Беглянка

– Потому что я жена Маккензи?

– Потому что вы готовы были отдать жизнь ради спасения детей. Детей семинолов.

– Это мои племянницы.

Тара с трудом говорила, горло и все тело болело. Она только что чудом избежала надругательства и смерти… От руки белого, а не этого индейца.

Но Оцеола воевал с белыми, считал их всех или почти всех врагами, которых необходимо убить, чтобы они не убили его соплеменников…

Они ехали недолго, но горло у Тары болело все сильнее, голова кружилась, ее донимал нестерпимый жар.

«Что со мной? Может, болотная лихорадка?»

Голос Оцеолы доносился словно издалека.

– Вы очень смелая. Настоящая Белая Тигрица. Достойная жена своего мужа, Джаррета Маккензи.

– Спасибо, – прошептала она, закрывая глаза.

О, как все болело! Казалось, боль пронизывала ее насквозь.

Когда Тара приоткрыла глаза, они уже находились в селении, возле дома Мэри. Та приняла ее в свои объятия. Тут же подъехал Джеймс и соскочил с коня.

– Дети… Где они? – Тара едва шевелила губами.

– Дома. С ними все в порядке, – отвечал Джеймс. – Успокойся и помолчи. У тебя посинела шея.

– А Джаррет?

– Скоро будет здесь.

– Ты не понимаешь… Там капитан… Он мертвый.

– Джаррет все сделает…

Заботливые руки уложили Тару на теплые мягкие шкуры. Прохладная вода освежила горячий лоб, саднящее горло.

Ей влили в рот какую-то жидкость, от которой она чуть не задохнулась.

Потом Тара погрузилась во тьму, и на нее снизошел покой.

Глава 19

Ее окружала ночь. Непроницаемая тьма. Мерцающие тени и густой туман, пронизывающий холодом до костей.

И темные, мутные воды Миссисипи. Тусклые огни Нового Орлеана…

Она бежала по улицам города, слыша стук своих каблуков. Звук разрастался, отдаваясь эхом и заполняя собою пространство.

Потом Тара услышала топот преследователей. Она не видела их, но знала, что это враги, желающие ей зла.

Они настигали ее… Ближе… Еще ближе… Что они кричат?

«Убийца!.. Убийца!.. Убийца!..»

И вот она уже никуда не бежит и, хотя по-прежнему окружена тьмой, прекрасно знает, что находится в Бостоне, в чьем-то роскошном доме.

Стоя с ружьем в руках, Тара со страхом и недоумением вглядывается в Джулиана Картера. По его белой сорочке расплывается кровавое пятно. Старик умирает…

Тара поднимает голову. Десятки глаз смотрят на нее, но пронзительнее всех – Клайв Картер, сын убитого…

Занавес закрывается. На сцене только она и торжествующий Клайв. Тара догадывается, что это он… он режиссер жуткого спектакля, разыгранного без ведома Тары, но с ее участием. Клайв все подстроил так, чтобы Тару считали убийцей. Теперь от него зависит ее спасение. И если она примет его условия, Клайв отведет петлю от ее шеи.

Но если нет…

О Боже! Тара снова переживала кошмар того вечера, видела холодные, жесткие глаза Клайва Картера.

Его отец лежит в луже крови. Зато теперь у Клайва будет все – огромное состояние, полная свобода.

Но Тару ему не заполучить!.. Уж лучше умереть, чем оказаться в его власти!

Она вырвется отсюда! Спасется бегством!

Но Уильям? Что будет с ним?.. Тара напишет ему и все объяснит, как только окажется в безопасности.

А для этого нужно бежать! Немедленно!..

– Тара!

Чей это голос?..

О, это он, Джаррет! Она нашла его в самом конце своего долгого трудного пути…

– Джаррет!

Тара касается его руки, сильной и теплой. О, как ей нужно это прикосновение! Как она жаждет его! Оно заставляет ее забыть все прошлые страхи и беды…

– Тара!

Ее обнимают сильные горячие руки.

Это уже не сон! Джаррет назвал ее по имени. Он обнимает ее. Тара открыла глаза.

Она лежит в его хижине, в индейском селении. Ее голова покоится на его груди, он шепчет какие-то ласковые слова. Тара видит, что его глаза уже не так непроницаемы, как раньше, – в них тревога и нежность.

– Джаррет!

– Тебе снилось что-то плохое?

– Да.

– Опять кошмары?

– Я никак не могла настигнуть тебя. Ты был близко и в то же время так далеко… Ох! – Она схватилась за горло.

– Этот мерзавец чуть не задушил тебя! – Джаррет еще нежнее прижал к себе Тару. – Мэри дала тебе свою целебную настойку. Индейские воины обычно пьют ее перед тяжелой битвой.

– Джаррет, – прошептала она, – он мертв.

– Думаю, ты не осудишь Оцеолу за это убийство.

– Боже, наверное, нет. Оцеола спас нам жизнь. Но… Джаррет… Нас могут судить! Ведь его солдаты знают, что капитан остался со мной.

– Успокойся. Тебе не надо так много говорить.

– Но ведь…

– Тара, я уже виделся с солдатами и с сержантом Диксом и убедил его, что тебе удалось убежать вместе с детьми. Пришлось соврать ему, что я случайно наткнулся в лесу на труп капитана.

– Думаешь, они поверят? И не проведут расследования?

– Большинство солдат возмущены его поведением. Хотя им не так уж трудно пристрелить индейца, даже ребенка или женщину, но капитан осточертел всем, и они рады, что избавились от него. Кроме того, он оскорбил белую женщину, а этого ему никто не простил. – Джаррет улыбнулся. – Кстати, солдаты восхищены твоей смелостью и благородством и расхваливают тебя на все лады. Называют замечательной женщиной. Так что никакого судебного разбирательства не будет. Этого мерзавца сочтут еще одной жертвой войны.

Он погладил ее по голове и поднялся с постели.

– Поспи, дорогая. Надеюсь, тебя оставят кошмары. Отдохни как следует, завтра утром мы возвращаемся домой.

– Так скоро?

– Ты проспала почти целые сутки. Джеймсу и его соплеменникам пора отправляться в путь. Для них небезопасно оставаться здесь. Особенно теперь, после того, что произошло с капитаном неподалеку от их селения.

– Тогда нам нужно уехать сейчас же! Чтобы они не задерживались из-за меня!

– Мы уедем завтра, – твердо сказал Джаррет. – Им приятно провести здесь хотя бы еще одну ночь. А если что, я сделаю все, чтобы оградить их…

Он подбросил в огонь хвороста, потом принес Таре чашку с водой и миску с чем-то, напоминающим кашу.

– Кунти? – спросила она.

Джаррет засмеялся.

– Нет. Но тоже одно из главных индейских блюд.

– Мясо оленя?

– Тебе еще нельзя есть твердую пищу. Потерпи немного.