Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 23

– Он – один из них. Чудовище. Он пришел ей отомстить.

– С чего ты взяла?

– Помнишь сказку про Великую Охотницу? Бабушка сказала, что мама такая же. Она борется со злом.

– О-о-о! – поразился Дэш. Мама обладает особой силой!

В эту секунду он понял, что хочет быть как она: бороться с чудовищами и делать мир лучше, а еще защищать ее, чтобы больше никто не причинил ей вред.

Дверь двадцать третьего номера открылась. Из нее с большой сумкой наперевес вышла незнакомая женщина с серьезным выражением лица и гладко зачесанными в пучок волосами. Увидев Дэша с Эштон, она остановилась, словно в нерешительности, а потом медленно пошла к ним. Эштон вскочила со стула, будто порываясь подбежать, но сдержалась. Дэш встал рядом с сестрой и следил за женщиной, затаив дыхание, искал на лице незнакомки ответ на самый главный вопрос – что с мамой? – но лицо оставалось совершенно непроницаемым.

Она подошла ближе и остановилась, смотря на Эштон:

– Ты молодец. Сделала все правильно и быстро. Теперь с твоей мамой все будет хорошо. Ей с тобой повезло.

– Вы доктор? – спросил Дэш. От страха то ли за маму, то ли перед незнакомкой у него дрожали руки, и он спрятал сжатые кулаки за спиной.

Она окинула его взглядом, от которого Дэшу стало не себе.

– Я доктор, – ответила она и отвернулась к Эштон. – Завтра к вам придет риелтор и даст ключи от нового дома. Вам придется переехать. Новый дом тебе понравится, обещаю.

Переехать? Как же так?

– А тот человек, который обидел маму, то чудовище, – Эштон смело шагнула вперед, – больше не вернется?

– Не волнуйся, – улыбнулась незнакомка, – не вернется.

– Откуда вы знаете? – спросил Дэш.

– Этот вопрос решен, – заверила она.

– А на новом месте нас не найдут?

Незнакомка уже отошла на пару шагов, но остановилась и повернулась к Дэшу.

– Если будешь слушаться мать, то не найдут. А если оступишься… Ты усложняешь жизнь своей семье. Постарайся не создавать проблем, – отчеканила она и ушла.

Дэш опешил. Приближающееся понимание чего-то неотвратимо безысходного наползало из темноты, не подсвеченной фонарями, и пугало до чертиков. Может быть, он, когда вырастет, станет тем самым чудовищем из легенды и будет вредить людям? От ужаса его передернуло.

– Что она имела в виду? – озадаченно переспросила Эштон.

– Не знаю, – прошептал Дэш. Нет, что за глупости! Эштон сейчас была единственным близким существом на весь мир, поэтому он не удержался, повернулся к ней и схватил ее за руку. – Обещай, что мы с тобой всегда будем вместе.

– Конечно, будем, ты же мой брат, – уверенно кивнула она. – Пусть эта тетка говорит, что хочет, мне все равно. Мы всегда будем вместе.

Эштон порывисто его обняла. Дэш обнял ее в ответ, и ему стало легче. Они постояли, дыша друг другу в шею, пока Эштон его не отпустила.

– Так не хочется уезжать из нашего дома, – вздохнула она, вытирая слезы. – Мне там нравится.

Дэш был благодарен Эштон за возможность поговорить о чем-то менее тревожном.

– Да, мне тоже, – кивнул он, потом на секунду замялся и добавил: – Я так и не подружился с соседской девчонкой, которая все время качается на качелях.

– С какой соседской девчонкой? – рассмеялась Эштон. – В доме с качелями никто не живет, в доме с вязами три брата, а напротив – кошатница. У нее только кошки.

Перед внутренним взором Дэша возник Бравый Капитан. Он пожал плечами, так же сильно недоумевая от заявления сестры. Да ну! Эштон просто никогда не интересовалась соседями. Задавака жила в соседнем доме, он видел ее там много раз, а теперь уедет, так и не решившись с ней заговорить. Отчего-то эта мысль расстраивала почти так же сильно, как и все случившееся.

***

Утром Дэш проснулся один, Эштон на соседней кровати не оказалось. Куда она делась? Дэш совершенно растерялся. Если он ворвется к маме в комнату, она его за это не похвалит, а бабушка так вообще отругает. А вдруг мама умерла? Вдруг он больше никогда ее не увидит? Мысль об этом сковывала и пугала еще больше. Или все уехали и бросили его одного. Он чуть не расплакался, спрятался под одеяло и долго лежал в тишине, вслушиваясь в далекие и нечеткие дребезжания и постукивания за дверью. Было страшно встать и зайти в соседний номер: вдруг эти звуки означают, что маму увозит катафалк?

Белье пахло не домом, а чем-то чуждым, горьковатым, и на ощупь было жестче. Луч света, пробивающийся в щелку между одеялом и простыней, мелко подрагивал, словно его мололи в блендере, и Дэшу казалось, что сам он тоже подрагивает. С улицы то доносилось, то пропадало дребезжание, становясь громче – пугающий звук приближающегося горя.

– Дэшфорд! Да что же это такое? Уже почти полдень, а ты валяешься! Что за лентяй! – Бабушкин голос заглушил все звуки с улицы, и Дэш вынырнул из-под одеяла. Бабушка всплеснула руками – совсем как дома. – Господи, ты вчера в хлеву, что ли, побывал? И лег прямо в грязной одежде? Один день! Всего один день не уследила за тобой, а ты уже похож на поросенка!

Дэш кубарем скатился с кровати и ринулся к ней, – она аж отпрянула, – крепко-крепко обхватил ее и застыл.

– Ну ладно, ладно, чего это ты вдруг обниматься вздумал. – Бабушка попыталась отодвинуться, но Дэш не отпускал, наслаждаясь ощущением, что его не бросили. – Покажи-ка локоть. Ничего себе, ссадина, как бы шрам не остался. Давай-ка обработаем. Да отпусти уже. Сейчас принесу сумку…

– А мама?.. – Дэшу пришлось отпустить бабушку, уж больно она стремилась вырваться.

– Мать твоя отдыхает, и нечего ее беспокоить. Сходишь к ней позже.

Бабушка открыла дверь.

– Эштон, иди сюда, – крикнула она. – Побудь с братом.

Мимо комнаты прошла горничная с дребезжащей тележкой, нагруженной полотенцами и еще какой-то мелочевкой, а солнце осветило серый пол и невзрачные стены. Дэш рассмеялся от облегчения.

Они провели в мотеле четыре дня, к маме их пустили на третий. Она сидела на постели, опираясь на подушки, лицо у нее было совсем бледное, как молочный коктейль, и почти сливалось с белым постельным бельем, а волосы больше не блестели, словно тоже утратили краски. Но она улыбалась. Дэш бросился к ней, а бабушка тут же дернула назад.

– Осторожно, не беспокой мать, она еще слаба.

И нависла над ними, словно строгий страж.

Дэш уселся на соседнюю кровать, не сводя с мамы взгляда. Она поморщилась, когда Эштон аккуратно присела на край ее кровати. Ей явно было больно даже от такого незначительно движения. Эштон затараторила, сколько страху натерпелась, и что Дэш оставил ее одну в тот день, но сама она всегда-всегда слушается, и что в школе все равно не проходят ничего интересного, и поэтому они рады побыть в мотеле.

– А нам не надо вызвать полицию? – спросил Дэш, дождавшись, когда сестра замолчит, чтобы набрать воздуха. Бабушка поджала губы, мама вздохнула, а Эштон растерянно вскинула голову, словно укоряя себя, почему ей не пришло в голову спросить элементарную вещь. – Нам в школе рассказывали, что, когда что-то случается, надо вызывать полицию.

– Не волнуйтесь, – тихо сказала мама. – Все уже решено, и виновные наказаны. Вероника всегда поможет, запомни. Если случится еще что-то подобное, обращайся к Веронике.

Она погладила Эштон по руке, и Дэш медленно-медленно подошел поближе к ее кровати в надежде, что она и его погладит.

– Нам подобное больше не нужно, – проворчала бабушка. – Вероника должна обеспечивать твою безопасность. Это ее недоработка!

Мама прошелестела:

– Давай не сейчас.

Бабушка фыркнула.

– Вероника – эта та тётя, что к тебе приходила? – спросила Эштон.

– Нет, нет, это была одна из ее работниц. – Мама требовательно посмотрела на бабушку. – Надо рассказать. Дети должны знать, что делать, если…

Ее слабый голос потерялся в громком возмущении бабушки:

– Я пока еще в силах за ними присмотреть. Гертруда, не надо списывать меня со счетов раньше времени.

– Мама, – устало выдохнула мама, но ее услышал только Дэш.