Страница 106 из 122
Глава 45
— Одни говорят, что он был худощавый, другие — что его можно назвать спортивным. Рост выше среднего, — закончил описание Джон Дойл.
— Рыжие усы? Борода? — фантазировал Тейлор. Он, конечно же, шутил, но Дойл, не спавший уже вторые сутки, был не расположен к шуткам и только бурчал в ответ:
— Какие ещё усы? Он был в маске.
Поняв, что коллеге не до шуток, Тейлор взглянул наверх и указал Дойлу на дом:
— Вон те последние четыре окна от угла — это его квартира. Семья: мать, отец, две сестры. Семья обеспеченная. Вот их парадная.
— Чёрный ход из квартиры есть?
— Есть, — Эбердин уже всё выяснил. — Но выход на улицу один. Я поставил в парадной у чёрного хода одного бегуна; впрочем, мы и так увидим, если кто-нибудь выйдет. Стража и двух бегунов я оставил в экипаже в конце улицы, — он повернулся. — А вот там, за углом, — экипаж леди Рэндольф, у неё страж и пара бегунов.
— А почему она встала за углом? — интересуется Джон; он оглядывается.
— А ты видел её экипаж? — отвечает ему чуть лениво Тейлор. И поясняет: — Эта паровая махина с её золотым гербом будет тут бросаться в глаза. Она решила, что будет ждать там.
Тут, разумеется, Дойл с нею был согласен; он почему-то вспомнил тот вечер, когда молодая дама, представительница высшего общества, придя к нему домой, просила у него виски, задирала юбки и демонстрировала ему свои панталоны. Он помнил то неловкое и, между тем, волнующее чувство; и если иной раз Дойл и жалел об упущенной возможности, то уж точно не сейчас. Сейчас он мнёт сигару в пальцах, но это скорее от безделия. Джон за ночь и утро уже выкурил их пять, от табака во рту оскомина.
— Позавтракать бы, — говорит он.
— Скорее пообедать бы, — поправляет его Тейлор, даже не взглянув на часы.
Но они оба понимают, что сейчас это у них вряд ли получится. И Эбердин продолжает:
— А де Флиан что говорила? Когда приедет?
— Сказала, что заедет домой и сразу сюда, должна уже быть, — медленно отвечает ему коллега.
— Думаешь, мы тут не напрасно сидим?
— Понятия не имею, — всё так же нехотя и не спеша отвечает Дойл. — Но сдаётся мне, что если это дело провернула русская и этот Ройке её подручный, то он теперь здесь точно не появится. Русская ему не позволит возвращаться, она понимает, что после потери экипажа его дома точно будут ждать.
— Тогда какого чёрта мы тут торчим? — невесело интересуется Тейлор, сам же откидывается на спинку дивана, закатывает глаза и смотрит в полотно поднятого верха коляски.
— Этот вопрос ты можешь задать леди Доротее, — отвечает ему Дойл и тут же оживает. — Женщина вышла из парадной, приличная.
Эбердин бросает на неё взгляд и сразу, сразу оживает и поясняет:
— Это мать Ройке!
— Откуда знаешь? Проверял?
— Проверял, говорил с нею, поднялся на их этаж — якобы ошибся адресом, — когда глядел планировку и чёрный ход.
Он высовывается на секунду из-под верха коляски и щелчками пальцев привлекает к себе внимание немолодой женщины в капоре, которая за мгновение до этого стояла у витрины компании, торгующей примусами, и рассматривала продукцию. Как только женщина с неприятным лицом обратила к нему свои почти круглые глаза, Эбердин говорит ей, указывая пальцем даму, на идущую вдоль дома на другой стороне улицы:
— Не вздумай упустить!
Женщина ничего ему не ответила, а лишь быстро взглянула на даму и сразу двинулась вслед за ней.
Квашнин и Варганов были собой довольны, они изменили конфигурацию свой адской машины именно так, как того требовал медик Пеньковский. Теперь бомба была в руку длиной, но заметно более тонкая, при этом она сохранила почти три кило взрывчатки, два аккумулятора, два взрывателя и два часовых механизма. То есть все системы были продублированы, чтобы избежать любых осечек. А сама бомба была тщательно скомпонована и упрятана в вощёную бумагу и резину для защиты от любой влаги.
Посему два талантливых инженера сидели теперь на складе за длинным столом и после двух порций сытных рулек с квашеной капустой, привезённых с собой, теперь баловали себя светлым пивом из жбана и табаком; и вдруг брат Аполлинарий встал, как будто что-то услышал, и подошёл к малюсенькому окну. Поглядел в него и сказал:
— Брат Емельян!
Он был удивлён, впрочем, так же был удивлён и брат Вадим, он тоже поднялся и подошёл к окну.
— Он же должен у телеграфа быть!
Тем временем Тютин, оглядевшись по сторонам и убедившись, что всё в порядке, выпрыгнул из коляски и подошёл к двери склада. Он не успел постучать, как ему открыли. Брат Емельян поздоровался за руку с Квашниным, которого сегодня не видел, затем прошёл к столу, заглянул в пустые тарелки, потряс жбан с пивом на предмет наличия содержимого и произнёс рассудительно:
— А неплохо живёт братия!
— Ты чего, брат Емельян, пост-то оставил? — поинтересовался брат Вадим.
И тогда казак полез во внутренний карман своего сюртука и, достав оттуда бумагу, протянул её Варганову.
— От нашего саблейтенанта телеграмма пришла, вот.
Варганов взял листок и прочитал вслух:
— «Дорогая мадам Тумберг, моя сладкая кошечка, хотелось бы знать, найдёшь ли ты для меня сегодня время? Очень хочу повидаться с тобой. Душа изнывает без тебя».
— Душа? — переспросил брат Аполлинарий и, заглянув в бумагу и убедившись, что изнывала у моряка именно душа, добавил: — Эти англичане такие поэтичные.
Все посмеялись над его шуткой, согласились с ним насчёт поэтичности англичан и продолжили чтение.
— Значит, хочет морячок сегодня с нею повидаться, — уточнил брат Вадим, так как весь текст был просто переписан от руки на обычный листок бумаги.
— Хочет, хочет, — заверил его казак, — телеграмму он отправлял через посыльного с вручением и ожиданием ответа, телеграфист всё записал, как было уговорено, и сообщил мне, а вот ниже уже она ему отвечает, — Тютин ткнул пальцем в бумажку, и Варганов прочёл следующий текст:
— «Котик мой, жду тебя с нетерпением, приходи к шести часам».
— Он придёт к шести? — уточнил инженер и поглядел на свои часы. — У нас три часа и пятнадцать минут.
Все трое переглянулись, и Квашнин озвучил мысль, что была у всех на уме:
— Времени мало!
— Нужно срочно великосхимному отписать, — предложил казак. — Да и брату Тимофею.
Но, к его удивлению, брат Вадим только мотнул головой:
— Нет смысла. Они поехали на встречу с вашей Зоей. Уже уехали, наверное.
— С Зоей? — едва ли не в один голос удивились и Тютин и Квашнин.