Страница 14 из 24
— Фройляйн Гертруда, — Генрих вдруг перестал показывать ей гуталин в разных красивых баночках и уставился на девушку взглядом, выражавшим озабоченность. — С вами всё в порядке?
— Конечно, — ответила дева, — а что со мной не так?
— Ну, у вас такой вид, — Ройке словно извинялся, — как будто у вас что-то болит. У моих сестер бывает такой же вид, когда у них болит голова и они вот-вот скажут что-то злое.
— Как глупо сравнивать разных женщин, — ответила дева и поджала губы. — По-вашему, мы все одинаковые?
— Вы одинаково поджимаете губы и закатываете глаза! Точь-в-точь, как мои сёстры! — засмеялся Генрих.
Она бы могла на него разозлиться, эта шуточка была для того роскошным поводом, но Зоя не разозлилась. Ну, хотя бы потому, что этот герр Ройке был… очень наивным. И ещё… немножечко милым.
Ну а быть невесёлой у девушки имелся весомый повод. Ведь как ни крути, а Генрих очень, очень сильно рисковал, если бы всё-таки решился на эту авантюру с ваксами. Вот, правда, он и понятия не имел о том, куда собирается идти. Конечно, дева ему говорила, что это одно из самых опасных мест в Гамбурге, но не говорила, насколько и чем оно опасно. И сейчас, пока она слушала его и рассеянно смотрела на кремы и ваксы, в ней боролись два — или даже три — желания. Первое: рассказать ему всё об опасностях, что ждут его во дворце, о тварях в женском обличии, от которых неподготовленному человеку невозможно скрыть свои намерения и свои эмоции. И что они будут самой большой опасностью для него, если он отважится туда пойти. Второе желание — об этом не рассказывать. Ведь если он не знает об умениях ведьм, то и опасаться их не будет. Генрих просто не будет знать, что этих баб нужно бояться, а значит, в нём не зародится страх, который англичанки просто нутром чуют. А третьим её желанием было взять и сказать: герр Ройке, вся эта ваша затея с ваксами — глупость, и поэтому ничего подобного мы предпринимать не будем. После чего с чистой совестью начать искать другой путь к старику Джеймсу.
Но решить, какой из этих трёх вариантов выбрать, она не могла, ей нужно, нужно было добраться до Джеймса, вот только… Рисковать этим болваном, который даже не понимал всей опасности предприятия, Зое очень не хотелось. Одно дело — какой-то глупый чех на аэровокзале; случись ещё раз такое дело, с ним дева поступила бы так же, как и в прошлый раз. Её так учили, она была подготовлена пренебречь даже своей жизнью, а уж жизни каких-то там чехов для неё значили ещё меньше. Тот чех был всего-навсего пешкой, что своей жертвой сохранила более значимую фигуру. Но Генрих…
А этот болван всё так же улыбался и говорил:
— Кажется, фройляйн Гертруда, вам не очень интересно слушать про эти ваксы и гуталины.
— Они говорят на английском и, боюсь, немецкого не знают, — вдруг произнесла Зоя. Это был отличный повод покончить с затеей Генриха: Никаких вакс, никаких вазелинов, никаких визитов во дворец Холодной ведьмы. Вопрос, казалось бы, решён!
— Прекрасно! — продолжал улыбаться молодой человек. — У меня в гимназии была пятёрка по английскому языку, и по латыни тоже. Тем более в школе пилотов цепеллинов отдельный курс европейских языков, ведь цеппелины сейчас летают по всей Европе, и я как раз подтягиваю свой английский для поступления. Вот и попрактикуюсь.
Но девушку это не убедило, и она покачала головой:
— Нет, Генрих, ваша затея мне не нравится.
— Но отчего же! — искренне удивился тот. — Моя мысль правильна и логична. Она сработает! Я проникну во дворец, доберусь до Джеймса и предам ему ваше послание.
— Ваша мысль глупа, а вы самонадеянны! — резко ответила ему девушка. Её так и подмывало добавить: «Вы даже представить не можете, куда вы хотите проникнуть!». Но всё-таки она не сказала этих слов.
Возможно, поэтому молодой человек твёрдо и уверенно произнёс:
— Фройляйн Гертруда, я справлюсь, поверьте мне.
Кажется, именно эта его уверенность и сыграла решающую роль в принятии решения. Зоя смотрела на него. Смотрела и молчала. Вид её был строг, взгляд внимателен. Тем не менее Генрих глядел на неё во все глаза, ожидая от девушки согласия, а заодно он любовался ею. И наконец она произнесла всё так же строго и даже холодно:
— Если у вас всё получится, вы можете рассчитывать на мою благосклонность.
— Что? — Генрих открыл рот и теперь выглядел удивлённо и немного по-дурацки. — На вашу благосклонность? Извините, фройляйн Гертруда, я, кажется, не понял…
— Вы всё прекрасно поняли, Генрих, — всё с той же строгостью продолжала девушка. — Но я повторю: если у вас всё получится, вы вправе рассчитывать на мою благосклонность. И на мою глубокую признательность.
— О! — только и смог произнести господин Ройке. Он всё ещё смотрел на девушку, широко раскрыв глаза и даже покраснев немного.