Страница 23 из 122
Старик, наверное, был занят, а может, лакей, взявший деньги, не поторопился ему сообщать о посетителе; в общем, господину Ройке пришлось прождать больше получаса, пока в прихожей для посетителей не появился высокий старик с седыми бакенбардами. Генрих сначала не понял, что это тот, кто ему был нужен, так как, в отличие от остальных слуг, этот человек был в дорогом фраке. К тому же он был очень важен. Даже более, чем остальные лакеи в этом доме. Но именно он подошёл к молодому человеку и спросил, глядя на него весьма холодно:
— Чем могу служить?
— Я представляю компанию «Ноенг и Гукк», мы торгуем ваксами и гуталинами, а также жирами для обуви и вазелинами, — начал Генрих. Он полагал, что это какой-то важный человек и решил пояснить ему: — Сэр… Я хотел бы поговорить с человеком, который занимается обувью господ.
— Я занимаюсь обувью господ, — с необыкновенным достоинством отвечал пожилой господин.
— О, прекрасно, — Генрих чуть растерявшись, тут же взял себя в руки. — Сэр, разрешите представить вам продукцию нашей компании, — при этом он достаточно ловко убрал крышку с лотка, на котором был выложен весь ассортимент гуталиновой кампании. — Наша продукция лучшая на континенте, — продолжал молодой человек, а сам косился на ещё одного человека в помещении, слугу, что был привратником. Он мог слышать их разговор краем уха. Генриху нужно было отвести старика куда-то… к окну, например, чтобы поговорить с ним без лишних «ушей». — Может быть, вы взглянете… — он обернулся на окно. — Вот там нам будет удобно. Там достаточно света.
Но старик заупрямился:
— Я пользуюсь исключительно британскими средствами, так как не нашёл среди континентальных компаний надлежащего качества.
И тут Генриху пришлось включить всё своё умение просить, он почти жалобно произнёс:
— Сэр, я прошу вас только взглянуть.
Важный старик во фраке посмотрел на него чуть раздражённо: какого дьявола вы не угомонитесь? Но всё-таки сделал этому назойливому немцу одолжение, согласился и пошёл к окну.
И как только они оказались вдали от лишних ушей, молодой человек, подняв лоток повыше, негромко произнёс:
— Извините, сэр, вас, кажется, зовут Джеймс?
Важный старик даже не взглянул в его сторону, он разглядывал баночки с ваксами и так внимательно, словно был всерьёз заинтересован в покупке. Но при этом он всё-таки снизошёл до ответа:
— Да, это моё имя.
«Старик, занимается обувью, зовут Джеймс!». Всё сходилось, и господин Ройке решил начать:
— Сэр, одна юная леди просила меня выразить вам свою благодарность за её спасение.
И ничего не произошло после этих слов молодого человека. Джеймс даже не повернул к нему своего лица, он продолжал рассматривать ваксы, он даже взял одну баночку с бесцветным водоотталкивающим кремом и стал, щурясь и чуть отнеся её от глаз подальше, читать надписи. Генрих даже поначалу подумал, что этот человек его просто не услышал, и решил повторить сказанное:
— Одна юная леди благодарит вас за помощь, за спасение, и хочет выразить вам свою благодарность при встрече.
Но Джеймс и в этот раз ничего не сказал ему в ответ, он лишь положил на место осмотренный им крем и взял с лотка ещё один.
То был коричневый с воском.
Конечно, такое поведение не удовлетворило молодого человека, но сдаваться он не собирался:
— Та юная леди, что прислала меня прийти сюда, хотела передать вам, что желает с вами встретиться, и, если вы сочтёте это возможным, о своём согласии вы сможете сообщить на телеграф номер сто, сообщением на имя Смита.
Но и на этот раз старик ничего ему по сути не сказал, а лишь произнёс, задумчиво глядя на баночку с ваксой:
— Пожалуй, я попробую вот эту. Кажется, она подойдёт по тону новым штиблетам господина.
При этом Джеймс достал из жилета одну монету и протянул её Генриху; тот, даже не взглянул на деньги, убрал их в карман и повторил:
— Она будет ждать от вас телеграммы на сотом телеграфе, на имя Смита.
И опять старик ему ничего не ответил; он лишь взглянул в сторону привратника, сидевшего у входной двери, и крикнул:
— Уолли! Проводи этого джентльмена.
— Да, сэр! — сразу вскочил тот.
— И больше не пускай его сюда, — закончил Джеймс и всё с тем же важным видом пошёл из прихожей.
— Мистер, — не очень-то вежливо позвал Генриха молодой привратник, — давайте-ка на выход.
Генрих только поднял свой фирменный картуз в знак признательности, хотя Джеймс, естественно, этого видеть и не мог, а потом, увлекаемый привратником, пошёл к выходу. Шёл и думал:
«Вот и как всё это прикажете понимать? Понял ли старик, о ком я ему толковал, запомнил ли сказанное?». Нет, ничего молодому человеку ясно не было. И уж точно он не знал, что по поводу этой встречи рассказать фройляйн Гертруде.
Он вышел из дома, и Уолли проводил его до самой калитки в красивой кованой ограде дворца.
Оказавшись на улице, Генрих снял картуз и быстро пошёл к своему экипажу, держа под мышкой лоток с образцами.
«Вот и что я скажу Гертруде? — думал он. — То, что он купил у меня один образец?».
Больше ему говорить было особо нечего. А ещё он всё время искал её глазами, но не находил. Так он добрался до экипажа, и когда уже закинул образцы и картуз на сиденье водителя, увидал её. Она словно из-под земли появилась.
— Фройляйн! — удивился Генрих. — Но как вы тут оказались?
Он машинально открыл ей дверцу экипажа и протянул руку, чтобы помочь сесть. И она, садясь в экипаж, не ответила ему на вопрос, а задала свой:
— Кажется, у двери дворца вы встретилась с какой-то дамой; она ничего вам не сказала?
— С дамой? — молодой человек не сразу вспомнил ту встречу. Он захлопнул за девушкой дверцу и произнёс: — А, с той неприятной женщиной… Нет, она мне ничего не сказала. Я с нею поздоровался, но она лишь зло взглянула на меня. И пошла дальше.
— Ясно, — ответила Зоя.
— Но я не могу понять, получилось ли у меня выполнить вашу просьбу. Этот Джеймс, он так мне ничего толком и не ответил. Я не уверен, что он вообще понял меня, — сразу признался Ройке. — Так что… — он вздохнул, садясь на водительское сидение. — Я не поручусь, что дело вышло успешным.
— Генрих, то, что вы вышли оттуда и за вами следом не вышел «хвост», — это уже можно считать большим вашим успехом, — отвечала ему девушка.
— Хвост? — усмехнулся молодой человек, включая питание своего электрического экипажа. — А «хвостом» вы называете наблюдателя, который должен следить?