Новогоднее кафе

Время утекало сквозь пальцы, а у Веры не было ни малейшей идеи, как разорвать этот круг нескончаемого потока чепухи, которую несла эта тучная женщина. Лезть на рожон тоже не было смысла. Еще и музыка раздражала. Вот бы подобрать ее по настроению, по погоде, ну или на крайний случай по времени. Музыка же была никакая, безвкусная – два притопа, два прихлопа. Про текст песен вообще не стоит упоминать. Как, ну как такое можно проигрывать в общественном месте? Вера не прекращала попыток вызвать в себе хотя бы намек на раздражительность, хоть бы какую эмоцию прочувствовать в нужной степени, пусть и негативную. Но нет. Весь мир ее был обтекаем – от расплывчатых чувств до смутного представления, как реагировать на вызовы судьбы. Страшно осознавать, что внутри тебя должна быть злость, а ты только притворяешься, что испытываешь ее. Эмоции возникали машинально, не вызывая более глубоких чувств. Ты поранил палец и знаешь, что тебе должно быть больно. Но ни страха, ни сочувствия нет. Ничего нет.

С легким прищуром Вера взяла салфетку и простой карандаш, предназначенный для детей, и начала рисовать загогулинки, трансформировавшиеся то в каракули в виде замысловатых фигур, то в маленькие решетки, соединяющиеся с собой тонкими линиями, испещренными шипами посередине. Отвращение не к рисунку, а к самой себе из-за того, что она не знала, как закончить его или превратить во что-то более или менее завершенное логически, заставило ее разорвать салфетку на мелкие кусочки и взять новую. Но и тут неудача. Не успев начать творить, Вера с такой силой надавила на карандаш, что тот треснул пополам. Однако грифель на кончике устоял. Таким рисовать вряд ли получится – того и гляди лохматость в рисунке образуется и жирные линии подпортят все остальное. И так все сначала – новая салфетка. Рисовать было нечем, правда. Крутя ее в руках туда-сюда, Вера подавляла в себе импульс сделать с ней что-нибудь креативное, боясь напортачить. Лучшее, что Вера сумела придумать, – это скомкать салфетку, а затем так же порвать ее на кусочки, как и предыдущую. Официант неодобрительно взглянул на это безобразие на столе и, ничего не сказав, быстро сгарнул мусор себе в руки. Уходя, он покачал головой.

– Все работой едина?

– Да нет. – С легким прищуром глядела Вера на салфетницу.

– Мне тут птичка напела, что ты просила о повышении.

– Было дело.

– Так вот, местечко-то уже занято.

– Кем? – Вера даже не удивилась.

– Кем-кем. Каким-то дружком нашего босса. Полнейший дилетант в нашем деле. По логике нужно было назначить тебя, конечно… Не потому даже, что ты уже здесь вечность, а… Кстати, сколько ты уже работаешь у нас?

– Лет пять.

– Ну да… Больше меня. И результаты показываешь вроде приличные… Все обращаются к тебе за советом и помощью. Вон телефон твой даже сейчас разрывается от сообщений и звонков. Я бы свихнулась. Между прочим, один из наших заказчиков охарактеризовал тебя так – бесценный идеальный бриллиант в неправильной оправе. Завернул, конечно. Да и что он имел в виду, хрен поймешь. Запал на тебя? Признайся – шашни с ним крутила, небось, да?

– Нет.

– Ну поройся в загашнике своего разума. Забыла просто небось…

В ответ стеклянный взгляд.

– Ну и ладно…В общем, тю-тю твоему повышению.

– Чему быть, того не миновать, – равнодушно высказалась Вера.

– Правильно. Хочешь мое личное мнение на этот счет? – Вера не хотела, поэтому промолчала. – Я бы тоже тебя не назначила на эту должность.

Вера задумчиво поджала губы и нахмурила брови, но никак не прокомментировала.

– Ты даже не хочешь услышать почему? Ладно. Без обид. Я все равно поясню.

– Естественно, – иронично заметила Вера.

– Ты – кукла. Пустые глаза. Плывешь по течению. Где эмоции, где задор? Вся такая эмоционально истощенная.

– Что ж теперь, куклу выбросить за ненадобностью, раз не соответствует стандартам больше? – Вера натянуто улыбнулась.

– А кому легко? Мир жесток. Что поделаешь? Признаюсь. У меня о тебе другое представление было в начале моего пути в компании. Слушок был, что тебе не было цены, ты творила, вела за собой, уверенная. Кто-то явно к тебе неровно дышит, раз такое распространяет.

– Слухи, они такие.

– Все равно. Ты не потянула бы на себя взять больше ответственности. Соглашусь, что начальничек наш перегнул палку, когда наорал и нагрубил. Ну а что ты хочешь? Что ему теперь, себе зарплату урезать, чтобы твои карьерные хотелки удовлетворить? Да, вроде бы ты выполняешь работу за двоих, а то и за троих. Успешно. Вовремя. Но не до конца. Последний штрих за тебя доделывают. И в этом твоя беда.

– Нда, тяжелая работенка у некоторых. – Вера источала холод.

– По честноку… Я бы вообще скинула на всех все и со стороны наслаждалась бы тем, что за меня все делают. Рай. Лафа. Экстаз, а не работа.

– Ты вроде так и делаешь…

– Ум и хитрость помогают не сойти с рельсов нашей жестокой жизни. Все в мире зиждется на равновесии благодаря таким, как я.

– Значит, тебе надо было предложить эту должность…

– Мужика бы тебе, и было бы намного меньше сарказма в голосе, – покачала головой коллега Веры.

– Какого это?

– Ты механизм сложный. Тебе сильного мужика надо, который не побоится заморочиться!

– У-у-у. Я обречена.

– Или психолога…– взмахнула руками та.

– Я сама себе психолог. Второй-то мне зачем? – откровенно потешалась Вера.

– Ты, кстати, ответила на приглашение нашего бухгалтера на ее новоселье? Предполагаю, что не стоит там тебе появляться. Не обессудь – это мое сугубо личное мнение. Там многие придут с семьями, а ты, бедняжка, одна, да, одна. На горизонте никого нет? Причупыриться бы тебе. Вот как я. Ох… Как можно выжить в полном одиночестве? Несчастная ты. Одна, и некому согреть. Нет, я понимаю, что в современном мире это не воспрещается и даже мейнстримово. Ведь так говорят? Уединение так уныло.

– Так уединение или одиночество, определись с понятиями…

– Разве это не одно и то же? – опешила коллега Веры от такого открытия.

– Уединение – добровольно и осознанно, а одиночество – нет, оно вынужденное.

– Без разницы… – махнула та рукой на такое незначительное для нее расхождение.

– Уж нет. Одиночество– не уединение. Это другая вселенная, со своими законами. Холодная, как зима в Антарктике. – Натянуто улыбнулась Вера.

– Я далека от этого. Это ты набила в этом руку, – без задней мысли вырвалось у нее. Вере же захотелось постоять за себя, оскалиться, но она только смотрела куда-то в пустоту и с горькой насмешкой ухмыльнулась своему бездействию. Давно было пора задать себе трепку по первое число за тупую отрешенность, но нет, в ее сердце поселилась суровая сибирская зима. Вот бы она штурмовала, сердилась, бушевала. Зима, однако, как однажды бесцеремонно вторглась и укутала всю ее душу, так и осталась там жить и хозяйствовать, не проявляя больше никаких действий.

– С другой стороны, тебе повезло, – эти слова прозвучали невероятным откровением даже для самой Веры. – Именно так. Я со своими детьми не справляюсь – переходный период или как его там? Грубияны несчастные, но они же дети. Муж мой без меня и дня прожить не может. Принеси-подай. «Спасибо» не дождешься. И куда он без меня? Родственники названивают каждый божий день. Ни дня покоя… Хоть на край света уезжай и прячься там. Тебе же одной легко – приходи, когда захочешь, не спрашивай ни у кого разрешения, готовить никому не надо, дома ничего не держит, гуляй хоть до утра. Ты одна, понимаешь всю прелесть своего положения? Не спорю, порой хочется близости, ну ты понимаешь, о чем я, да и на праздники грустно. А ты… Одна…

– Да-да. Я не глухая. Одна. Я помню, – саркастически прищурившись, попыталась взбелениться Вера, но ей по-прежнему было все равно. – Я еще ей не ответила, подумаю и решу позже. Сама.

– Ты про что?

– Ты спросила про новоселье.

– Точно! С другой стороны, вдруг встретишь кого. Ты как относишься к новым знакомствам. Ты наверняка отчаялась, но не переживай…– она опять начала нести несусветную чушь, а Вера тем временем ушла в себя. Знакомства – это хорошо, но энергозатратно, подумала она, раньше часто встречалась с разными парнями, мужчинами, ничего не ища, но плывя по течению, надеясь на авось. Легко с ними расставалась, не подпуская слишком близко к своему сердцу и душе. Но однажды ей не повезло. Появился он. После него блок на все отношения. В этих раздумьях Вера не заметила, как ее лицо застыло, и она машинально стиснула губы так сильно, что они аж побелели. Звучит дико, но даже тогда она не чувствовала ничего, будто ее огонь потушили ледяной водой и только несколько чудом тлеющих огоньков изредка подавали слабые признаки жизни. Это ее тело на автопилоте откликнулось на давно забытый импульс. Впрочем, не более того.