Страница 2 из 122
— А скажи-ка, любезный, повар у вас хорош? Я тут пробуду несколько дней, а может, и недель, и дурных поваров я не жалую, если плох он, то я отсюда съеду.
— Не волнуйтесь, господин, повар наш лучший в Гамбурге, — хвалился официант.
А князь лишь усмехнулся ему в ответ, достал платок, вытер губы и произнёс со вздохом:
— Ведь в каждом заведении мне такое врут! Ладно, вели повару, пусть к ужину сделает мне ростбиф с розмарином.
— Непременно, — обещал официант.
— И чтобы прожарка была средней, — продолжал князь, — излишней крови я не люблю. Но чтобы и сухой не был. Понял?
— Не извольте сомневаться, всё будет в лучшем виде, — снова заверял его официант.
— Всякий раз мне такое говорят, — ворчал посетитель. — Ладно, неси водку и кофе.
— Слышь, князь. Ты не больно-то размахнулся? — спросил Вадим Валерьевич Варганов, человек с очень большими кулаками, он же брат Вадим, инок во Ордене, по совместительству водитель и ближайший помощник «князя». Брат Вадим сидел за столом, разложив перед собой все монеты и ассигнации всех стран и земель, коими они располагали. Он тщательно пересчитал наличность, почесал пятернёй свою почти лысую, в шрамах, голову и продолжил: — Поэкономнее нам надо, слышь, Ваше Сиятельство?
— Ах, оставь, — отмахнулся «князь», он же брат Ярослав, некогда в миру носивший имя Ярослава Андреевича Горского. — Не до тебя мне, — он развалился в кресле, перед тем скинув сюртук, жилет и галстук, а теперь махал на себя платком от вечерней духоты и приговаривал: — Мне и без тебя дурно.
Брат Ярослав носил в Опричном ордене степень великосхимного монаха, то есть был на два звания выше брата Вадима, что, однако, не мешало тому упрекать начальника:
— Это потому, что ты сожрал целую вырезку один! Мог бы попросить, чтобы хоть половинку в номер занесли. Так было бы по-честному, по-людски.
— Ах, оставь ты это, — лениво махнул на своего товарища платком архидьякон, — сходил да купи себе сосиску и не донимай меня своими нравоучениями. Ты лучше скажи, ванна уже набралась?
— Уж набралась и остыла, пока ты гортанобесие своё по ресторанам тешил да деньги транжирил; я уже новую набрал. Иди купайся, да только недолго, брат Валерий придёт, тоже мыться будет.
Брат Ярослав встал и, скидывая штиблеты на ходу, пошёл в ванную. Был он высок ростом и на вид крепок, но что-то было в его фигуре от увальня, оттого и сила его казалась ленивой. Ко всему был он ещё рыж и носат, хотя общее впечатление о нём у всякого, кто его видел, складывалось скорее приятное, так как казался он человеком вовсе не злобным и не высокомерным. Проходя мимо брата Вадима, он вскользь взглянул на разложенные в свете лампы деньги и спросил:
— Клапан на втором котле так и стучит?
— Стучит, сволочь. Всё-таки придётся менять. Нужно найти мастерскую. Завтра займусь.
— Уж займись, — велел «князь» и скрылся в ванной комнате.
А брат Вадим собрал со стола все деньги, бережно свернул ассигнации и сложил их в портмоне. Золото и серебро он собрал в отдельный кошелёк. В отличии от беспечного своего священноначальника, брат Вадим проявлял некоторую озабоченность. Волновался о том, что средств, выделенных на впопыхах организованную командировку, явно не хватает.
И тут в их роскошный номер явился и третий человек, что играл в их спектакле роль грума. То был инок во Ордене брат Валерий, в миру Валерий Владимирович Павлов. Он принёс в бумажном пакете круг неплохой колбасы, пару больших брецелей, ещё что-то, а также извлёк из глубоких карманов плаща четыре бутылки пива. Всё это он раскладывал и ставил на дорогую скатерть дорогого стола.
— О, пивко! — обрадовался брат Вадим, сразу беря одну из бутылок и тут же откупоривая её.
— Оно, — соглашался брат Валерий, скидывая плащ и садясь к товарищу за стол, — я этих рейнских, бордо и всяких прочих медоков больше видеть не могу.
— Воистину, брат, воистину, — соглашался с ним брат Вадим, отламывая себе ещё и колбасы. И тут же добавлял с некоторой мечтательностью в голосе: — А надо было ещё, конечно, хоть немного водочки захватить. После такой длинной дороги было бы можно понемногу возлить.
— Думал, — отвечал ему брат Валерий. Глаза у него умные, проницательные и холодные; увидишь такого, так нипочём и не подумаешь, что человек этот — настоящий схимонах. — Признаться, посещали меня подобные мысли, но решил я, что от лукавого они. И воздержался.
— От лукавого? — уточнил брат Вадим.
— Подумалось мне, что наш великосхимный будет опять нам высказывать за пьянство, — чуть поморщившись, пояснил брат Валерий, — и что-то мне сразу расхотелось. Думаю, обойдёмся без водки, тем более что настоящей тут не найти, а местный шнапс нашей не чета.
— Не чета, не чета, — соглашался брат Вадим, со знанием дела расправляясь и с колбасой, и с пивом, — ну а телеграмму братьям ты послал?
— Послал, — заверил его товарищ. — Просил завтра ответ дать до шести утра. Уж как получим, так будем думать, когда и где встречу готовить.
— Я газетёнку местную купил, — брат Вадим достал из кармана пиджака газету, — признаться, цены на жильё здесь кусачие.
— Эка удивил, братец, — отвечал ему брат Валерий тоном человека, знающего, о чем идёт речь. — Город Гамбург со времён Ганзы славился своими портами и торговлей, отчего же тут быть дешевизне?
Сам он при этом проворно распечатал уже вторую бутылку пива. И откупорив, снова заговорил:
— Завтра, если останется время, начните подбирать жильё. Основное и запасное сразу.
— Сначала я «даймлер» к механику отгоню, — отвечал ему брат Вадим. — А потом и квартирой займусь.
А тут из ванной вышел сам брат Ярослав; был он в одной простыне, чист и свеж. Сразу оценив ситуацию, он почти с возмущением спросил:
— Это вы что, подлецы, ни одной бутылочки пива мне не оставили?
— А ты нам вырезки с розмарином случайно не принёс? — тут же парировал брат Вадим. — Хоть по маленькому куску?
— А тебе пиво не по чину. Ты вон, Ваше Сиятельство, свой медок глыкай, — разумно заметил «князю» брат Валерий.
— Э-эх, — брат Ярослав подошёл к нему и не без усилия вырвал у него бутылку, в которой ещё было пиво, — мелкие вы людишки, скаредный духом народец. Всё считаетесь! Всё подсчитываете! Глядите жадно, кто что съел. Вот потому-то вы и не князья. Из-за мелочности вашей, — удовлетворённый своим назиданием, брат Ярослав отпил из бутылки и спросил: — Телеграмму братьям хоть послали?