линкора фотографировать? Зря, что ли, работаем? — не отставал от начальника брат Вадим, на сей раз протягивая ему тяжёлую длинную цепь, на которой «князь» носил свой «о де Колонь».
— Что за дурь! — фыркнул «князь». — Если просто составите карту британских офицеров линкора с фотографиями, даже за это Святые отцы скажут нам спасибо. Линкор — флагман, краса и гордость британского флота, на нём случайных людей нет. Офицеры здесь отборные, цвет флота, да и матросики им подстать. Так что фотографируйте, фотографируйте, — он уже надел сюртук и подошёл к зеркалу. — Кстати, а скольких вы уже сфотографировали?
— Шестнадцать снимков сделали. Которые из этих шестнадцати офицеры, нужно будет ещё выяснить, — брат Вадим подал великосхимному цилиндр и трость.
— Там, на линкоре, их человек пятьдесят офицеров, — заметил брат Ярослав, натягивая перчатки и надевая цилиндр. — Так что работайте, братия, работайте.
Туалет был закончен. Великосхимный придирчиво разглядывал себя в зеркале и, кажется, был собой доволен, а стоящий рядом с ним и разглядывающий своего руководителя брат Вадим заметил почти с восхищением:
— Хорош! Опричник царский!
Теперь «князь» разглядывал винную карту — прямо напротив стола, за которым обедали четверо молодых англичан. Сидел он к ним так близко, что мог расслышать отдельные фразы, которыми те обменивались во время обеда.
А говорили они, как и положено всяким служивым людям, конечно, о службе. Ну а о чём же ещё? Кажется, обсуждали своего строгого командира, который, как понял Горский, иногда делал им выговоры без должной учтивости.
— Словно матроса какого отчитывал! — жаловался один из них. Это был небогатый офицер, так как в отличие от своих товарищей надел под партикулярное платье форменные башмаки, а не модные лакированные туфли, в которые были обуты трое остальных его товарищей. К тому же у него была на часах серебряная цепь, тогда как все остальные носили золотые.
— Это что! — отвечал ему рыжий и плечистый молодой человек, сидевший напротив него. Судя по всему, он не принадлежал к кровной британской аристократии; скорее всего, его предки, кельты, выбились из нищеты торговлей или разбоем и заняли какое-то не последнее место в британском обществе. Подробных людей истинные англосаксы допускали в свой круг, но адмиральские чины подобным выскочкам не полагались. Почти. — Он в прошлую вахту сделал мне замечание при матросах. Даже не удосужился отвести меня в сторону. И за что? Вы не поверите, джентльмены! За то, что на поручнях трапа была грязь, и он испачкал перчатки!
— Вам, Дженкинс, нужно чаще бывать в своей боевой части! — флегматично заметил ему один из офицеров; кажется, он был старший по званию среди них и поэтому говорил чуть назидательно. — Матросская сволочь, если за ней не приглядывать и не вразумлять время от времени, начинает ужасно лениться. Если вы будете полагаться только на унтеров, вы и представить себе не можете, как не только поручни быстро зарастут грязью, но и важнейшие механизмы престанут работать. И вы…
Дальше брат Ярослав не расслышал, так как к нему подошёл официант и с елейной улыбочкой поинтересовался:
— Прикажете принести что-то?
— Ты не видишь, болван, что я ещё смотрю вашу винную карту? — с заметным раздражением на своём прекрасном немецком отвечал ему «князь». — Когда выберу, я тебя позову.
Официант исчез, а брат Ярослав снова напряг слух, и хотя в большом не пустом зале расслышать их было непросто, он всё-таки слышал, о чём они говорят.
— Чернь понимает только приказы, единственное возможное взаимодействие с низшими слоями — это безоговорочное утверждение своей воли, и имейте в виду: приказ, не подтверждённый силой, чернь просто игнорирует! — продолжал вещать старший из офицеров, он наколол на вилку кусочек и не ел его, пока не закончил свою речь. — И никакой свободы воли, никаких гегелей, никаких шопенгауэров, никаких вольтеров и всей это франко-немецкой чуши про личность и свободу выбора; только суровая и непреклонная воля англосакса может держать чернь в повиновении, а мир в порядке.
— Я помню об этом, джентльмены, помню, — вздыхал рыжий, — и пока я на месте, всё в порядке, но как только отлучусь, так они начинают лентяйничать.
— Лень — это главная отличительная черта низших слоёв общества, бич их. И она преодолевается исключительно страхом перед высшими слоями. И никак иначе, — заметил четвёртый, судя по всему, самый молодой из присутствовавших за столом офицеров. Говорил он тихо, и «князю» едва удалось разобрать сказанное им, но именно на него, более чем на трёх других, брат Ярослав обратил внимание.
Наверное потому, что этот четвёртый не очень-то походил на офицера, и тем более на морского. Уж слишком он был хорошо одет. «Князь» счёл его костюм безукоризненным, этаким гармоничным сочетанием британской сдержанности и последних веяний моды. Брат Ярослав подумал, что и сам бы так оделся, не будь у него нужды походить на петербуржского щёголя.
И манеры этого молодого человека отличались от манер молодых офицеров, которые в своей среде, как правило, кичатся некоторой раскрепощённостью и панибратством.
Эти молодые англичане, позабыв про обиды, нанесённые им старшими офицерами, продолжали разглагольствовать о силе британского духа и разности ценностей у низших и высших классов. В общем, несли такую чушь, которую любит нести образованная молодежь, а «князь» тем временем, поняв, что далее тянуть с заказом нельзя, подозвал к себе официанта и сказал:
— Рюмку тосканского апероля, цитрусового. Бордо шестьдесят пятого года, бутылочку; гусиную печень, салат «Из Ниццы».
— Прекрасный выбор, месье, — кланялся ему официант, забирая у него меню и винную карту. — Вино подать сразу с аперолем или дождётесь блюд?
— Конечно, сразу. И хлеб не забудь, — распорядился «князь». Тут он достал из кармана табакерку и, едва раскрыв её, увидал, что тот самый заинтересовавший его молодой англичанин просит официанта подойти.
«Вот мерзавцы… Неужели уходят⁈».